— Я не стала бы советовать тебе и к обычному мертвецу прикасаться, а уж тем более к поднятому. Но сейчас говорю — возьми и не бойся, они чистые. И сбегай, набери котелок, я пока коней расседлаю.
Они поели и легли на одеяла ногами к костру; Гринер некоторое время двигал подстилку то так, то эдак, ему то казалось, что тепла от огня недостаточно, чтобы согреть ноги, то чудился запах горящих подметок. Наконец-то он угомонился, завернулся плотнее в одеяло, не оставляя лазеек для легкого, но холодного ветерка, и спросил:
— А со второй… группой что вы будете делать?
— Как встречу, так и подумаю.
— Не пытайтесь меня обмануть, вы же всегда все наперед просчитываете…
Тео усмехнулась. Ученики время от времени удивляли своей сообразительностью, и это ей нравилось. "Беда в том, что это случается редко", — подумала она и с трудом подавила желание потрепать Гринера по голове. Он бы наверняка решил, что такой жест неспроста. С одной стороны, хорошо, когда тебя уважают за предусмотрительность, но с другой — не всегда приятно, когда люди в каждом твоем поступке видят трезвый расчет и ничего больше.
— Не всякую ситуацию надо просчитывать заранее, Гринер. — Вздохнула магичка. — Понимаешь, если все рассовать по полочкам и рассчитать, позднее, столкнувшись с чем-то непредвиденным, можно крепко сесть в лужу. Лучше не ограничивать ни себя, ни ситуацию. Единственное, что точно не помешает — так это знать предпосылки, изначальные данные. А уж как оно все пойдет… Только Боги ведают.
— Боги? — У Гринера этим вечером, по всей видимости, было саркастическое настроение. — Я думал, вы неверующая. Ну… раз вы маг.
— Вредно так много думать, Гринер. Я верю в Богов, но не поклоняюсь им. Разницу улавливаешь?
Юноша засопел носом и замолчал. Но через минуту снова заворочался, явно проверяя, не заснула ли наставница.
— Да не сплю я… спрашивай.
— Вот вы сказали, что король… ну, Дориан. Что он иногда не выдерживает ноши и еще про то, что ему не хочется быть королем… Это правда?
Тео молчала долго, видимо, раздумывала, стоит ли такого молодого оболтуса посвящать в тайны королевства. Гринер терпеливо ждал, зная, что без ответа его не оставят. Правда, он мог звучать как "Не мели ерунды и спи", но игнорировать его магичка точно не будет. Не в ее правилах.
— Видишь ли, Гринни… Я сейчас кое-что тебе расскажу, но это должно остаться между нами, ты понял?
Юноша закивал, потом сообразил, что в темноте Тео вряд ли увидит его жест (хотя чем кхар не шутит) и прошептал:
— Понял, конечно. Обещаю.
— На самом деле все так запутано… Ну, скажи, ты ведь знаешь историю о том, как Дориан стал королем, историю, полную волшебства и пророчеств?
— Конечно. Старый король умер, не назвав наследника, и страну ожидали свары и войны из-за короны, но все знали, что на самом-то деле у короля был сын, которого он отдал на воспитание старому магу Меррилену, и тот скрывал мальчика на волшебном острове, где тот рос втрое быстрее обычного человека. И было еще пророчество, что он возвысится из самых простых, и вернет себе корону. И когда пришло время, маг Меррилен взял королевский меч, и вогнал его по гарду в камень, и изрек: "Кто вытащит сей меч из камня, будет по праву королем Вердленда, королем для всех, и богатых, и бедных"… — Гринер сам не заметил, как стал рассказывать возвышенным слогом бардов, бывавших в замке, где он служил. Они часто рассказывали эту историю. — А Дориан был пажом у одного из баронов, приехавших, чтобы попытать счастья. Он вынул меч из камня, его признали королем, и даже те, кто сначала сомневался, поверили в это, когда маг Меррилен открыл тайну его рождения, а…
— Он был вовсе не пажом.
Гринер осекся.
— Он был помощником мясника.
— Но… как же… но ведь все говорят…
Тео тяжело вздохнула, потом приподнялась и повернулась на бок, к Гринеру лицом, подпирая рукой голову.
— Я же говорила, тут все очень запутано… политика, интриги, подковерная борьба. Даже не знаю, поймешь ли ты, но верю, что попытаешься. На самом деле все было иначе. Старый король (с твоей стороны стыдно не помнить, как его звали, хотя сейчас каждый третий зовет его просто "старый король", настолько слава Дориана затмила всех, кто был до него), так вот, старый король, которого звали Беорель, действительно отдал магу своего сына на воспитание, поскольку шла война с Лионом из-за Ламборджи и он не доверял своим придворным. Маг взял мальчика, и, как выяснилось, вовремя: на короля, возвращавшегося из разведки с малым отрядом, было организовано нападение, причем нападавшие оделись в цвета Лиона, чтобы запутать всех… Но я увлеклась, это к делу мало относится… В общем, король тогда хоть и получил стрелу в бок, но выжил. Потом были всякие распри, бароны не давали королю покоя, требуя, чтобы он прекратил войну, ему пришлось отдать Ламборджи, а там полным-полно рудников, шахт драгоценных камней и… хм, неважно. Прошло пять лет. Пять лет интриг, ночных убийц и отравленных кинжалов. В конце концов один из наймитов барона…э-э-э, тебе его имя незачем знать, достиг своей цели. Король умер.
— Так его убили?!
— Ш-ш-ш, ты орешь так, что в столице слышно. Убили, да.
— А что же маг? — Гринер послушно понизил голос.
— Я не… Г-хм. Маг не успел. Он был в другой стране, заботился о… мальчике. Это его, конечно, не оправдывает, но невозможно предусмотреть все… кто бы мог подумать, что она… — Тео отвернулась, и, глядя в пламя костра, продолжила: — В общем, в том, что случилось после, «история» не врет. Действительно, готовилась большущая свара из-за короны. Один из тех, кто готовил покушение на короля, подкупил священника Древа. В спешном порядке тот нацарапал «пророчество», поползли слухи. В королевский замок съехалась вся охочая до власти знать. Чтобы дело не кончилось потасовкой (а на поминальном пиру все надрались, как свиньи), Брат Древа Аммель объявил о пророчестве, якобы провозглашенном самим Мерриленом. Во дворе заговорщики в спешном порядке установили деревянную колоду, воткнули в нее меч. Бароны и лорды препирались почти до рассвета, каждый был уверен, что лишь ему суждено вытащить меч и стать королем. Потом вся эта пьяная орава высыпала на двор с факелами. А маг Меррилен стоял в толпе, скрытый плащом, и хоть убей, не знал, что делать.
Гринер затаил дыхание. Он со внезапной ясностью понял, что его наставница рассказывает об этих событиях, как участница. "Она была там, точно была…" — подумал Гринер и ощутил одновременно зависть к человеку, ставшему свидетелем исторических событий, и разочарование, ведь события эти в пересказе очевидца потеряли всю свою славу и волшебство.
