— Самой страшной.
— Чтобы меня укусила лесная змея?
— Страшнее.
— Чтобы меня забрал Лесной Дед?
— Еще страшнее.
— Чтобы мне после смерти стать Отверженной? — так тихо шепнула, что и сама не услышала. Но у матери был отличный слух.
— Годится.
— Хорошо, — тайная клятва заставила Гелион погасить свет своих лучей. — Я не буду произносить это имя вслух. Клянусь…
— Я принимаю клятву, — сказала мать и долго молчала, уставившись в одну точку.
Роксана не мешала ей. Пусть молчит, только бы не уходила.
Спать не хотелось. Роксана достала из-под подушки тряпичную куклу и стала играть. Глаза у куклы были пуговичные, а рот вышит красной ниткой. На днях она порвалась и конец нитки свисал до подбородка, отчего казалось, что у куклы изо рта течет кровь. Но она была любимой, шитой мамиными руками, поэтому ей многое прощалось.
— Доната, — на пороге комнаты возник отец. Заглянувшая в окно Селия зарылась в его волосы, как младенец зарывается в волосы матери. — Она уже большая девочка.
— Сейчас иду, — мать поднялась, но уходить не спешила. — Помни, чем ты клялась.
— Мама, — Роксана остановила ее. — А как я все-таки узнаю, зачем мне нужно это имя?
— Ты узнаешь, дочка, ты узнаешь…
Ласковый голос матери растаял в ночной тиши. Где ему было соревноваться с гортанным многоголосием кочевников?
Вот и сейчас степное наречие не давало Роксане покоя. Подобно больному зубу тянуло и тянуло из нее душу. Разговаривали двое. Один что-то спрашивал, второй односложно отвечал. Говорили тихо. Но Отец Света, под этот баюкающий говорок колыхалась в сознании мутная волна забытых страхов. Роксана пыталась уйти туда, где не было ни страха, ни снов, но эти двое мешали ей.
Наконец, девушка не выдержала и открыла глаза. Дрожащий туман долго пугал ее светлыми и темными пятнами, пока не отступил. Прямо перед собой, буквально шагах в пяти, Роксана увидела одного из призраков замка. В том, что в прежней жизни он был степняком, можно было не сомневаться. Десятки косиц, связанных на затылке, тонкие усы, сливающиеся с изысканной бородкой.
И мутные глаза, глядящие мимо.
И бездыханный рот.
В ужасе Роксана попыталась сесть, чтобы обрести какую-то устойчивость.
— Успокойся, Роксана, теперь нечего бояться, — в темноте блеснули глаза и Роксана не сразу узнала Леона.
— Там, он, — она подняла руку, еще не до конца понимая, где находится: на том свете или на этом.
— Я знаю, знаю, — успокоил ее Леон и наклонился к ее уху. — Он тебя и принес.
— Кто? — встрепенулась она. Леон поспешно закрыл ей рот рукой.
— Не ори. Он не любит громких звуков. Он тебя принес. Призрак.
Куда принес? Откуда принес? Вопросы застряли у нее в горле. В памяти вспыхнул неудачный побег и долгое падение в пропасть. Как ей удалось выжить? — вот какой вопрос одержал верх над остальными. И жива ли она на самом деле?
Девушка судорожно вздохнула. Болело все тело — и это скорее убедило ее в том, что она еще жива. Не было ни одного участка, где бы не гнездилась боль. Саднило руки, беззастенчиво ныла спина, ломило в висках. Особенно досаждал затылок. Роксана заставила себя поднять руку, превозмогая резкую боль в боку и коснулась головы. Так и есть — злополучная заколка, стягивающая волосы, впилась в кожу. Липкими от крови пальцами, Роксана достала заколку и сунула за пазуху. Острая — пригодится.
Только сейчас девушка пришла в себя настолько, чтобы обратить внимание на того, с кем общался мертвец. Перед ним, опустившись на одно колено сидел Ханаан-дэй. Как и положено младшему перед старшим — много старше и безусловно мудрее.
— Я запомнил, — Ханаан-дэй говорил на степном наречии, но Роксана понимала его без труда. — Я отыщу тебя у Черного Оврага.
— Ты клялся, — призрак шевельнул губами.
В комнате с низким потолком, заваленной грудой сломанной мебели до такой степени, что свет факела казался светом одинокой лучины, повеяло могильным холодом. Роксана поежилась и обнаружила за спиной куртку, сползшую с одного плеча. Заметив ее движение, Леон помог ей укрыться.
— Я сдержу клятву, Карид-дэй. Только смерть помешает мне, — кочевник ниже склонил голову.
— Смотри, дэй. Я обрету покой. Ты сохранишь честь.
— Где мы? — Роксана повернулась к Леону. Ей невмоготу было слышать загробный голос призрака.
