— Не подкрадывайся так! — прошипел он Виоле.
— Ты просто уже глухой пень, — ответила архимаг. — Смотри. Мне кажется, они стали светиться ярче.
Осиор перевел взгляд на грудь своего ученика. Где-то там, под кожей и костями, застряло что-то. Точнее, осколки чего-то, что сейчас испускали ровный голубоватый свет. Такой же, какой они наблюдали в чистом поле во время бури, где спасли Рея от Падальщика. Пять или шесть мелких точек, каждая размером — не больше четверти дюйма, ну, может, трети.
— А мне кажется, что наоборот — тусклее стали… — протянул в ответ маг.
— Глухой, так еще и слепой… — раздраженно бросила Виола. — Пойдем.
Пара выскользнула за дверь и вернулась в свою комнату.
— Я все же думаю, это осколки Камня, который Рей носил на руке, — выдвинул теорию Осиор.
— Ты не можешь быть уверен, что у мальчика был камень рун, — возразила архимаг.
— А что это тогда? Посуди сама. Четки, которые он снял с руки убитого коновала — пропали. Витати точно в этом уверена. Опять же, эта странная буря и эманации силы. Я чувствовал такое во время Ереси Малтора в Табии, а потом в Нипсе и когда Рей проходил испытания на жетон мага…
Виола лишь раздраженно фыркнула.
— Это все догадки, милый. Ты пытаешься найти след камней и еретика там, где его может не быть…
— Не будь столь наивна, Виола! Хватит прятаться от действительности! — сорвался Осиор.
— Не ори…
— Нет уж! Я годы потратил на то, чтобы доказать тебе и всем прочим, что не сошел с ума! Что камни — вполне реальны! И ты не можешь отрицать, что события вокруг Рея — часть чего-то большого и серьезного…
Виола недовольно поджала губы и уселась перед зеркалом, приготовиться ко сну.
— Я бы на твоем месте больше беспокоилась бы о том, что происходит прямо сейчас на континенте. Акрильсерская башня получила письмо от Верховного Трибуна Имирия. Он обвиняет Неро в ереси…
— То, что делает Неро — лишь очередная его политическая игра, попытка ужиться с Саином Торлорном, я в этом уверен, — отмахнулся Осиор.
— А вот Имирий считает, что твой друг…
— Наш друг, — перебил Виолу маг.
— Хорошо, наш друг не только отступился от Устава, но и готовится развязать очередную войну магов.
Осиор только хмыкнул, покачал головой и упал в кресло, что стояло в углу комнаты. Оттуда он, подперев щеку пальцами, стал наблюдать за спиной женщины, что сейчас распустила волосы и взялась за гребень.
— Неро высокомерен и честолюбив, этого у него не отнять, — начал Осиор, — но еще Неро слишком…
— Труслив? — закончила Виола.
— Осторожен, — ответил Осиор. — Он слишком осторожен для этого. Неро всегда был серой тенью, что дергает за придворные ниточки во благо себя и Трибунала.
— А если он начал действовать только ради себя? Ты не думал об этом? Неро амбициозен и умен, не отрицай этого. И после того, как он не смог стать героем в Табии, когда ты забрал у него эту возможность, он…
— Дело не в этом, нет-нет-нет, — покачал головой истигатор. — Я не верю в то, что Неро полезет в подобную мясорубку. Я видел его глаза, когда вернулся… с Запада.
— И что?
— Он был рад, что на этом месте оказался я, — пожал плечами Осиор. — Рад, что это не его каналы сожгли. Потому что если я смог это пережить, то Неро… Это бы его уничтожило.
Виола замерла с гребнем в руках и внимательно посмотрела на мага в зеркало.
— А что, тебя это не уничтожило? — с упреком спросила женщина. — Или те пять лет, что ты прятался в этом городе для тебя ничто?
— Но я же тут? — легкомысленно ответил Осиор. — Потеря синих каналов меня… закалила. Именно закалила. Я научился с этим жить, милая. Как видишь, вернулся в Шамоград, вернулся к тебе…
— Если бы не Рей и не этот шлейф тайны за его спиной — сидел бы ты тут до скончания времен, — недовольно ответила архимаг, возвращаясь к вечернему туалету.
