Милослава с удивлением посмотрела на него, озадаченная таким необычным интересом, но, немного поколебавшись, всё же решила ответить:
— А разве может быть иначе? У родителей и детей пути рано или поздно расходятся, а жена — это на всю жизнь. Во всяком случае, у Кеннера это так. Я всегда буду любить своего сына, но у него сейчас своя семья, и у меня тоже скоро будет своя семья и другие дети.
— Когда собираешься рожать? — с живым интересом спросил князь. — И кого?
— Через год девочку, — застенчиво призналась Милослава. — Всё никак не могу решить, какого цвета будут волосы и глаза. Эрик хочет мальчика, но я сказала, что мальчик у нас будет только после того, как Кеннер с Леной родят наследника.
— Думаешь, могут быть какие-то проблемы с наследованием главенства? — усомнился князь. — Кеннер — старший сын, не представляю, как можно оспорить главенство его ветви.
— Кеннер с Леной, скорее всего, возвысятся, — объяснила она. — Кто знает, куда позовёт их путь? И меня тоже. Мы все рано или поздно уйдём.
— Ах, вот как, — с пониманием кивнул князь. — Твой младший сын, родившийся в законном браке, против ветви твоего старшего, но внебрачного сына. Если он будет старше сына Кеннера, то главенство действительно можно будет перехватить — разумеется, при условии, что ни тебя, ни Кеннера здесь не будет. Вообще-то, на его месте я бы не рискнул проворачивать такие фокусы с Кеннером, но люди часто делают глупости. Гораздо чаще, чем умные вещи.
— Я не хочу, чтобы мои потомки ссорились между собой, — хмуро сказала Милослава. — Ветвь Кеннера будет главной, и это не обсуждается. Тем более что всё, чего достигла наша семья — это именно его заслуга. Если бы не Кеннер, то я, наверное, по-прежнему работала бы в твоей лечебнице.
— Да, было бы неплохо, если бы ты у меня работала, — усмехнулся князь. — Ну, я тоже присмотрю, чтобы потомков Кеннера не обидели. Если, конечно, доживу до того момента.
— Если обещаешь присмотреть, то доживёшь, — спокойно, как будто о чём-то незначительном, сказала Милослава, внутренне ужаснувшись от того, что только что сказала.
— Даже так? — в полном изумлении посмотрел на неё князь. — Я, конечно, отказываться не буду, но почему?
— Во-первых, я уверена, что ты своё обещание выполнишь. Во-вторых, Кеннер очень тебя ценит и высоко о тебе отзывается, а его мнение для меня очень много значит. Но у меня есть условие: ты должен молчать о нашей договорённости. Наверняка будут недовольные, да тот же княжич, к примеру. И другие тоже захотят пожить чуть подольше. Но для кого-то ещё у меня такой возможности не будет, вот только попробуй это людям объяснить.
— Буду молчать, конечно, я же не сумасшедший, чтобы о таких вещах кому-то рассказывать, — проворчал князь и вздохнул. — Вот уж кто-кто, а княжич недовольным не будет, он-то как раз править не рвётся. Зачем ему такая обуза? У него и так всё хорошо. Тебе, Милослава, с сыном повезло, а вот мне не очень, — он опять тяжело вздохнул. — Одна надежда, что он рано или поздно всё-таки сделает мне хорошего внука.
— Ты и сам можешь ещё ребёнка сделать, — заметила Милослава, но тот не ответил, в сердцах махнув рукой.
— Ты мне вот что скажи, Милослава, — резко сменил тему князь. — У тебя на свадьбе много влиятельных людей будет…
— Это ещё большой вопрос, у меня ли они будут, — недовольно заметила она. — Или, скажем, у тебя.
— Неважно, — вдаваться в этот момент князь не желал. — Кто-то из них, возможно, подойдёт к тебе с какой-нибудь просьбой…
— Я не буду никаких просьб выслушивать, княже, — твёрдо заявила Милослава. — С любыми просьбами пусть идут к Кеннеру.
— Тебе Кеннер, что ли, пациентов подбирает? — удивился князь.
— Обычных пациентов я сама принимаю. А что касается тех, что подходить будут — это уже не столько медицина, сколько политика. Политикой занимается глава, и я не буду в это влезать и подрывать его авторитет. Пусть Кеннер сам решает, кого лечить, а кому отказать.
— Я понял твою позицию, — задумчиво сказал князь. — Впрочем, примерно такого ответа я и ждал. Ладно, мы с Кеннером этот вопрос ещё обсудим. А вот скажи мне, Милослава — ведь получается, что у вас семья сейчас разделится на две ветви, так?
