Наконец очередь дошла и до моего сокровища.
— Ольга Николаевна Соколова!
Сестра намеренно убавила шаг и прошла по драгоценному паркету так, словно плыла над землей. Блестки-чешуя искрились, ткань струилась, покачивалась за спиной рыбацкая сеть-плащ. Только сейчас я заметил, что висевшая у нее на поясе танцевальная книжка — специальный аксессуар, чтобы записывать очередность танцев и кавалеров, тоже была отделана сеткой и чешуей.
Ольга предстала перед императорской семьей и склонилась в идеальном приветствии.
— Ваши императорские величества… Для меня большая честь быть среди приглашенных на этот прекрасный праздник.
Алексей Константинович гостеприимно улыбнулся и переглянулся с супругой. Елизавета Федоровна слегка кивнула и ответила любезной улыбкой. И в этот момент случилось то, чего не ожидал ни я, ни Ольга, ни, пожалуй, кто бы то ни было в зале.
Цесаревич лихо сбежал по ступеням и подал Ольге руку. Опешив, сестра застыла с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Петр Алексеевич помог ей подняться и быстро что-то сказал. Ольга кивнула и, залившись краской, поспешила присоединиться к уже представленным дебютанткам.
— Что это было? — спросил я у стоявшего рядом со мной Коли. — И вообще, это хорошо или плохо?
— Понятия не имею, — отозвался лекарь.
После Ольги представили Олимпиаду Стобеус, Эмилию Трубецкую и еще нескольких юных прелестниц, но, судя по всему, после выхода Ольги все они уже не произвели фурора. Оля действительно отличалась — среди всех этих зефирных платьиц нежных оттенков она в своем чешуйчатом платье первой обращала на себя внимание. Ах Фрося, ах лиса!
Церемония представления закончилась, император объявил долгожданное начало танцев. Дебютантки рассредоточились по залу в ожидании первых кавалеров. По традиции первый танец принадлежал отцам или опекунам — сопровождающим.
Но Ольга ко мне не спешила.
И лишь когда грянула музыка для первой пляски, я понял, почему. Первый танец она отдала цесаревичу.
***
Танцевальная книжечка Ольги грозила закончиться этим же вечером — сестре почти не давали отдохнуть, а она и не была против. Получив разрешение выпить бокальчик брюта, сестрица окончательно расслабилась и отдалась празднику. А я, как временно исполняющий обязанности опекуна, устал давать благословения кавалерам на танец.
Воронцов успел пригласить Ольгу дважды — и, к моему удивлению, Серега танцевал как бог. Видимо, гены матери-актрисы передались правильным образом. Не упустил шанса отхватить свой вальс и Коля Сперанский — ну как было отказать другу? Даже Денисову перепала одна пляска — Ольга до сих пор считала, что я переборщил с дуэлью, а уж после того, как выяснилось, что вражина действовал не совсем по своей воле, сердечко моей сестрицы дрогнуло окончательно, и она решила, что согласием на танец сгладит конфликт.
Ну и куда было деться от вездесущего Шувалова? Молодой граф-прилипала наплел Ольге столько комплиментов, что меня затошнило от патоки его речей. А еще на него явно озлобился Серега. Как бы до еще одной дуэли не дошло…
— Борь, пригляди за моей младшей, — попросил я. — Хочу выйти на воздух. Духота замучила.
— Не вопрос! — отозвался лекарь. — Сам-то хоть кого-нибудь сегодня ангажируешь?
Я растерянно скользнул взглядом по ожидавшим приглашения дамам. Вроде и следовало для приличия потанцевать с кем-нибудь, но душа к этому совершенно не лежала. Да и плясун из меня, чего таить, так и остался хреновый. Сколько Ирэн ни старалась, до совершенства мне было еще как пешком до Китая от Петрополя.
— Наверное, позже. Сперва проветрюсь, — отозвался я и бочком, вдоль стеночки, протиснулся к выходу из зала.
Музыка гремела всюду, и нашлось немного мест, где можно было насладиться тишиной. Сбежав от столпотворения, я направился сперва на крыльцо, а затем спустился в сад. Передо мной простирались лужайки и лабиринты из живых изгородей, обрамлявшие пруды и фонтанчики со статуями.
Вода… Вода — это прекрасно. Рядом с водой всегда прохладнее.
