Пили лимонад молча, но у Гарри на языке вертелся один вопрос.
— А что у дементора под капюшоном? — наконец не выдержал он.
Профессор Люпин, оторвавшись от бутылочки, нахмурился.
— Видишь ли, те немногие, кто это знает, не в состоянии поведать об этом. Дело в том, что дементоры откидывают капюшон только для того, чтобы применить свое последнее и самое страшное оружие…
— Какое оружие?
— Его называют Поцелуй дементора, — сказал Люпин, тяжело усмехнувшись. — Дементоры его применяют к тем, кого хотят совершенно уничтожить. Думаю, что под капюшоном у них что-то вроде рта, они прижимают челюсти ко рту жертв и высасывают из них душу.
Гарри поперхнулся, напиток попал не в то горло.
— Что? Это они так убивают?
— Нет, гораздо страшнее. Тебе известно, что без души человек может жить, пока у него работают мозг и сердце? Но он ничего больше не чувствует, ничего не помнит…. И поправить это нельзя. Человек просто существует. Пустой, как выеденное яйцо. Душа навсегда покинула тело. Навсегда. — Люпин сделал еще несколько глотков. — Такая судьба ожидает и Сириуса Блэка. Об этом сегодня написано в утреннем выпуске «Пророка». Министерство дало разрешение применить Поцелуй, если они его найдут.
Гарри какой-то миг оторопело думал о людях, у которых через рот высосали душу. И тут же мысли перекинулись на Блэка.
— Он это заслужил, — тихо проговорил он.
— Ты так полагаешь? — деликатно спросил Люпин. — Ты и в самом деле думаешь, что существуют люди, которые заслуживают такого наказания?
— Да! — с отчаянной решимостью воскликнул Гарри. — Есть ведь совсем особые преступления.
Как ему хотелось рассказать о разговоре про Блэка, который он подслушал в «Трех метлах». О том, что Блэк предал его отца и мать. Но тогда придется поведать, что он без разрешения побывал в Хогсмиде, а это вряд ли понравится Люпину. Поэтому он благоразумно промолчал, допил сливочное пиво, поблагодарил Люпина и покинул кабинет истории магии.
Гарри ругал себя, что задал этот вопрос о капюшонах. Ответ был такой ужасный, что он не шел у него из головы. Гарри представлял себе, как дементоры высасывают из человека душу и что он при этом испытывает. Воображение разыгралось, и Гарри столкнулся со спускавшейся вниз МакГонагалл.
— Надо, Поттер, смотреть, куда идете! — попеняла ему профессор.
— Простите, профессор МакГонагалл…
— А я искала вас в гостиной. Мы только что закончили исследование. Ну, кажется, в вашей «Молнии» нет ничего опасного. У вас, Поттер, есть где-то очень хороший друг…
Гарри не поверил глазам: профессор МакГонагалл протягивала ему целехонькую «Молнию» и тепло улыбалась.
— Я… я могу взять ее? — У него даже сел голос. — Правда?
— Конечно, можете, — сказала профессор МакГонагалл. — Хорошо бы успеть до матча на ней полетать. И пожалуйста, Поттер, постарайтесь в субботу поймать снитч. Иначе мы восьмой год не будем чемпионами, как мне любезно напомнил профессор Снегг вчера вечером.
Онемев от радости, Гарри взял красавицу «Молнию» и понес ее обратно в гостиную. Завернув за угол, он увидел бегущего навстречу Рона, который улыбался во все лицо.
— Она отдала ее тебе? Вот здорово! А можно, я завтра немножко на ней полетаю?
— Конечно, когда хочешь! — Наконец-то у него отлегло от сердца, весь последний месяц он места себе не находил. — Знаешь что, Рон, давай помиримся с Гермионой. Ведь она хотела как лучше….
— Помиримся хоть сейчас. Она в гостиной, работает.
Друзья свернули в коридор, ведущий в их гостиную, и увидели Невилла Долгопупса. Он умолял сэра Кэдогана пропустить его, но тот со всей твердостью ему отказывал.
— Я записал их на бумажку. — Невилл чуть не плакал. — И где-то ее выронил!
— Свежо предание! — громыхал сэр Кэдоган. Увидев же Рона и Гарри, милостиво им улыбнулся: — Приветствую вас, мои юные йомены! Поспешите заковать в железо этого бездельника. Он хочет силой ворваться в замок!
— Ну, хватит, — сказал Рон рыцарю, поравнявшись с Невиллом.
— Я потерял бумажку с паролями, — проговорил несчастный Невилл. — Выпросил у него все пароли на эту неделю. Он ведь их то и дело меняет. И теперь не знаю, куда они делись.
— «Острый кинжал», — сказал сэру Кэдогану Гарри, и тот разочарованно, с большой неохотой подвинулся в сторону и пропустил в гостиную всю компанию.