— Так, — осторожно подтвердила она.
— И как вы собираетесь делить имущество?
— А почему тебя интересуют наши семейные дела, княже?
— Потому что вы не просто какая-то никому не интересная дворянская семья, — объяснил ей князь. — Потому что ваши семейные дела достаточно влияют на княжество, чтобы стать государственными делами. Потому что практически всё ваше имущество — это стратегические предприятия княжества. Вот если бы ты по-прежнему сидела у меня в лечебнице, то никому до вашей семьи и дела бы не было.
— Про такие вещи лучше у Кеннера спрашивать, — Милослава поддерживать этот разговор совершенно не желала.
— Кеннера я тоже спрошу, даже не сомневайся, — усмехнулся князь. — Я и с Эриком обязательно побеседую. Но с ними я в своё время поговорю, а сейчас я говорю с тобой. Вернёмся к моему вопросу: вы собираетесь имущество акционировать?
— Кеннер сказал, что акционировать нельзя, — неохотно ответила Милослава. — Поскольку, как ты сам сказал, предприятия стратегические, то княжество может запретить передачу акций и забрать их по праву первоочередного выкупа.
— Ну, я бы грабить вас не стал, — не очень убедительно возмутился князь.
— Что значит «не стал бы грабить»? Акции бы забрал, но деньги за них заплатил бы? Даже если бы ты и не стал акции забирать, всякое ведь бывает. Допустим, с тобой произойдёт несчастный случай, а твой наследник опротестует передачу акций. И останемся мы пусть с какими-то деньгами, но без имущества.
— Хм, — невнятно буркнул князь.
— Я просто пересказала слова Кеннера, — пожала плечами Милослава. — Неважно, прав он или просто перестраховывается. Глава решил, что акционировать ничего не будем, вопрос закрыт.
— Хорошо, вопрос закрыт, — кивнул князь. — Тогда каким образом вы собираетесь делить имущество?
— Внутрисемейным соглашением. Зачем нам акции? Мы же всё равно никакой доли за пределы семьи отдавать не собираемся.
— Ну… логично. И что Кеннер в твою семью отдаёт?
— Делим на троих, — отвечать она явно не очень хотела, но всё же ответила. — То есть нам с Эриком треть отойдёт.
— И от клиники тоже треть?
— Нет, клиника останется моей на три четверти, Кеннер с Леной получат двадцать пять процентов на двоих. Наследство отца тоже по-другому делится, дети мне половину отдали.
— А баронство в Ливонии?
— Баронство — это не имущество семьи, — терпеливо объяснила ему Милослава. — Баронство принадлежит барону, и оно делиться не может.
— А всё остальное на три части делите? — князь твёрдо настроился досконально выяснить все детали.
— Не всё, — неохотно призналась Милослава. — Кеннер сказал, что у него ещё есть какие-то мутные компании, о которых мы вообще ничего слышать не должны, поэтому они делиться не будут. Но он сказал, что там всё законно, и что тебе про эти компании известно.
Князь удовлетворённо покивал, и у Милославы появились некоторые догадки о причинах его интереса, и о природе этих самых мутных компаний. Впрочем, высказывать свои догадки она не стала.
— По-моему, Кеннер щедро вам отделил, как ты думаешь? — заметил князь.
— Учитывая, что всё это заработано им, а не мной — очень щедро, — согласилась она. — Даже моя клиника им построена.
— Да и содержится она на самом деле тоже им, — хмыкнул князь. — У тебя, конечно, расценки огого, но если бы Кеннер тебе деньжат не подкидывал, у тебя даже с твоими ценами вряд ли получилось бы подобную роскошь содержать.
Милослава незаметно поморщилась от этого заявления, но возражать не стала, а перевела разговор на другое:
— Княже, раз уж мы встретились, позволь задать вопрос: Кеннер некоторое время назад подал тебе прошение насчёт Киры и до сих пор ждёт ответа.
— Ну да, — саркастически усмехнулся князь. — Он же решил, что самый умный, додумался древнее уложение раскопать, а сейчас вдруг выяснилось, что это и Кире неудобно, и вам не очень. А Кеннеру надо было бы сначала спросить себя — почему же этим уложением никто не пользуется и стольников себе не берёт? Потому что все вокруг дураки, кроме него? Ведь стольнику даже имущества нельзя иметь — и как с этим жить? Это только в незапамятные времена дворового человека одел-накормил, он и счастлив, а сейчас это мало кого устроит.
