Вода отрезвляет нашего «соню». Тело дергается и заваливается на бок.
– Утро доброе, как спалось, дружище?
– Иди ты в бездну, ублюдок! – хрипит он.
– Своих родителей я знаю, как и предков до седьмого колена, а в бездну не хочется что-то, мне и здесь неплохо, а вот тебе – не думаю…
– Что, проклятый, собираешься пытать меня? А как же честь?
– Пытать? О чести вспомнил, не смеши меня. – И на секунду задумавшись, произношу приговор: – Ты сам для себя сплошная пытка.
– С чего бы это?
– А ты догадайся с одного раза. Где ты, а где драконий корень. Ты сам все расскажешь, лишь бы конфетку получить.
Травник бледнеет от подобной перспективы, яростно извивается и пытается освободиться от пут. Мои старания не так-то просто испортить. Веревка впивается в его кожу.
– Ты, скотина, урод бродячий! Освободи меня!
– Какое красноречие…
Оконная занавеска становится кляпом: ни орать, ни откусить язык он не сможет.
– Пошли, Хар, вернемся через час.
– А травник?
– Да никуда он не денется, пойдем лучше поедим.
Кузнец неодобрительно смотрит на меня, но кивает, соглашаясь. Оставив связанного по рукам и ногам травника, мы уходим.
– Как ты можешь спокойно есть, когда он там мучается?! – раздраженно ворчит кузнец.
– Тоже мне добродетель! Пусть спокойно мучается по своему выбору. – Прожевав мясо, невозмутимо поясняю: – А прежде чем жалеть его, подумай о детях.
– Каких еще детях?
– О местных ребятишках, которых он довел до такого состояния. О их страхе и бессоннице.
Хар краснеет от стыда и упирается взглядом в пол.
– Кстати, ты ложку выковать можешь?
– Какую ложку? – недоуменно переспрашивает он.
– Обычную. Я купить забыл, есть теперь нечем в дороге.
– Я не в том настроении, чтобы ковать, – бормочет мужчина и начинает копаться в шкафу. – Держи, мой подарок.
– Вот это вещь. Благодарю. Ну что ж, пойдем посмотрим, как там ваш горе-травник…
М-да, малоприятное зрелище. Дэвир корчится в конвульсиях на полу. Надо же себя так тихо убивать, и зачем? Увидев нас, останавливается, и мольба застывает в его взгляде…
– Вижу, созрел и готов говорить?
Голова дергается – согласен.
– Вот и молодец! – Подхожу к нему и вынимаю кляп.
– Дай… – безжизненно хрипит травник.
– Сначала расскажи, зачем тебе все это. Или тебя кто-то надоумил?
– Корень…
– Я могу и уйти, а ты…
– Стой! – с мольбой в голосе выдавливает он. – Я все расскажу! Сбор вызывает кошмары, а чтобы испортить молоко, добавлял в сено полынь с раневой травой, собак прикармливал…
– Это я и так знал без тебя, – перебиваю его. – Я не пойму одного – зачем?
– Я люблю дочку старосты, а он согласился отдать ее за меня замуж, только если помогу ему запугать деревню.
– А ему это зачем?
– Не знаю, – с мукой в голосе бормочет он. – Дай корня!
– Хорошо. Где он у тебя лежит?
– У меня его нет, – обреченно стонет травник, – мне его староста давал…
Молодец староста, подсадил парнишку на корень, а сам смылся. Травник бы умер, никто ничего бы и не понял, а прохиндей вернулся бы с липовым охотником и решил проблемы со Зверем. Да за такое надо на мокрых дровах сжигать!
– А сам он уехал, вот незадача, – язвительно говорю, – ну все, парень, теперь ты попал.
Он бледнеет еще сильней и начинает жалобно скулить.
– Успокойся, есть у меня немного твоего корешка. А взамен окажешь мне маленькую услугу.
– Все что угодно! Только дай!
– Сейчас Хар соберет сельчан, и ты им все расскажешь.
– Расскажу, только дай корень! – канючит он.
Маленький кусок корня творит чудо. Взгляд травника проясняется. Запихнув его в рот, он начинает яростно жевать. Через мгновение тело травника выгибается дугой, затем обмякает.
– Он что, умер? – пугается кузнец.
– Просто потерял сознание, – пощупав пульс, отвечаю ему, – а ты не стой, а собирай людей, им предстоит услышать интересную историю.
Он выходит на улицу.
– Дурак же ты, Дэвир, – с горечью в голосе говорю, – столько людей мог угробить из-за какой-то юбки. О чем только думал?
Да, все-таки люди добра не помнят… Травник их лечил, а стоило ему оступиться, так они готовы его растерзать. А виноват-то староста… Подмывает дождаться его возвращения – поглядеть представление. Кому-то ой как не повезет. Но это уже не мои проблемы. Десяток золотых и кое-какие травы с кореньями я получил, ложку тоже – все же щепкой есть неудобно. Да и хватит решать чужие проблемы. Горы ждут…
– Ты уходишь? – Кузнец замечает, что я подтягиваю ремни доспеха.
– Да, слово, данное жрецу, я сдержал, пора в дорогу…
– А как же староста?
– А что – староста? – в недоумении переспрашиваю Хара.
– Разве ты не дождешься его? – отвечает он вопросом на вопрос.
– А зачем?
– Ну, дык, узнать, зачем он все это затеял и парня почти сгубил.
– Да мне лично без разницы, сами дальше и разбирайтесь. Зачем и почему. Гнилые людишки везде встречаются.
– Если ты уйдешь, народ его просто растерзает.
– Хар, повторяю: моя работа здесь закончена.
– Не по-человечески все это, – напирает кузнец.
– А ты забыл, как за спиной называют охотников?
– Не все, есть и те, кто искренне благодарен вам за то, что вы делаете.
– Есть, но их мало, – невесело усмехаюсь, – да и память людская коротка.
– Охотник, я прошу тебя – доведи дело до конца.
– Ну да, а потом поползут слухи про мерзкого проклятого, который осмелился напасть на уважаемого старосту, а также попытался уничтожить деревню.
– Да я…
– Что ты? – перебиваю мужчину. – Рты всем позатыкаешь?
Кузнец в замешательстве умолкает.
– Видишь – не знаешь, мне уже надоело все это, я продолжаю заниматься уничтожением нежити и нечисти, потому что я остаюсь темным охотником и должен отомстить за орден. На простых людей мне плевать, они не помогли нам, когда Цитадель утопала в крови своих защитников. Зато «отблагодарили» лже-охотниками.
– И все же ты неправ…
– И в чем же, скажи мне, в чем?!
– Ты сушишь свою душу такими мыслями…
– Как мудро для простого деревенского кузнеца! – раздраженно отвечаю я. – Может, мне всех простить, раздать все добро и уйти в отшельники?!
– Нет, просто живи…
– Просто жить? – От его последней фразы меня разбирает смех. – Просто жить…
Хохоча, поднимаю взгляд на кузнеца, рассматривая его, как в первый раз. И замираю. В его глазах плещется такая доброта, жалость, понимание, что мой смех обрывается, будто его ножом отсекло.