— Под замком, — дунул ей в ухо Леон. — Нас с ним, — кивок в сторону Ханаан-дэя, — упекли в подземелье. И забыли. Ни воды, ни пищи. А сегодня ночью… наверное, пришел призрак. О чем они говорили, я не знаю. Но, видно, договорились не сразу. Степняк его о чем-то просил. Призрак в ответ так долго молчал, что я уснул. А потом он привел нас через подземный ход сюда и исчез. Я подумал: ну вот, сменили одну могилу на другую. Только что мебели здесь старой много, не скучно будет умирать. Тем более, видишь, здесь факел горит. В крайнем случае, думаю, согреемся перед смертью. А потом призрак вернулся и тебя принес. Да вот — еще факел не успел догореть…
Роксану трясло. Мертвец носил ее на руках — холодные пальцы касались ее тела! Почувствовав ее состояние, Леон крепко сжал ей руку.
— Уходим, — Ханаан-дэй поднялся с колена и скользнул по Роксане быстрым взглядом.
Куда? Хотела спросить девушка и не успела. Призрак прошел мимо торчавшего в стене факела, неуловимо заслонившись от света, и остановился у груды сломанных стульев. Легко, будто играючи, он отодвинул дубовый стул, за ним еще один. По скрипу давно не смазанных петель Роксана поняла — выход есть. Оставалось только собрать все силы в кулак, подняться и пойти вслед за призраком. Несколько раз она решалась на это, и каждый раз боль в изломанном теле останавливала ее. Роксане казалось, что тело развалилось на части и прежде чем подняться, необходимо собрать его воедино.
— Я помогу тебе, — Леон обхватил ее за талию, жарко дыша в шею.
Поднимаясь с его помощью, девушка думала об одном: как удержаться и не закричать в полный голос. Утвердившись на ногах в первый момент растерялась — тело ей повиновалось. На удивление споро одолела она спуск по шаткой лестнице — всего лишь несколько раз навалилась на идущего впереди Леона.
Раздвинулись близкие стены, разъехались, стремительно взлетел потолок. Не ход, а подземная дорога, на которой без труда могли разойтись три человека. Капли влаги дрожали на стенах. Вязкий воздух неохотно пропускал путников и смыкался за их спинами с гулким звуком, какой бывает от камня, ушедшего под воду.
Призрак шел первым, и свет факела, который нес следующий за ним кочевник, не касался поверхности ветхого плаща.
Плотно пригнанные булыжники, отполированные до зеркального блеска, притягивали взор, и Роксана старалась пореже поднимать глаза. Призрак, пусть и почти неразличимый в темноте, вызывал у нее страх. Все казалось, что сейчас он развернется и пойдет прямо на них, и желание помогать так же внезапно и необъяснимо изменится на противоположное.
Боль затаилась и идти стало легче. В какой-то момент рука Леона, плотно прижатая к талии, стала причинять больше неудобства, чем облегчения. Девушка решительно отодвинулась от него и пошла дальше одна, держась рукой за стену.
Кочевник остановился у перекрестка: подземная дорога разветвлялась. Он резко обернулся, поджидая отставших.
То ли от ослепительного полукруга, что описал горящий факел, то ли капризная боль решила, что передышка закончена, но у Роксаны перед глазами кочевник завертелся волчком и пламя, повторяя его движение, тоже завертелось, все туже закручиваясь в спираль…
Девушке показалось, что она пришла в себя в то же мгновение. Потолок плывущий перед глазами доказывал обратное. Она со стоном потянулась и обнаружила, что ее несут на руках. Строгий профиль и нитка усов, тянущихся по подбородку напомнили ей о призраке, но жар тела, передавшийся от кочевника напугал ее еще больше. Ее нес на руках хозяин. Осознав это, девушка забилась в его объятиях как рыба, выброшенная на берег. Ханаан-дэй не стал удерживать ее. Аккуратно поставил на ноги, обошел, стараясь не касаться подола задравшегося платья. Ни слова не говоря, забрал у оторопевшего Леона факел и пошел дальше.
К счастью, долгий путь подошел к концу. Впереди, между высохшими корнями деревьев, уже пробивался блеклый свет восходящего Гелиона.
* * *
Осторожный шорох листвы потревожил Роксану. Представляй он реальную опасность, лежать бы ей с перерезанным горлом. А всему виной платье, что за время долгого перехода будто нарочно цеплялось за любую, мало-мальски подходящую ветку. Вот поэтому единственное, в чем выразилось ее беспокойство — напряженно выпрямленная спина.
— Это Леон, — коротко бросил кочевник.
Роксана кивнула головой и в первый момент не сообразила, что именно поразило ее в его словах. Потом, повторяя про себя два, брошенных вскользь слова, удивилась. Второй раз, за все время более чем тесного общения, он обратился к ней не как к рабыне, временно вышедшей из повиновения. Кочевник не цедил слова сквозь зубы и привычная злоба не исказила его черты — он сказа эти два слова, словно хотел ее успокоить, чтобы она не волновалась раньше времени. Роксана смотрела на него и не могла наглядеться. А виной всему лишь то, что он обратился к ней как человек к человеку.
