Хотя, чего я волнуюсь, у него гораздо больше возможностей выжить, чем у меня, даже если ранят, ткани быстро регенерируют. Чего обо мне не скажешь.
И я начала усиленно думать о себе, точнее, о своем ночлеге.
Их я заметила не сразу и то чисто случайно. Просто две тени в сиянии ущербного месяца. Сидят на земле и что-то жуют. Приглядевшись, я поняла, что грызут кого-то, точнее, какое-то животное. Вырывают руками куски мяса и остервенело врезаются в них зубами.
Твари ночи.
Может, не заметят? Наивно, конечно, у них же слух чутче, чем у кошки. Так и есть: насторожились, перестали работать челюстями… Я тоже замерла, стараясь не дышать. Жаль, что мерина не шуметь и не дышать не заставишь.
Одна из теней поднялась и скользнула ко мне. Она была отвратительна: обросшее свалявшимся клочьями мехом, с одутловатым лицом (да, именно лицом, потому что, несмотря на звериную сущность, строением это существо напоминало человека) украшенным парочкой внушительных клыков, огромными белесыми глазами (как я потом разглядела, без ресниц) и когтями, которым бы могли позавидовать многие лесные обитатели.
Существо жадно втянуло носом воздух – и тут я поняла, что оно слепое. Поняла и отчаянно забарабанила ногами и руками по шкуре многострадального мерина.
Эх, если бы свои силы можно было передавать другому существу! Знаю, маги умеют, но я не маг, поэтому мы плелись со скоростью черепахи (читала я о таких забавных неторопливых существах, из панциря которых делают заколки и гребни для модниц).
А эта тварь с белесыми глазами, опустившись на четыре конечности, неслась за мной.
Как она только ориентировалась в пространстве?
Радовало только то, что её друг (или подруга) остался сторожить добычу.
Близко познакомились мы уже через пару минут, когда тварь в прыжке повалила меня на землю.
Что я могла предпринять в такой ситуации? Да ничего, кроме того, чтобы огласить тишину своим истеричным криком и попытаться пырнуть её ножом. Но ей моё оружие – что мёртвому припарки.
Вот тогда-то, отчаянно пытаясь отпихнуть воняющее псиной и кровью существо, я и увидела, что у него нет ресниц. Бровей впрочем, тоже.
Странно, наверное, разглядывать чью-то морду перед смертью, ну а что мне ещё было делать, когда она склонилась над моим лицом? Поневоле будешь рассматривать.
В ту минуту перед глазами пронеслась вся жизнь – отдельные, вырванные из контекста, эпизоды, яркие безмолвные картинки. Среди них я с удивлением разглядела что-то новое: тёмный силуэт человека, склонившегося над кем-то, лежащим на полу. На то, чтобы разобраться, кто это, не было времени.
Сейчас клыки сомкнутся на моём горле, когти разорвут грудную клетку, а потом меня съедят, как то животное.
Я малодушно зажмурилась и сдалась, вверив остаток непутёвой жизни богам, случаю – словом, кому или чему угодно, только не собственной воле. Результат оказался неожиданным – меня не растерзали. Да, туша твари по-прежнему давила на меня, но убивать она не спешила.
Я осторожно открыла глаза, пытаясь понять, что происходит. Когда поняла, не знала, радоваться мне или плакать, - на смену одному кошмару пришёл другой.
Видимо, этой ночью мне суждено было умереть, но только не от клыков белоглазой твари.
Клыкастое существо неохотно ретировалось, на прощанье одарив меня утробным рычанием, и я смогла сесть, чтобы лицом к лицу встретиться с очередным кандидатом на роль своего убийцы, теперь, похоже, окончательным – от этих люди никогда не уходили, у них ведь мозги, а не одни инстинкты.
На меня внимательно, не скрывая интереса, смотрели едва заметно отливавшие в свете месяца красным глаза. На остальное можно не обращать внимания, и так ясно, что передо мной вампир.
Я испуганно сглотнула, вообразив, что он видит вместо молодой потрёпанной девушки, то есть меня, – кусок плоти и крови. Оставалась, конечно, слабая надежда, что он не голоден, но такая мизерная, что уповать на неё не стоит.
Н-да, бежала от некроманта, а попала в желудок вампира!
Сжавшись в комок, забыв о боли и тонкой сетке порезов, покрывавших тело, я смотрела в глаза своей смерти. Мысли бежать даже не возникало – как можно убежать от вампира? И ничего серебряного у меня нет… Хотя, я слышала, это не помогает – оружие должно быть заговорённым.
Пружинистой кошачьей походкой вампир приблизился ко мне, облизнул губы, медленно так, со смыслом.
Дурнота усилилась: нет, чтобы просто убил! Порой начинаешь жалеть, что родилась девушкой; если уж было угодно приписать меня к женскому полу, лучше бы сразу стала старухой.
Если он ко мне полезет, меня снова стошнит. В который раз за этот день?
Быть изнасилованной пропахшим кровью и тлением живым мертвецом – такого я своим злейшим завистницам, если таковые вообще имеются, не пожелаю! Может, лучше самой на себя руки наложить, чтобы не мучится? А что, ножик у меня есть. Проблема в том, что убивать я не умею, не смогу нанести правильный удар. А тут нужен именно один выверенный удар, иначе вампир меня заживо на клочки раздерет.
- Такая девушка – и одна? – клыкастое существо улыбнулось, обольстительно так улыбнулось. – И как же ты здесь очутилась?
- Заблудилась, - мой голос был тоньше мышиного писка.
- Удач-ч-чно! – мурлыкнул вампир, в мгновение ока оказавшись всего в шаге от меня.
Рука с длинными ногтями потянулась к моей щеке. Дёрнувшись, я отшатнулась, вызвав на его губах улыбку.
- Человеческие девушки такие забавные! Но пахнете вы вкусно. Я всегда больше девушек любил.
Я даже не поняла, как оказалась в его руках.
Если от меня, по словам вампира, пахло приятно, то от него – отвратительно. Он такой холодный, такой нереально гладкий – и насквозь пропитан тленом.
Какое удовольствие некоторые люди находят в вампиршах, может, они отличные любовницы? Хотя меня мысль о близости с сыном ночи не прельщала, каким бы искусным в любовных делах он ни был.
Крепко прижимая к себе, вампир коснулся губами мочки моего уха, затем легко перевернул, так, чтобы я оказалась сидящей спиной к нему, и слизал с пальто несколько проступивших сквозь ткань капелек крови.
Утробно заурчав, он стащил с меня пальто и рванул на себя кофту. Тут я не выдержала, ударила его локтем в челюсть – хоть бы отреагировал! Нет, даже не почувствовал, повалил на землю и принялся собирать языком кровь с моих рук и плечей. Собирал неаккуратно, царапая клыками.
Кровь возбуждала вампира, подавляла разумное начало, превращало в животное, руководствующееся одними инстинктами.
Что ему мои слабые попытки вырваться, мои крики о помощи, укусы от комаров и то наносят больше вреда.
С корсетом он поступил так же, как с кофтой, с той лишь разницей, что эта часть моего гардероба пострадала меньше.