Головы присутствующих тотчас обратились к ним, гостиную наполнил взволнованный шепот, все окружили Гарри, восхищенно глядя на «Молнию» и наперебой восклицая:
— Где ты ее взял, Гарри?
— Дашь мне полетать?
— Ты уже пробовал летать на ней?
— Теперь когтевранцы проиграют! Они все летают на «Чистометах–7»!
— Гарри, дай немного подержать!
Минут десять «Молния» переходила из рук в руки, ее вертели так и этак. Наконец все более или менее угомонились и разошлись по своим местам. Гермиона единственная не подошла к ним. Она сидела, склонившись над работой, стараясь не глядеть в их сторону. Гарри с Роном остановились у ее стола, и она оторвалась от книг.
— Мне вернули ее. — Гарри улыбнулся и протянул ей метлу.
— Видишь, с ней все в порядке! — сказал Рон.
— А могло быть и не в порядке! Во всяком случае, вы теперь уверены, что нет никакой опасности.
— Да, конечно, — кивнул Гарри. — Пойду отнесу ее в спальню.
— Я отнесу! — вызвался с энтузиазмом Рон. — Мне все равно надо пойти дать лекарство Коросте.
Он взял «Молнию» и, держа ее, как будто она сделана из хрусталя, поспешил наверх в спальню мальчиков.
— Можно, я здесь сяду, рядом с тобой?
— Разумеется, — сказала Гермиона и убрала со стула целую гору пергаментных свитков.
Гарри оглядел заваленный книгами и сочинениями стол. Чего только на нем не было! Длиннющее эссе по нумерологии, на котором еще не просохли чернила; еще более длинное сочинение по изучению маглов на тему «Почему простецам нужно электричество»; перевод рун, над которым Гермиона сейчас трудилась.
— Как ты все это успеваешь? — спросил Гарри.
— Просто я знаю цену времени, — ответила Гермиона.
Теперь, когда Гарри смотрел на нее вблизи, было заметно, что выглядит она почти также изможденно, как профессор Люпин.
— А ты не могла бы все-таки уменьшить количество предметов? — сказал Гарри, видя, как Гермиона перекладывает тяжелые тома, ища словарь для перевода рун.
— Конечно нет! — покачала головой Гермиона.
— По-моему, нет ничего страшнее цифр. — Гарри взял карту со столбцами цифр, вид у которого был и правда устрашающий.
— А по-моему, нет ничего интереснее, — с чувством сказала Гермиона. — Это мой любимый предмет.
Но Гарри так и не узнал, что такого особенного было в нумерологии. В этот самый миг на лестнице из спальни мальчиков раздался душераздирающий вопль. Гостиная в ужасе притихла, взгляды всех устремились наверх. Тут же послышался быстрый топот шагов, становившийся все громче. И в гостиную ворвался Рон, в руках которого белела скомканная простыня.
— ГЛЯДИ! — завопил он, подбегая к столу Гермионы. — Нет, ты гляди! — тряс он простыни перед ее глазами.
— Рон, что случилось…
— КОРОСТА! БЕДНАЯ КОРОСТА!
Гермиона, ничего не понимая, отпрянула от Рона. Гарри взглянул на одну из простыней, она была испачкана чем-то красным, очень походившим на… кровь. Гарри всего передернуло.
— Это кровь! — кричал Рон в притихшей гостиной. — Короста исчезла! А знаете, что было на полу?
— Н-нет, — дрожащим голосом ответила Гермиона.
Рон бросил что-то на перевод рун. Гарри и Гермиона нагнулись над ним. Поверх странных имен и названий лежало несколько длинных рыжих кошачьих волосков.
Глава 13. Гриффиндор против Когтеврана
На этом, казалось, дружба Рона и Гермионы кончилась навсегда. Они так рассердились друг на друга, что Гарри и не надеялся их помирить.
Рона особенно возмущало, что Гермиона никогда не принимала попытки Живоглота сожрать Коросту всерьез. Даже сейчас она отстаивала невиновность Глотика и посоветовала Рону хорошенько поискать крысу под кроватями в спальне. Гермиона категорически утверждала: у Рона нет никаких доказательств, что Живоглот съел крысу, рыжие волоски могли остаться там еще с рождественских каникул. Рон вообще был настроен против кота — не мог забыть, как тот прыгнул ему на голову в зоомагазине.
Честно говоря, Гарри не сомневался, что Живоглот — таки сожрал крысу, все говорило против него. Он попытался втолковать это Гермионе. Гермиона очень обиделась.
— Я так и знала, Гарри, что ты возьмешь его сторону. Сначала «Молния», теперь Короста. Во всем виновата одна я! Не мешай мне, пожалуйста. У меня очень много работы.
Рон тяжело переживал пропажу Коросты.
— Хватит тебе, Рон, — уговаривал его Фред. Ты ведь всегда говорил, что Короста уже совсем старая, просто ходячая древность. Буквально на глазах тает. Ей же лучше, что ее сожрал Глотик. Ам! — и нет. Не мучалась.
