– Что вообще?!
– Заткнись, ЮР!
После этих слов Шус затих, а Жаннет стала вдумчиво всматриваться в бетон под их ногами. Поняв, что с высоты человеческого роста почти ничего не видно, она села на корточки. Так она потратила довольно много времени и успела преодолеть, не разгибаясь, метров десять, пока наконец-то Шус не потерял последние капли терпения и спросил:
– Жаннет, может тебе помочь?
– Нет!
– А что ты делаешь?
– Пытаюсь понять, куда нам.
– Рассматривая голую землю?
– Во-первых, не голую землю, а во-вторых, я уже нашла, что искала, – с этими словами Жаннет встала, прогнулась назад, разгибая затекшую от такого неудобного метода передвижения спину, еще раз посмотрела на билеты и неожиданно закричала: – три тысячи чертей, мы шли почти в противоположном направлении, а до отбытия осталось… всего час?!
Жаннет бросилась бегом мимо Шуса, и когда тот уже думал, что Жаннет по какой-то причине решила бросить его и убежать на другой конец планеты, она схватила его за воротник рубашки, с силой дернула и почти поволочила его за собой. Так продолжалось несколько минут, пока Шус не вырвался у нее из рук:
– Я и сам могу идти! – закричал он.
– А нам нужно не идти, а бежать! Не болтай, не сбивай дыхание.
– Но…
– Я сказала ЗАТКНИСЬ! Если мы будем идти, мы опоздаем.
Шус никогда не имел в списке своих увлечений утренею пробежку вокруг территории университета. Да и вообще не очень-то любил бег на длинные дистанции. А жизнь в основном предоставляла ему шансы испробовать себя в спринтерском беге. Например, побег из темницы дворца в Келхар-Тал-Эш-Нале. Но Жаннет то и дело подгоняла его, используя свои организаторские способности, то ли благоприобретенные на ее корабле, то ли врожденные. Самым лесным обращением в свой адрес, которое Шус выслушивал, когда отставал от Жаннет, было «никчемная, бесхребетная салага». При этом Жаннет умудрялась обходиться без матерщины и сохранять рамки цензурной лексики. Попутно она обещала, что должно открыться второе дыхание.
Они остановились, только когда влетели по трапу в звездолет, сметя с пути хлипкий шлагбаум и остановившись, врезавшись в двухметрового во всех трех плоскостях дядьку в форме голубого цвета.
– А-фу,а-фу, а-фу! Простите, это рейс Центавра-Пушкиниада? – задыхаясь, спросила Жаннет.
– Да, и что?! – голосом, достойным оперного певца, спросил толстяк.
– Во-вот наши билеты! – Жаннет сунула ему в нос две, уже порядком замызганных, так как она все время держала их в руках, бумажки. Толстяк с нескрываемым пренебрежением изучил их, после чего потребовал:
– Документы!
Жаннет проделала с паспортами то же, что и с билетами, толстяк обошелся с ними так же.
– Вообще-то, вы опоздали на сорок секунд, и я собирался закрыть шлюз, но вам это прощается, а теперь катитесь на ваши места.
– Просите, а с кем я разговариваю? – спросила Жаннет.
– Я капитан этого корабля, Игорь Геннадьевич Иванов.
– У вас что, недокомплектация персонала? – невинно спросил Шус?
Капитан смерил Шуса презрительным взглядом, ничего не ответил, задрал подбородок и прошел мимо, почти вжав их обоих в стенки не такого уж узкого коридора, поправляя штаны, на которые ткани пошло не намного меньше, а может даже и больше, чем на паруса какого-нибудь древнего корабля.
