Но вскоре поэт, усердно старающийся и даже больше не жалующийся на усталость, смог ловко отбивать молниеносные удары Бригиды. Наемник был доволен ими в одинаковой степени. И с каждым разом показывал друзьям новые приëмы. Однако не щадил их во время тренировок. Он хотел, чтобы они ясно понимали, как любая оплошность может стоить жизни в настоящем ожесточённом сражении.
За ужином у большого очага Конрад взглянул на безмятежное и тёплое лицо аливитянки. Он был ей благодарен.
— Фрида, когда мы покинем границу Дормана, то я сразу же найду какое-нибудь дело и возмещу тебе все средства, что ты потратила за нас в ночлежках и тавернах.
— Мы возместим, — улыбнулся Иорик. — Я и Бригида же уже готовы к серьезным схваткам с подлецами?
— Да, — кивнул наёмник.
И поэт поперхнулся от такого ответа похлебкой из крупы и курицы. Девчушка же в радостном недоумении вперила глаза в Конрада, не веря своим ушам.
— Я сказал правду, — изрёк наёмник с серьёзным выражением лица. — Такими темпами вы скоро не будете уступать мне. В вас горит внутреннее пламя… У вас есть желания и мечты… Вы с большой охотой подходите ко всем занятиям. Ваши успехи не могли остаться не замеченными. Но закрепить изученное можно лишь в настоящем бою.
— Полностью согласна с Конрадом, — весело заметила Фрида. — Так как я аливитянка и с малого возраста уже познавала мир боевого искусства, то я удивлена тем, как вам удалось овладеть самыми важными вещами за столь небольшой период.
Глава 20
Конрад и его друзья уже достаточно далеко пробрались на север. Медвежья шкура была как раз кстати. Морозный воздух прокалывал кожу, словно шпагой. Но как же приятно дышалось в стужу. Грязь и зловоние остались в летних днях.
По дороге им повезло встретить подводу с местными скорняками, продающими остатки своих работ по сниженной стоимости, так как нынче даже мало кто из дворян мог себе позволить обычные траты. Фрида приобрела для всех меховые шапки, толстые, но лёгкие непродуваемые плащи, а также высокие сапоги с длинными волосами яка.
Они несколько раз сворачивали, чтобы сократить расстояние. И сейчас выехали на равнину, вытоптанную табунами охотников. Примятый к умирающей траве снег успокаивающе похрустывал под ногами. Только серые стволы голых деревьев вдали навевали некую глубинную тоску.
Иорик Бэбкок декламировал стихотворение, ибо душа поэта не может долго молчать.
Прерогативы нужно добиваться
Холодным разумом с горячим кулаком.
Однако же не стоит забываться,
Что совесть любит отдалённый дом.
И не ищите вы ума в моих речах,
Ведь я всего лишь выспренный повеса.
Готовый с теми драться на мечах,
С чьих лиц спадëт добра завеса.
Но я ведь не шаркун, и это всё не пыль,
Чтобы прикрыть пустующий мой мир.
Наоборот, красуюсь на виду, как шпиль
И не боюсь я пропускать главнейший пир.
Конгломерат во мне из всех идей
А потому меня уже, возможно, нет.
Гоните плоть мою вы хоть взашей,
Но ждите мыслей рикошет.
— Изысканные строки! — заметила Фрида. — Чьë это творение?
— Благодарю! Я сам сочинил. А вы мне уже начинаете нравиться, — высоким голосом обратился к ней Бэбкок. — Хотя создавать нечто подобное стоит не ради одобрения, а потому, что того желает сердце.
— А я вот даже слов таких не знаю, которые ты использовал. Ничего не поняла почти, — выкрикнула из повозки Бригида.
— Ох, я сейчас постараюсь всё объяснить, — радушно улыбнулся Иорик, направив лошадь поближе к девчушке, чтобы побеседовать.
Наёмник с аливитянкой так и ехали в обнимку на одной кобыле.
— Фрида, — шепнул ей на ухо мужчина. — Ты очень красивая.
— Я знаю, — она довольно на миг опустила глаза.
— Я это сейчас не про твою внешность. А про твою душу. В тебе есть необычайная лёгкость, но при этом и внутренняя сила. Не знаю, как описать лучше. Просто во мне никогда не было такого отсутствия напряжения. Как тебе это удаётся?
