— Преграда, не пускавшая нас в академию, исчезла, — послушно отозвался дух. — И мы вернулись.
— Все? — на всякий случай уточнил я, напряженно размышляя.
— Этого не скажу. Но штук двадцать точно наберется.
Я удивился.
— Когда это случилось?
— По вашим меркам, лет пять назад.
— А в последующие годы новенькие среди вас появлялись?
— Нет, — покачал головой призрак.
Я задумчиво почесал щеку.
— Занятно… Получается, граница между мирами была нарушена один раз и на короткое время. Потом она восстановилась, и больше никто сюда не пролез. Томас, а почему лаборатории закрыли? Призраки не такое большое зло, чтобы из-за вас эти катакомбы опустели. С тем количеством изгоняющих заклинаний, которое у нас есть, от любого духа можно избавиться в два счета.
— А от нас никто не смог, — совсем по-человечески пожал плечами дух. — Пытались многие, но ни у кого не получилось. Вот только и мы теперь обратно вернуться не можем. Подземелье опечатали, граница стала неодолимой… нас здесь заперли, — печально признался Томас.
Я помотал головой.
— Все равно это не объяснение. С духами мы жили многие десятилетия и даже века. И если вас нельзя уничтожить, то всегда можно договориться…
— С нами — да, — прошептал он. — А вот с тем, другим, пока ни у кого не получилось. И из-за него лаборатории были закрыты.
— Здесь осталась нежить? — насторожился я, кинув быстрый взгляд по сторонам. — И она не пытается отсюда выбраться?
— Пыталась. А после того, как здесь перестали появляться люди, нашла другой источник питания… нас, — тяжело вздохнул призрак. — И вот тогда нам стало совсем туго.
Я хмыкнул:
— За пять лет тварь должна была всех вас сожрать, если ты не переоценил ее возможности.
— Мы живы лишь потому, что в подземелье остались места, куда монстру нет ходу.
— Где? Второй уровень? Третий?
Призрак странно на меня посмотрел:
— Ты слишком много знаешь для ученика. И, кажется, совсем не боишься нежити.
— Я давно разучился бояться, — ухмыльнулся я. — Еще с тех пор, как меня предал мой собственный…
— Ау-у-у! — внезапно пронеслось протяжное по коридорам. — Аи-и-и…
Призрак моментально поблек.
— Ну вот. Помяни демона к ночи…
— Тварь? — деловито уточнил я, неторопливо снимая с себя перчатки.
— Да, — едва слышно шепнул Томас, продолжая истаивать. — Когда она так воет, это означает, что она снова охотится. Ищет добычу.
— Ау-у-у… — послышалось снова, на этот раз — гораздо ближе.
— Она уже рядом, — прошелестел призрак, растворяясь во мраке. — Ты зря сюда пришел, юноша. Магия светлых тут не работает. А выход находится только на…
— Заткнись и проваливай, — сухо посоветовал ему я, методично проверяя карманы. — Развели тут всякой дряни — приличному человеку присесть некуда.
— Ты умрешь…
— Шэсс-с-а! — рыкнул я слово-ключ для изгоняющего заклятия.
Печать на руке мгновенно обожгла и тут же остыла. А надоедливого призрака будто веником вымело из коридора.
— Так ты что, некро?.. — донеслось от него напоследок.
— Иа-и-и-и! — торжествующе взвыл неведомый зверь, с громким скрежетом царапая пол и, судя по звукам, ринувшись на отголоски моей магии во весь опор.
Я снял с ногтей, покрытых ядовитым составом, защитную пленку и недобро улыбнулся.
— Да. Я некромант. И пусть только кто-нибудь попробует в этом усомниться.
Старый друг лучше новых двух… если не превратился во врага, конечно.
Нич
Возвращать светляки я не стал — хоть у предполагаемой нежити и должна быть повышенная чувствительность к свету, но понизить порог собственного зрения я никак не успевал. Неизвестная тварь двигалась быстрее моего неуклюжего тела. Поэтому я потратил время не на упреждающий удар, а на свои любимые руны, которыми в считаные мгновения покрыл с помощью магии обе прилегающие стены.
А тварь и в самом деле оказалась быстра — не успел я дочертить последний символ, как вой, в котором на этот раз звучало нетерпение, затих, и краем глаза я заметил расплывчатую тень.
Я выжидательно замер, напряженно гадая, какой способ атаки она изберет, но тварь даже думать не стала — стремительно взлетела к потолку и, возбужденно заурчав, ринулась в мою сторону прямо по нему.
Самое скверное, что я ее практически не чувствовал — от непонятного создания не исходило никакого запаха, не доносилось знакомых эманаций. Она, насколько я успел понять, не была ни живой, ни, что самое удивительное, мертвой. Ее не было видно магическим зрением, а простым за нею оказалось почти невозможно уследить. Она была быстра, сильна, опасна и… совершенна. Настолько, что это вызывало искреннее восхищение.
Лишь в самый последний момент я заметил нечто странное в смазанной ауре, окружавшей необычное существо, — тончайшую ниточку, едва уловимый шлейф темной магии, подозрительно похожий на оборванный поводок. Но и тот промелькнул так быстро, что мог бы показаться обычной тенью… если бы, конечно, я не видел его раньше.
Я только выругался, запоздало поняв, на кого нарвался, а тварь уже была над моей головой. Размерами с крупного пса, похожая на большущий комок буровато-коричневого меха, из которого торчали четыре короткие когтистые лапы. Она уставилась на меня двумя огромными голубыми глазами, широко распахнув целых три широченные пасти, усеянные острыми треугольными зубами…
Мгновение мы смотрели друг другу прямо в глаза.
Из одной пасти вывалился наружу длинный раздвоенный язык, с которого прямо на мои ботинки капнуло вязкой слюной. У меня на пальцах заполыхали желтыми огнями десятки рун, готовых испепелить любого, кто приблизится на расстояние в пол-ладони. Угрожающе поднятый стек, который я всегда ношу с собой, тоже испускал предупреждающее сияние, способное причинить немало неприятностей даже высшей нежити.
Но тварь не боялась. Она, кажется, вообще не умела этого делать. При этом сидела на удивление смирно, почему-то не пыталась нападать, а потом вдруг неуверенно заерзала и проурчала:
— Х-х-зс-ся-а-аи-и-ин?
У меня непроизвольно дернулась щека.
Я помнил эту зверюгу — это была одна из тех тварей, которых я когда-то рискнул на спор выпустить из клетки и тем самым сорвал неумолимо приближающиеся экзамены сразу трем курсам.
Я также хорошо помнил эксперимент профессора Ирума — тогдашнего преподавателя по общей некромантии: он хотел создать существо, наилучшим образом пригодное к охоте на крыс, которые в то время были настоящим бедствием для столицы.
