На следующем перекрестке нас едва не затянуло в плотную, занимавшую всю улицу толпу, целеустремленно двигавшуюся в сторону полуденных кварталов – то есть туда, куда направлялись и мы. Толпа не производила впечатления обычного бестолкового сборища, скорее, это напоминало шествие, причем такого рода, которое способно обернуться погромами и стычками с городской стражей.
– Куда это они? – вслух спросила я, созерцая проходивших мимо обитателей Шадизара.
– Пойдем и узнаем, – предложил Эллар. – Похоже, нам по пути.
Дождавшись, когда появится хвост процессии, мы пристроились в задние ряды и бодро замаршировали вслед за разбухавшей толпой. Слева над домами появилась и сгинула зеленая черепичная крыша Каменного рынка, многолюдное собрание повернуло и разлилось по широкой площади, примыкавшей к строению настолько официозно-высокомерного вида, что в нем с первого взгляда узнавалось пристанище власти. Власти не местной, навязанной извне, и я даже знала, какого происхождения – немедийского.
Здание строили в подражание многочисленным городским управам Трона Дракона, но слегка перестарались с количеством массивных колонн, барельефов, аллегорических фигур и прочих архитектурных изысков. Как многое в этом городе, величественный некогда дом пребывал в изрядно запущенном состоянии – облупленная краска на стенах украшена многочисленными надписями незамысловатого характера, фриз над вторым этажом наполовину обвалился, а статуя Правосудия лишилась носа и одной руки. Вывешенный над фронтоном немедийский флаг слабо колыхался в душном воздухе. Караульные на широченной лестнице переминались с ноги на ногу и боролись с желанием спрятаться за надежными, коваными дверями.
Шествие рассыпалось на множество людских островков. Словно уловив поданный кем-то невидимым сигнал, площадь оживилась, зашумела и приступила к действиям.
В окна управы, за которыми смутно белели струхнувшие физиономии чиновников, градом полетели камни, тухлые овощи, рваные сапоги, дырявая посуда и тушки дохлых зверьков – кошек и крыс. Компания молодежи, особо увлеченной борьбой за независимость родной провинции, деловито развернула принесенное с собой чучело дракона, сооруженное из палок и ветоши. Символу Немедии нацепили жестяную корону, подожгли и начали таскать из конца в конец площади, под общее улюлюканье и ободряющие вопли. Я расслышала проклятия жадности Немедии, задушившей честных торговцев налогами, и пожелания скорой – желательно мучительной – смерти новому протектору, а заодно и королю, его сюда приславшему.
Тряпичный дракон грустно дымился и вонял. Кто-то раскрутил веревку с крюком и забросил ее на флагшток управы, пытаясь сдернуть знамя. Такое нахальство показалось чрезмерным даже флегматичным стражникам, предпринявшим вялую попытку отогнать наглеца. Веревку перерубили, спустя миг на ее месте появилась новая, и стяг все-таки сорвали. Под общий хохот черно-красно-белое полотнище повязали на шею дракону.
Внутри здания, похоже, вспыхнула паника. Из дверей вытолкнули какого-то человека, он надрывно выкрикнул несколько слов, обращаясь к сборищу на площади, получил гнилой брюквиной по лысине и торопливо убежал обратно. За ним последовала часть охранников управы, другие предусмотрительно скрылись. Запылавшее чучело с размаху кинули догорать на ступеньки, и тут из-за угла здания показалась веская угроза крикунам и истинная опора правопорядка – с полсотни легионеров под узким штандартом, завершающимся фигуркой золотого дракона. Блюстители не спеша выстроились полукругом перед ступеньками лестницы. Вопли собравшихся несколько поутихли, десяток-другой наиболее осмотрительных поспешно юркнули в переулки.
– Вы что здесь делаете? – вопрос, полный искреннего изумления, прозвучал откуда-то сзади. Мы на редкость слаженным дуэтом развернулись, столкнувшись лицом к лицу с его разжалованной милостью Аластором Кайлиени.
– Созерцаем вольные городские нравы, – невозмутимо ответил Эллар.
– Добрый день, месьор Кайлиени, – присовокупила я.
– Нравы в самом деле чересчур вольные, – Аластор мельком глянул на площадь, грозившую вот-вот превратиться в поле маленькой битвы, перевел взгляд на нас и почему-то кривовато ухмыльнулся, будто знал нечто такое, о чем никто даже не подозревает. А может, у него просто с рождения физиономия такая – лукавая и обманчивая. Вроде бы серьезно разговаривает, но что-то не позволяет до конца поверить этой серьезности. – Госпожа Дана, мое почтение. Счастлив видеть тебя в добром здравии. Эллар, не скажу, что я очень рад твоему явлению, но долг хозяина есть долг хозяина. Мне шепнули, что вы вчера приехали. Вы, кстати, удираете от Тараска или?..
– Или, – не дал ему договорить Рабириец. – Мы в городе ненадолго и нам нужен твой совет.
– Улица – неподходящее место для беседы двух умных людей и одной сообразительной юной дамы, – Аластор решительно потянул нас за собой. – Раз вы знакомитесь с местными традициями, то без посещения таверны никак не обойтись. Как дела у досточтимого Ши? Вы у него живете, верно?
– Месьор Ши Шелам процветает, – съязвила я. – Сиречь разводит весьма своеобразные цветы.
– А-а, – Кайлиени понимающе закивал. Эллар сделал вид, что наша болтовня его ничуть не интересует, и спросил:
– Что у вас творится? Я имею в виду шумиху на площади.
– Пока – лишь разрозненные выступления недовольных горожан против немедийских властей, – Аластор сделал явственное ударение на слове «пока». – В остальном все по-прежнему – кого-то грабят, кто-то жульничает, кто-то попадается…
– Кто-то – только не ты, – с едкой и одновременно слегка завидующей интонацией произнес Рабириец.
– Только не я, – с яснейшей улыбкой согласился бывший великий протектор. – Попался именно ты, мой друг… Кстати, слышали последние новости из Немедии?
– Нет, – оживилась я. – Расскажите!
Новости заставили мне призадуматься. Между соседними странами развернулась настоящая пергаментная война: Тараск требовал выдать ему беглого злодея короны, Ольтена Эльсдорфа вкупе с сообщниками, а обосновавшееся в Тарантии благородное общество во главе с Конаном Канахом изощрялось в придумывании отговорок и сложении ответных посланий. Гонцы метались туда-сюда, и, по мнению опытных людей, дело близилось к небольшой войне между Аквилонией и Немедией.
Я подумала, как обстоят дела у Ольтена. Интересно, добралось мое письмо или застряло где-нибудь на почтовой станции? А дядюшка Рейе? Королева Чабела, по слухам, вернулась домой, в Кордаву. Рейенир Морадо да Кадена, ценитель прекрасного, надо полагать, последовал за ней.