Недолго думая, я пошел по лабиринту, надеясь, что он выведет меня к какому-нибудь маленькому пруду. Здесь пахло хвоей и свежей зеленью, откуда-то доносился запах гари — только что запускали фейерверки, тянуло сыростью и тонким ароматом каких-то цветов. После духоты бального зала здесь от свежести едва не закружилась голова.
Я свернул за угол лабиринта и едва не врезался в высокого широкоплечего мужчину в строгом костюме.
— Михаил Николаевич? — пробасил он.
— Зависит от того, кто спрашивает.
— Прошу за мной, ваше сиятельство, — мужчина отступил на шаг, словно хотел пропустить меня вперед, и указал рукой направление.
— Погодите, сударь, — оскалился я. — Вы меня знаете, а я вас — нет. Как-то нехорошо получается.
— С вами хотят поговорить, — сухо ответил мужчина. — Прошу за мной.
— Кто?
— Прошу за мной, ваше сиятельство. И напомню, что на территории Екатерининского парка запрещено применение силы. Пожалуйста, извольте подчиниться. Это очень важно для вашего собеседника.
Я прислушался к ощущениям. Сила внутри меня тоже насторожилась и была готова излиться в любой момент. Так, тихо. Этот дядька походил на безопасника, только ни единого знака отличия у него не было — просто темный костюм, галстук, сорочка. Не самые дешевые, но и не сверхдорогие. Возможно, слуга какой-то шишки.
Интересно, чьей именно?
Первой в голову пришла мысль о Ксении Константиновне. Но Великая княгиня уже выводила меня в свет и прозрачно намекала на покровительство. С чего бы ей сейчас прятаться? Если только она не решила поговорить конфиденциально. Но так могла проводить меня в какой-нибудь из пустующих залов…
— Ваше сиятельство, не медлите! — почти взмолился амбал. — У нас очень мало времени!
— Ладно, черт с вами. Ведите.
Мужик тут же нырнул через узкий проход между двух рядов кустарника, я бросился за ним и едва не проткнул глаз торчавшей веткой. Ненавижу, блин, эти изгороди. Что Матильда меня по ним гоняла, теперь и у императора в гостях опять прячусь, как картофельный вор от сторожа с двустволкой!
Попетляв по лабиринту и пробравшись через еще парочку изгородей, мы оказались на идеально ровном пятачке, в центре которого стояла статуя какого-то греческого бога. Рядом с изваянием стояла фигура, облаченная в черное с головы до пят. Лицо было скрыто за капюшоном, а ткани в накидке оказалось так много, что за этим балахоном я не смог разглядеть фигуру.
— Благодарю. Ты свободен, — распорядилась фигура низким женским голосом.
Мужчина в костюме тут же исчез, пошуршав ветвями кустарника.
Я сделал несколько шагов, чтобы лучше рассмотреть собеседницу, но она выставила руку вперед и резко отвернулась.
— Не нужно подходить ближе, ваше сиятельство. Вы не должны видеть мое лицо.
— Допустим, — ответил я. — Зачем я здесь?
— Прошу прощения за этот маскарад и то, что мои помощники могли вас напугать, — женщина говорила шепотом, намеренно понижая голос. — Однако наша встреча слишком рискованна, и я не могла позволить себе подойти к вам в зале.
— Кто вы? — оглянувшись по сторонам, спросил я. — Что вам нужно?
— Вы можете называть меня госпожой Реей, и я нуждаюсь в вашей помощи.
Глава 20
Рея. Значит, та самая таинственная женщина, что надоумила моих Старших провести ритуал призыва родового духа.
В древнегреческой мифологии Рею почитали как титаниду и мать олимпийских богов. Дочь Урана и Геи, супруга и сестра титана Кроноса, мать Гестии, Деметры, Геры, Аида, Посейдона и Зевса.
Из мифов я помнил, что титан Кронос пожирал собственных детей, опасаясь рождения более сильного, чем он, наследника. Но Рее удалось спасти самого младшего — Зевса. Она вроде бы подсунула Кроносу запеленутый камень, который тот и проглотил.
Когда Зевс вырос и возмужал, он начал войну с отцом. После десятилетнего противостояния Кронос был свергнут Зевсом и заключён в Тартар вместе со вставшими на его защиту титанами. Но перед этим Зевс заставил Кроноса изрыгнуть поглощенных им старших детей, которые позже стали богами.
