душа сама наказывает себя. Мы можем немного подкорректировать пытки, но впихнуть грешника в зеркало не способен никто, равно как и вытащить его оттуда.
– Ты хочешь сказать, что круг души тоже выбирают сами? – Это открытие шокировало меня.
– Именно так. Чем сильнее чувство вины, тем ниже уходит грешник и страшнее его муки. Если с первого круга уходят после десяти-пятидесяти лет мучений, то на девятом до сих пор горят в агонии души первых людей, – с удовольствием и воодушевлением делился информацией Мерихим. Он чувствовал себя учителем, что наставляет несмышленых первоклашек, и это тешило его самолюбие.
– А куда уходят души, когда подходит к концу их срок?
– В чистилище, конечно же. А оттуда обратно в ад или на перерождение. Ведь, чтобы попасть в рай, нужно заново пройти жизнь и доказать, что достоин небес. Многие люди после смерти уходят не в рай или ад, а на перерождение, ибо они так и не определились, чего хотят: наказания или вечного покоя. Чистилище – вот где решается судьба души.
И снова слова князя заставили меня задуматься. Не так я представляла себе ад и рай. Реальность совсем не походила на представления человечества о послесмертии. Это странным образом успокаивало, ибо христианский вариант преисподней ужасал.
Я шла по первому кругу ада, смотрела в спину демону и старалась думать о чем-то отстраненном. Когда мы дошли до новых врат, я уже чувствовала легкую головную боль, однако Асмодей заверил меня, что это нормально и дальше будет хуже. Настоящий правдоруб, знает, как успокоить.
На второй круг, которым правит Асмодей, мы ступили уже подготовленные. Количество зеркал уменьшилось, а вот тяга подойти к ним, наоборот, увеличилась. Я могла игнорировать зов пыточных и даже думать о чем-то хорошем, но для этого уже требовались усилия. Абстрагироваться было сложнее, чем на первом кругу. Тогда я поняла, что по девятому, кажется, я буду ползти, если вообще смогу двигаться.
Третий принадлежал Мамоне, четвертый Левиафану, пятый Сатане, шестой Бельфегору, а седьмой Астароту. К восьмому кругу я подходила, закрывая уши и напевая песенку про зайцев «А нам все равно!» из советского фильма «Бриллиантовая рука». Естественно, мне было не все равно, но это хоть как-то помогало не пялиться на огромные порталы в пыточные, что могли уничтожить весь наш план по спасению всадников апокалипсиса.
– Мы почти пришли. Добро пожаловать в мою обитель, – усмехнулся Мерихим и распахнул красные врата.
Коридор восьмого круга отличался от остальных: стены в нем были цвета красного кирпича и угнетали одним своим видом. Зеркала встречались редко, но зато сила от них исходила такая, что парочку раз Бельфегору пришлось силой заставлять меня сдвинуться с места и шагать дальше. К слову, Костя тоже начал залипать на мерцающие порталы круга с пятого. Вот только если я слышала, когда меня звали, и хоть как-то реагировала, то ангела будто парализовало. Он стоял напротив светящегося входа в истинный ад и ничего не видел, и не слышал. Я дважды силой оттаскивала его от пропасти, упорно уводя за собой ничего не соображающее тело. Третий раз не смогла.
– Как же тяжело-о-о, – взвыла я, хлопая с силой по ушам.
– Ты отлично справляешься, чего не скажешь о твоем ангелке, – усмехнулся Бельфегор.
Хлорка шел рядом со мной с пятого круга, чтобы иметь возможность быстро среагировать, если я сверну с дороги. Это и стало еще одной причиной, почему мы не успели.
– Мерихим! – выкрикнул Асмодей.
Мы резко обернулись, наблюдая со стороны, как Константин делал шаг в одно из сияющих зеркал. Асмодей удерживал его за руку, но не справлялся, и ангел все больше утопал в свечении. Зеркало поглотило тетраморфа почти наполовину и не собиралось останавливаться. Я попыталась броситься на помощь любимому, но мне не дали. Бельфегор подхватил меня и удерживал на весу за талию, пока Мерихим попытался закрыть собой ужасную сцену.
– Пусти! – кричала я, срывая голос и царапаясь как обезумевшая.
Увы, но в аду князьям я не противник. Они держали меня, даже не пытаясь спасти Костю, будто тот был обречен. Один лишь Асмодей хоть что-то делал, но я прекрасно осознавала, что, если бы сейчас к зеркалу потянуло меня, он сорвался бы на помощь, бросая тетраморфа одного. Болезненная истина, но князьям плевать на ангела. Важна была только я.
В какой-то момент я извернулась, пнула пяткой Хлорку в пах и вырвалась, однако меня тут же перехватил Мерихим. Он удерживал меня, спеленав длинными руками, а я неверяще смотрела на Костю. Вот Асмодей дернул его назад, и зеркало даже немного отпустило свою жертву, но в следующий момент хватка на предплечье ключа ослабела, и Костя выскользнул из рук князя, исчезая в мерцающем портале за секунду. Навсегда.
Внутри что-то оборвалось. Я попыталась кинуться следом, но двух князей мне было не побороть, не говоря уже о трех. Я оказалась бессильна. Заперта в самом страшном месте без возможности действовать. Беспомощность – вот что я ощутила. Тотальная и убивающая.
Глава 20. «Невозможно»
– Какого черта вы дали ему уйти?! – орала не своим голосом я, выворачивая себе руки.
Князья держали крепко, хоть и осторожно. Они не хотели, чтобы я сиганула в зеркальное марево следом за ключом. На лице каждого из них застыло одно выражение – правильности выбора. Демоны не переживали, когда отпускали тетраморфа, и были уверены, что все так и должно было произойти. От их непоколебимости меня начинало тошнить и хотелось повырывать им руки, которыми князья удерживали меня.
– Он все равно ушел бы. Я и так удивлен, что он продержался до восьмого круга, – наконец заговорил Мерихим.
Это была его территория, его пыточные угодья, и он их знал лучше всех. Я не верила, что князь не мог предотвратить случившегося, особенно после сказанного.
– Ты чертово исчадие ада! Ты мог его спасти! Ублюдок!
– О, милая, если я исчадие ада, то и твой драгоценный Константин тоже, – зло бросил Мерихим и с силой отпихнул меня от себя.
Я встретилась с землей ладонями и растянулась на красноватом камне, из которого здесь все было сделано. Зеркала вокруг меня больше не тянули, в ушах не звенело, и голова чудесным