— Дело не в Рее, — поморщился Осиор. — Парень стал последней каплей, последним доводом за то, чтобы вернуться к делам. Только и всего.
— Иногда мне кажется, что к нему пора начать ревновать, — с полуулыбкой сказала Виола.
— К Рею?
— Ну не к келандке же. Она точно не в твоем вкусе. А вот ваши с парнем отношения…
— Ты говоришь странные вещи.
— Вы зависимы друг от друга, не отрицай. Когда он пришел в себя, у тебя, милый мой, даже цвет лица поменялся.
— Потому что я беспокоился за него.
— Но ты ему не отец, — возразила архимаг.
Осиор на секунду умолк, рассеянно глядя куда-то в сторону, но все же ответил:
— Нет, не отец. На мне больше ответственности. Я его учитель.
Пока маг не видел, Виола закатила глаза, но быстро взяла себя в руки. Осиор на самом деле стал крепче спать и вообще, успокоился, когда парень очнулся. А это свечение в груди и еженочные метаморфозы, что происходили с ним под действием неизвестной магии… Когда она в первый раз это увидела, у нее волосы дыбом встали от ужаса и непонимания. Осиор же отнесся к этому как к какой-то неурядице. Наутро Рей просыпается в обычном состоянии? Никаких изменений в поведении? Никого не пытается убить своей странной магией? Значит, по мнению Трибунального Истигатора все было в порядке.
Удивительно, как сильно Рей затуманивал взор своего наставника. Осиор всегда был опасным хищником, почти параноиком. Охотник на еретиков, Несущий Гнев, страшный Шестой Трибунальный Истигатор Круга, что нес кару Устава на конце своей традиционной булавы. Он был воплощением того, что есть Трибунал, с его звериной жестокостью и непоколебимой уверенностью в том, что любые методы — праведные, если речь идет о защите Устава. Но как только вопрос касался парня, Осиор размякал, превращался в доброго наставника, приемного отца, что прощал своему подопечному любые выходки и ошибки.
С одной стороны, это говорило о нем многое, как о человеке. Служба не превратила Осиора в камень. Но с другой — подобная вера и Рею, и в Рея, делала ее любимого… слабым. Да, именно слабым. Рей снимал с него стальную броню Трибунального Истигатора, превращая в обычного человека. Даже ей, Виоле, такого не удавалось, а тут, какой-то беспризорник. Нет, она не была против этого давно забытого, человечного Осиора, но в то же время архимаг беспокоилась, что эта мягкость когда-нибудь погубит мага.
* * *
Она скользнула в комнату неслышимой тенью. Архимаг и истигатор наконец-то вышли прочь и ушли к себе, значит, дорога свободна.
Она еще минуту постояла в коридоре, вслушиваясь в дыхание дома лекаря. Где-то ветер тронул листья деревьев в саду, захлопала крыльями птица, в ночной тишине разлился короткий вскрик, шедший откуда-то со стороны города. А так — тишина. До самого утра никто не войдет внутрь, оставят их в покое. Главное, не пропустить рассвет.
Она прошла по коридору, неслышно ступая босыми ногами по гладкому камню, прильнула к двери в комнату молодого мага и уже через мгновение — скрылась в черноте проема.
Он опять выглядел так, будто бы ничего и не произошло. Будто бы они остались в Шамограде и сейчас это — поместье Хаштов, а пьяные гости разбрелись по саду и комнатам, продолжая кутить и веселиться. Спал на боку, отвернувшись лицом к стене, чтобы солнце, что пробивалось по утрам через ставни, не разбудило раньше времени.
Скользнув под одеяло, она прижалась к крепкой спине молодого мага. От ее прикосновений он зашевелился, но не проснулся — только подвинулся чуть ближе к стене, освобождая больше места. Через четыре часа рассвет, а пока они останутся тут, вдвоем. Будто бы ничего и не произошло, будто бы они сейчас в поместье Хаштов.
Глава 19. Горькая правда
Почему каждое утро у меня болит спина, будто бы на нее всю ночь кто-то давил коленом?
Вопрос этот преследовал меня уже несколько недель, но, ответ на него был очевиден: потому что сейчас я был слабой развалюхой, которая училась заново ходить.
