Глава 10. Осенние неприятности
Насчёт лета «гном» тоже не солгал. Почти. В конце июля резко похолодало, и последний летний месяц скорее походил на осенний. До середины сентября жители Гаммеля ходили в плащах и куртках, но бабье лето, как ни странно, всё же пришло. День Святого Николауса обещал быть тёплым. Больше всех этому радовались пятиклассники. Ведь в этот знаменательный день — 24 сентября — их принимали в ряды Лихтен-Югенд. В переводе с одного старого европейского языка это означало «юные светоносцы». Именно так и называли членов этой детской и юношеской организации. Три раза в год — 24 сентября, 22 апреля и 19 мая — они устраивали в городе шествие. Младшие, за которыми после одной газетной статьи закрепилось прозвище светлячки, несли свечи, а те, кому было больше тринадцати, — факелы. Говорили, что раньше в Лихтен-Югенд принимали только хороших учеников и только с примерным поведением. Теперь организация охватывала практически всех школьников с десяти до семнадцати лет. В день Святого Николауса каждый пятиклассник сразу после причастия получал белый плащ с капюшоном и серебряный медальон, на котором был изображён ангел с мечом. В этом облачении новички вместе со всеми светоносцами своей школы отправлялись на площадь перед мэрией, откуда и начиналось шествие. У каждой школы был свой маршрут. В такие дни с четырёх до восьми вечера по центральным улицам Гаммеля без конца двигались шеренги детей и подростков в белом. Свечи и факелы, которые они несли, были искусственные — из соображений безопасности, зато светили ярче настоящего огня. Участники шествия должны были хранить молчание, а прохожие, увидев шеренгу светоносцев, умолкали или хотя бы переходили на шёпот.
В этом году подготовку к празднику омрачала недавняя трагедия. В начале сентября был убит известный священник Александр Абель. Жил он в местечке под названием Верден — на границе с Леброном. В маленькую церковь, где он вёл службы, стекался народ со всей страны. Несколько лет назад границу открыли, и прихожан у отца Александра стало ещё больше. На его службы и проповеди ходили и лебронцы, и германарцы. Воспитанный в лоне Ортодоксальной Церкви, Александр Абель не считал её учение единственно правильным. И был глубоко убеждён, что различия между ортодоксальной доктриной и элианской не должны препятствовать союзу этих двух церквей. Самые ярые ортодоксалы то и дело поливали его грязью, называя его терпимость беспринципностью, и всё же авторитет Александра Абеля рос с каждым годом.
3 сентября священника нашли с проломленной головой у ворот его дома. Похоже, на него напали, когда он возвращался с утренней прогулки. Жители Вердена говорили, что отец Александр вставал ни свет ни заря и до первой службы любил прогуляться по окрестностям. А вскоре после похорон кто-то поджёг верденскую церковь. Когда прибыли пожарные, от неё остались одни стены. Внутри всё выгорело, кровля рухнула. Никто не сомневался, что эти два преступления связаны, но никто ничего не мог доказать. У следствия не было никаких зацепок. Ортодоксалы в своих выступлениях намекали, что отец Александр якобы сам навлёк на себя беду, якшаясь с неправоверными.
— Да они же его и урыли, — убеждённо заявил Джек Эмерсон. В «часовне» эта история обсуждалась весьма активно. — Наши мракобесы-церковники. Они ж его ненавидели. Элианцы тоже не во всём с ним соглашались, но они бы и волоска на его голове не тронули.
— Конечно, — кивнула Лидия. — Отец Александр защищал их. Если б не его содействие, им бы вряд ли удалось открыть у нас в Гаммеле приход. Теперь они боятся, что их отсюда попрут.
— Всё может быть, — сказала Таня. — Им и так в последнее время житья нет. На прошлой неделе кто-то ночью забрался в церковь Святой Анны и сломал орган. У них же службы под музыку…Кстати, так здорово! Я один раз слушала там мессу. А совсем недавно, кажется, в понедельник, у них почти все окна перебили. Ребятня какая-то. Вроде бы, их видели, но никого не поймали.
— Юные светоносцы, — усмехнулся Ганс Фишер. — И будущие чистильщики…
— Да брось, — поморщилась Таня. — Все мы были в Лихтен-Югенд, однако в Партию борцов за чистоту никто из нас почему-то не вступил.
— Из нас — никто, но мы ведь не большинство. Думаю, эти ребятишки не случайно похулиганили. Есть с кого пример брать. Помните, лебронцы крестный ход устроили? За ними же всю дорогу шли наши святоши с плакатами «Элианцы — еретики и пидара…» В общем, со всякой руганью.
— Лидия, ну зачем ты так щипнула бедного Ганса? — давясь от смеха, спросила Илана. — У нас в гимназии этим словом все стены исписаны. И я уже давно знаю, что это такое. Я вот только не понимаю, почему наша церковь так яростно обвиняет элианцев в мужеложестве… и вообще во всяком разврате? Потому что у ихних священников обет безбрачия? Можно подумать, что развратничают и предаются греховным мечтам только те, у кого нет под боком законной супруги! Сколько семейных налево ходят. Причём многие члены нашего парламента ходят не куда-нибудь, а в Римскую Баню. Там, конечно, не все услуги в прейскуранте указаны, но все знают, что мальчики сейчас дороже девочек.
— Неплохая осведомлённость плюс трезвый, аналитический ум, — констатировал Джек. — Иногда я забываю, что ты ребёнок. Ты хоть сама об этом не забывай.
— Илана, ты так и не ходишь на исповедь? — спросила Таня. — И не причащаешься? А ведь вас скоро в Лихтен-Югенд должны принимать…
— Я туда не рвусь, — пожала плечами Илана. — Кажется, из школы за это не выгоняют.
— Конечно, нет, — вздохнула Лидия. — Но мы все вступали. Так уж было принято. Всё равно к этому почти никто серьёзно не относился. А знаете… Мне даже нравилось участвовать в этих шествиях. Особенно когда смеркалось. Идёшь со своими по какой-нибудь тихой узкой улочке, и вдруг навстречу из полутьмы другая колонна. Молчаливые фигуры в белом, в руках — голубоватые огоньки… Раньше во время шествий фонари не включали, и весь город был в таких вот огоньках. А теперь… никакой тебе таинственности. Все улицы освещены.
— Ещё бы, — заметил Ганс. — Раньше дети не пропадали. Во всяком случае, так часто. Представляете, если во время шествия кто-нибудь пропадёт!
— Или вдруг появится какой-нибудь тип с дудочкой, — Джек сделал страшное лицо. — И все светоносцы стройными шеренгами двинутся за ним…
— Да ну тебя! — замахала руками Лидия. — Лучше так не шутить. Лично я считаю, что наш город надо переименовать. Имена и названия имеют магическую силу, и очень жаль, что многие этого не понимают. Гаммель — Гамельн… Похожие названия — похожие события. И столь же таинственные. Сколько уже пропало детей, и до сих пор никого не нашли. Даже тел…