Поняв, что они больше некому не нужны, Жаннет и Шус отправились искать свои места. Пользуясь указателями, прикрепленными к стенам они отправились в отсек корабля, в котором находились каюты второго класса. В коридоре, который, если верить тому, что было написано на указателях, а эти надписи довольно часто несут совершенно неправедную информацию, находился на третьей палубе и должен был привести их прямиком во второй класс, их застал механический голос из громкоговорителей:
– ДО ВЗЛЕТА ОСТАЛОСЬ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД, ПОЖАЛУЙСТА, СЯДЬТЕ В РАЗГРУЗОЧНЫЕ КРЕСЛА И ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ. НАЧИНАЮ ОТСЧЕТ: ТРИДЦАТЬ, ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ, ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ…
– Вот черт! – выругалась Жаннет.
– В чем дело? – поинтересовался Шус.
– Не успеем. Ладно, надо найти какое-нибудь место покомфортнее. – Жаннет тут же прибавила шагу и начала рассматривать стены коридора. В это время голос продолжал:
-…ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ…
– И все таки в чем же дело?! – не унимался Шус.
– Дело в том, что при взлете, как и при посадке очень здорово трясет и резко меняется сила тяжести, из-за чего пассажиров мутит, а с непривычки можно избавиться от своего обеда. Ну где же…
-…ДЕВЯТНАДЦАТЬ…
– Вот здесь сойдет, если я ничего не перепутала, – с этими словами Жаннет уселась в угол, в небольшом тамбуре, которым заканчивался коридор, – что ты стоишь, чертов идиот, или хочешь украсить стены этого корабля своими мозгами, размазанными ровным слоем?
Шус совершенно этого не хотел и поэтому уселся во второй угол вдоль той же стенки, что и Жаннет.
-…ПЯТНАДЦАТЬ…
– Не туда, дурень, хотя, кто его знает. Ладно оставайся.
– Я не понимаю, почему на твоем корабле не трясло?
– Не сравнивай мой распрекрасный корабль с этой чертовой консервной банкой! Этой развалюхе давно нужно было отправиться на металлолом.
-…ДЕСЯТЬ…
– И ты купила билеты на эту посудину, раз все так плохо?! – поразился Шус ее пренебрежением к собственной жизни, да и своей тоже.
– Других туда, куда нам нужно, не летает.
-…ДЕВЯТЬ…
– А что с нами будет через девять секунд? – поинтересовался Шус.
-…ВОСЕМЬ…
– Ты испытаешь на себе силу трех-четырех G, другими словами твой вес увеличится в три-четыре раза.
-…ПЯТЬ…
– Все же даже это посудина посовершеннее первых ракет, еще на старой Земле. Я читала, что перегрузки в первых ракетах доходили до 20 G и выше.
-…ЧЕТЫРЕ…
– Постараюсь радоваться.
– А теперь заткнись и вдохни побольше воздуха. Сейчас тебе будет не до этого. И схватись за что-нибудь.
-…ТРИ…
– Зачем?
-…ДВА…
– Просто сделай, что сказано и не задавай лишних вопросов!
-…ОДИН…
– Ну и? – подождав еще секунды три, спросил Шус так и не почувствовавший трехкратный вес своего тела.
– Подожди, не сразу же, – выругала Жаннет Шуса за нетерпеливость.
Сразу же после ее слов пол слегка дернулся и сразу же после стенки, пол и потолок пошли мелкой дрожью, а Шус почувствовал, что он, как минимум, подменил Атланта в его нелегком труде, пусть даже он и не знал, кто это такой. К тому же на него навалилась сумка, ставшая тяжелее, по ощущениям Шуса, не на четыре, а на тысячи своих весов.
Этот ужас продолжался минут пять, которые вполне могли сойти за вечность. Впрочем, поскольку Шуса нельзя было назвать совсем уж новичком в подобном времяпрепровождении, его желудок не избавился от содержимого, даже кровь из носа не пошла, как это случилось в спасательной шлюпке N 314. Вдруг учетверенный вес исчез так же неожиданно, как и появился. Вернее вес вообще исчез и Шус, отпустивший трубу, за которую он хоть и взялся по примеру Жаннет, но за время перегрузок отпустил, взлетел над полом.