— Постой, а внешне я тебе, значит, не нравлюсь? — она рассмеялась.
— Особенности тела не зависят от человека, их ему даёт природа. Так что не вижу смысла обсуждать заслуги, которые ни к кому из нас не относятся по сути.
— Моя лёгкость заключается в том, что я ничего не боюсь. А такое чувство не самое отличное. Не испытывать страха — значит не ведать любви и ума.
— Хочешь сказать, что ты глупа? И не можешь кого-то полюбить? Тогда почему ты здесь?
— Не знаю, — Фрида закусила потрескавшуюся нижнюю губу, и из нее выступила яркая капля крови. — Может, мне слишком скучно. В этом мире так много всего. И чтобы не разбираться, что в нём вернее, а что нет, гораздо легче отказаться от поглощения всех даров. Я ничем особо не интересуюсь. А когда всё кажется однотонным, то поневоле начинаешь гнаться за тем, что подвернется.
— И как мне реагировать на твои слова? — усмехнулся Конрад.
— Радуйся, что повстречал человека, который не лжёт сам себе, — она ласково обхватила его ледяную руку.
Наёмник увидел выступающую из чащобы кавалькаду, состоявшую из шестнадцати вооружённых всадников.
— Поверх их пурпуэнов сияют латы, — высказался он. — Но нет герба на щитах. Они явно не из королевской армии.
— Это рутьеры, — спокойно произнесла аливитянка.
— Кто? — взволнованно попросила разъяснений Бригида.
— Разорившиеся рыцари. Превосходные воины, нанимающиеся в чьи-либо ряды во время битв. А в свободные моменты занимающиеся разбоем. И они абсолютно не имеют никаких принципов, — ответила ей Фрида.
— Тогда чего же мы стоим? — выпучил на друзей глаза Бэбкок. — Разворачиваем лошадей!
— Иорик, нас четверо на двух кобылах. А их шестнадцать, и у каждого отличные скакуны. Зачем тратить силы на бессмысленный побег, если можно принять бой на своих условиях.
— В каком ещё смысле? — вспыльчивый поэт нервно задышал ноздрями.
— В прямом. Пора вам понять, что значит быть воином. Большинство не всегда гарантирует победу или правоту суждений. Спешиваемся! Снимите с себя длинные шубы! Оставьте только овечьи жилеты. Поверьте, замёрзнуть в схватке не получится. Бригида, ты пойдёшь в атаку самая первая.
Ученики уставились на него, как на безумца. Седоки же уже приближались галопом, громко присвистывая.
Конрад приметил в глазах девчушки неподдельный ужас.
— Тебе страшно и так и должно быть. Но ты действительно уже готова для того, чтобы начать защищаться. Не забывай, что ты очень быстрая и знаешь множество трюков с мечом. Всё получится! Ты глядишь сейчас на них и думаешь, что какие же большие злые дядьки и их так много. И мне несдобровать. Но ни к этому ли ты готовилась? Твои свирепые соплеменники рано или поздно найдут тебя. Так станешь ли ты биться за свою свободу? Или расхнычешься? Нам не убежать. Но если я сейчас не дам тебе шанс проявить себя первой, то ты вряд ли уже рискнёшь. Побори в себе неуверенность. Как-то моя подруга мне говорила, что важно не думать и переживать, оказавшись в опасности, а стоит действовать. Так поступи также! Ты знаешь, что нужно делать.
— А ты что будешь делать? — съязвил Иорик, опустив уголки губ.
— Наблюдать за мастерством своих подопечных.
— Нас же убьют!
— Если так, то значит, боевое искусство точно не для вас, — Конрад хрустнул шеей и невозмутимо уставился на окружающих их рутьеров.
Те гарцевали, окидывая команду хищными лицами.
— Вот это улов! — хрипло начал одноглазый блондин. — Отымеем бабу сегодня! Славный день. А вас зажарим на костре и затем заставим её жрать ваше мясо.
Вся шайка разразилась отвратительным хохотом.
— Так и будешь стоять? — тихо обратился к Бригиде Конрад. — Я могу и сам ними разделаться. Только ты привыкнешь к трусости. А это не годится для твоего будущего.
— Держи лёгкий меч, — Фрида кинула его девчушке рукоятью вперёд, и та ловко подхватила. Аливитянка подмигнула ей. — Только целься, а не размахивай им, словно слепой котёнок.
