Насколько Следопыт запомнил из обзорного занятия по Светлым землям, которое новобранцам зачитали в учебке, ни о какой демаркации зон контроля между Анфиладами, Кристальным, Искристым и Сатрапиями никто никогда в жизни не договаривался и договорится не пытался. Впрочем тоже самое можно было сказать и о других полисах и государствах, примыкающих к пустыне. За эти неплодородные земли попросту никто не спорил: обложить пошлиной идущие вдоль песков и такыров караваны может и было вкусной идеей, суля прибыли “на пустом месте” — да только иди попробуй её выполни! Торговцы просто будут делать крюк через пустыню — лишь бы не платить!
Однако, видимо, у гномов появились какие-то другие соображения. Караван больше не встречал патрулей, зато Павел Георгиевич ближе к полудню несколько раз замечал блики высоко на склонах гор. И готов был поклясться, что ни снег, ни лед, ни вода не могут такие дать. А вот стекло… Подгорцам вовсе не обязательно было постоянно объезжать свою новую территорию, они её попросту видели. Удобно, что сказать. С джунглями бы так…
…Как оказалось, вывести Следопыта из джунглей можно, а вот вытравить джунгли из души того, кто смог к ним приспособится и выжить, вжиться — уже нет. Никакого перехода: вот рейджер спит, а вот — пружиной вскакивает на ноги, одновременно выпуская стрелу за стрелой в темноту. И ведь не промахнулся же! Нападавшие сделали ставку на наглость: близость караванной ночевки к Шахтгорску, накопившаяся за время пути усталость, чувство безопасности от близости родных стен. Ложное. И про оптический контроль враги знали, устроив марш-бросок через степь ночью! Рискнули нестись во весь опор в свете специальных тусклых фонариков. Да что там, они для атаки вообще выбрали тактику перемахивать через кольцо каменных блоков прямо на припаркованные повозки, а не пытаться прорваться через горловину укрепления, к которой гномы подогнали всех волов.
Резкие, какие-то чужеродные гортанные выкрики после первых попаданий сработали лучше сигнала тревоги — бородачи вскакивали со своих мест, размахивая оружием. Тем, кому повезло оказаться не со стороны вектора вторжения. Тул быстро пустел, это помогло задержать врагов на несколько секунд, устроив кучу-малу в одном месте перед телегами, но другие продолжали бесстрашно заставляли своих дорогих породистых лошадей запрыгивать через стенку прямо на товары, будто не боялись, что те переломают себе ноги.
Для Следопыта время привычно растянулось, на деле-то прошли считанные секунды. Враги не могли видеть стрелка, а вот их фонари отлично помогали целится… пока что-то из коротышек не швырнул в ближайший костер алхимическую шашку, мгновенной вспышкой высветившую округу. Только теперь кирин понял свою ошибку: мозг до последнего цеплялся за знакомый образ всадника, коими напавшие не являлись. Это были кентавры. И они его тоже увидели.
Интерлюдия 9 без правок
Павел Георгиевич, он же Следопыт, кирин, рейнджер-пограничник Эльфийского запустынья, спец по выживанию, как выяснилось, не только в джунглях. Уник: “наблюдательность”.
Караванщики совершенно не ожидали нападения, но единственный хороший лучник с тренированным чувством опасности смог до некоторой степени выправить ситуацию, подняв тревогу и задержав атакующих на несколько драгоценных секунд. Гномы включились в бой до того, как их успели всех сходу заколоть короткими копьями. А еще почти все выжившие успели прикрыть один глаз, отреагировав на характерное шипение штурмовой алхимии в костре. Бывалые дети подземелий — а другие в караванщики и их охрану не шли — очень хорошо знали, как временно лишить противника зрения, а самим сохранить возможность визуальной ориентации в пространстве.
Кроме того, яркая вспышка была замечена высокогорными постами наблюдения и те сразу же подняли тревогу. Летучий отряд выдвинулся по известным координатам, окончательно схлопывая окно возможностей наглого врага… н-да, любого другого, кроме кентавров. Будучи одновременно и пехотой, и кавалерией, обладая телом в среднем вдвое большим, чем у других разумных, любую проблему предпочитающие решать через убийство разумных, каннибалы были ужасающим противником в ближнем бою. А мишенями в дальнем — неприятными, стойкими к ранам, так и норовящими вырваться из-под обстрела…
Всего этого Следопыт, разумеется, не знал. Яркая вспышка, позволившая ему разглядеть нападавших, точно так же высветила его самого, стоящего поверх тюков на повозке, обозначая для врагов как мишень. Потому он выпустил лук, умудрившись одновременно скинуть еще не совсем пустой тул, и колобком скатился вниз, по пути успев вцепиться в мантию Хризантемы. Движение всем телом — и они оба вылетели за тележный борт. Приняв спиной удар о покрытие ночлежного круга и сумев не приложиться затылком, он грудью принял тяжесть девичьего тела, которое тут же запнул рукаим и ногами под повозку. И туда же ввинтился следом. Вовремя!
Перед глазами плавали только разноцветные круги, но несложно было догадаться, что означает дробный перестук копыт и тяжкий удар о воз над головой: его боеспособность кентавры оценили настолько, что атаковали практически вслепую!
— Втиснись между стеной и колесом! — еще раз столкнувшись с гербаристкой, приказал рейнджер, толкнув во вроде бы верном направлении, а сам в позе придавленного краба рванулся к другому. Помочь он больше ничем не мог, даже убедится, что его услышали и поняли: без основного оружия и почти слепой — нужно было прятаться, пока зрение не вернется. Особенно если противник испытывает определенные трудности, чтобы шарить под повозками — чисто физиологические. Судя по всему, демонесса все же отреагировала: копье, просунутое под повозку, шорхнула раз, другой вхолостую… а потом его владельцу с оглушительным хрустом сломали спину!
Удары, яростные выкрики и прочий шум слились в единую какофонию, в которой основную ноту вносили волы — да, и до них уже добрались. Гномы сами себя заперли, разместив животных на входе в каменной кольцо, но с другой стороны, и враги внутри стоянки оказались в максимально стесненных условиях. Впрочем, как раз у них оставался выход: запрыгнуть на повозки вновь — и оттуда сигануть за камни ограды. Все-таки достаточно похожий на человеческий разум, напрямую подключенный к лошадиным ногам — это нечто гораздо большее, чем тандем из лошади и седока.
Круги перед глазами померкли, зато света прибавилось — он нужен был всем. А еще попер чадный дым: товары загорелись. Неприятно, но ожидаемо. Вот что звуки собственно битвы как-то подозрительно затихли…
Следопыт рискнул сначала высунуться из-за колесного диска — в тяжелых возах они делались без спиц и сами по себе могли послужить отличным щитом — а потом и выбраться в из укрытия. Хризу он едва-едва смог разглядеть за соседним: в глубокой тени вообще что-то можно было разглядеть только зная, что оно — там. Двор внутри кольца повозок выглядел именно так, как должен был после жестокой стычки грудь на грудь. Трупы, раненые, всюду кровь, мусор — и частично все это раздавлено в кашу волами. Животных уцелевшие караванщики уже обуздали, и теперь кто пытался вырвать из лап смерти покаченного товарища, кто — безжалостно дорезал кентавров-подранков.
— Следопыт, живой? — а вот парень, к своему стыду, залитого кровью гнома без шлема не узнал. — Утырки почему-то разом отступили! Узнай, срочно!
Других слов не потребовалось: Павел Георгиевич с ловкостью белки заскочил на воз. Вот прихоти боя: тюки рассечены, из них частично высыпалось содержимое, склизкие пятна крови и, вроде, даже чьи-то кишки — а лук никуда не скатился с груды, и даже полупустой тул уцелел. Подхватив оружие, рейнджер закрутил головой, высматривая в темноте врага. Да нет, уже не в такой уж темноте: заалевший восток превратил её в рядеющие с каждой минутой сумерки… И с востока же по дороге, поднимая пыль, к стоянке несся, не жалея лошадей, летучий отряд погранстражи Анфилад. Теперь понятно, почему кентавры отступи…
