А в это же время сильно выросли мощь и богатство Адильса конунга Свитьод, так что многие воины считали за честь служить при его дворе.
2
К западу от равнины, на которой расположен город Упсала, круто вздымаются ввысь заросшие густым лесом горы Свитьод. Это страна орлов и медведей, бурных потоков и глубоких ущелий. Здесь проживал хуторянин по имени Свип. Его усадьба находилась вдалеке от других хуторов, и была она как раз того размера и с тем числом работников, чтобы дела у Свипа шли прекрасно. В молодости он был отважным воином и не раз отправлялся в викингские походы. Надо сказать, что Свип был гораздо мудрее, чем могло показаться со стороны. Этот седой, дородный старик, чьи глаза косили, а нос был сломан в бою, обо всем имел свое мнение. Хотя он и не был колдуном, но многие считали его ясновидцем и были уверены, что ему являются вещие сны.
У Свипа было три сына: Хвитсерк, Бейгад и Свипдаг — все, как на подбор, силачи, умельцы и красавцы. Свипдаг, хотя и был младшим, превосходил своих братьев ростом и силой.
Когда ему исполнилось восемнадцать зим, он предстал перед отцом, желая поведать ему свои думы:
— Что за скучную жизнь ведем мы здесь среди простолюдинов, ни к кому не ездим в гости и никого не принимаем у себя. Уж лучше мы присоединимся к воинам конунга Адильса, если он согласится принять нас в свою дружину.
Хуторянин Свип, нахмурившись, ответил сыну так:
— Сдается мне, это решение нельзя назвать мудрым. Я знаком с конунгом Адильсом с давних пор и знаю, что слова его могут быть столь же лживы, сколь велики его посулы. И хотя дружинники его сильны и отважны, но нередко они ведут себя как шайка негодяев, — и, на миг погрузившись в свои вещие думы, добавил: — Все же конунг Адильс — сильный и прославленный властелин.
Свипдаг нетерпеливо махнул рукой:
— Без риска не бывает победы, и никто не может знать заранее, сможет ли он удержать свою удачу. Одно я знаю наверняка — не желаю больше сидеть здесь, что бы ни ожидало меня впереди.
Хуторянин внимательно посмотрел на своего сына. Свипдаг был высок, широкоплеч и по-юношески угловат, однако его румяное, обветренное лицо уже покрывала густая русая борода. Он стоял в лучах полуденного солнца на фоне зелени сосен и голубизны небес. Пора сенокоса уже миновала, и весь хутор был пропитан мирным сладковатым запахом скошенной травы.
— Что ж, в добрый час! — сказал Свип. — Я ведь тоже когда-то был молод.
Хвитсерк и Бейгад решили не перечить родительской воле и до поры остались на хуторе. Единственному сыну, который в одиночку отправлялся в поход. Свип приготовил прекрасные подарки: коня, достаточно высокого, чтобы ноги рослого всадника не волочились по земле, полное воинское облачение, острую, тускло поблескивающую секиру да множество добрых советов, вроде:
— Никогда не задирай других и никогда не хвались: победителю нет нужды повсюду отстаивать свое доброе имя. Но если кто заденет тебя самого, не давай ему спуску, ибо опытный воин говорит не повышая голоса, но в случае угрозы без лишних слов устремляется вперед.
Он не боялся за Свипдага, случись тому попасть в драку. Недаром он сам терпеливо, по несколько часов в день обучал своих сыновей ратному мастерству.
Итак, Свипдаг обнял на прощание своих родичей, лучших друзей из числа работников со своего хутора, а также девушку, с которой провел не одну ночь — и отправился в путь. Некоторое время они слышали его веселую песню, пока ее не заглушил шум водопадов.
Хотя Свипдаг никогда не уклонялся от схватки, в пути ему не встретилось ни одной опасности. Его добродушие открывало перед ним двери всех домов, и не было отбоя в приглашениях остаться на ночлег. По дороге он узнал, что конунг Адильс и королева Ирса пребывают не в Упсале, а в своей усадьбе на берегу озера Мелар. Королева обычно проводила там много времени летом, пока конунг объезжал тамошние владения.
Свипдаг прибыл туда под вечер. Вокруг него обширные леса и пашни спускались к озеру столь великому, что его противоположный берег терялся вдали. На сияющей в лучах заходящего солнца озерной глади виднелось лишь несколько островов. В прохладном и сыром воздухе подолгу звучало эхо криков и звона, доносившихся из усадьбы. Свипдаг остановил коня у ворот в частоколе, окружавшем усадьбу и службы. Ворота были на запоре, и никто не спешил открывать их. Воины либо купались в озере за усадьбой, либо играли в мяч, либо с увлечением наблюдали за игрой. Свипдаг крикнул, чтобы его пустили внутрь. Несколько воинов, услышавших этот крик, лениво посмотрели в его сторону, но тут же вернулись к игре.
Свипдаг поднял своего коня на дыбы. Копыта с силой ударили по дереву, засов разбился в щепки, ворота распахнулись, и Свипдаг въехал во двор.
Конунг Адильс расположился на свежем воздухе, вольготно раскинувшись в позолоченном кресле. Его двенадцать берсерков стояли вокруг — грязные, нечесаные, угрюмые. Так же неприятно было смотреть на них, как и вдыхать исходящее от них зловоние. Берсерки, закованные в сверкающую броню, угрожающе заворчали во внезапно воцарившейся тишине.
— Этот воин безрассудно рвется вперед, — медленно процедил сквозь зубы Адильс. — Такого еще никто себе не позволял. Должно быть, он слишком высокого мнения о себе.
Свипдаг остановил коня, спешился и широко улыбнулся.
— Приветствую тебя, конунг Адильс, мой господин! — начал он. — Несомненно, только конунга могут окружать столь прекрасные воины. Меня зовут Свипдаг. Мой отец, Свип сын Арнульфа, проживает нынче далеко в Вестманланде, а когда-то он был знаком тебе.
— Сдается мне, вряд ли по совету отца ты явился сюда столь вызывающим образом, — ответил Адильс.
— Нет, господин. Я просил пропустить меня во двор, но никто не удосужился сделать это. Подобная нерадивость твоих людей наносит урон твоей чести. Надеюсь, тебе понравился тот урок хороших манер, что я преподал им нынче.
— Что? — возмутился Кетиль, один из берсерков. — Да я раздавлю тебя как таракана!
Он выступил вперед. Свипдаг, продолжая улыбаться, потянулся к своей секире, притороченной к седлу.
— Стойте! — приказал Адильс. — Давайте сначала закончим разговор. Я помню Свипа. Он отважно бился за меня против Али, тогда, на льду… Так что же сын Свипа хочет от нас?
— Больше всего я хочу поступить к тебе на службу, мой господин, — ответил Свипдаг.
Адильс приказал ему сесть рядом. Свипдаг уселся на бревно, неподалеку от Адильса, который, продолжая следить за возобновившейся игрой в мяч, милостиво беседовал с пришельцем. По виду берсерков было понятно, что подобное поведение конунга ужасно их злит. Когда объявили, что ужин готов, и конунг направился в залу, берсерк Кетиль шепнул, наклонившись к нему:
