Жители Вефиля встречали Чернова именно в тёплых свитерах, связанных из козьей шерсти, и всё-таки телогрейках, если термин понимать буквально. Последние представляли собой сшитые вместе шкуры с дырой для головы посередине. Может служить как постелью, так и одеждой. Точно такую Чернов имел в доме Кармеля…
Едва фигурка бегуна-пешехода, сутулая от усталости, показалась из-за скалы, к нему стремглав понеслись мальчишки, неся в руках пресловутые свитера и покрывала. Благодарно кивая, Чернов укутался и остаток пути прошёл, поддерживаемый со всех сторон пацанами с озабоченными лицами. Как же — им доверили встречать Бегуна!
Первым к нему обратился Кармель:
— Здравствуй, Бегун, ты вернулся даже быстрее, чем мы ожидали.
В другое время Чернов непременно съязвил бы: мол, могу уйти погулять, если не ждали так рано, но сейчас сил не было, да и Кармель слова сказать не давал.
— Пойдём скорее домой, отогреешься, поешь, отдохнёшь. Женщины уже заканчивают делать отвар из трав, тебе надо будет выпить, чтоб не заболеть…
Будто отвечая на ещё не то что не заданный, но даже несформулированный вопрос Чернова: «Из каких трав? Откуда здесь травы?», Кармель произнёс грустно:
— У нас есть кое-какие запасы, я же говорил тебе… К сожалению, пришлось их использовать, здесь совсем голая земля, Бегун…
Чернов больше всего не хотел слышать в словах Кармеля упрёк, и, может быть, его там и не было, но внезапно увеличившаяся в размерах совесть, всю дорогу до Вефиля проедавшая ему мозг бессмысленной мыслью (да, да, именно так!): «Куда же ты, Чернов, угодил? Не стыдно тебе? Лысые камни, горы и холод… Как же вефильцы жить-то будут? Где скот пасти станут? А до этого? Аттракцион для сытых туристов, а позже — туманная взвесь без берегов, как результат дешёвого малодушия Бегуна…» — совесть эта, агрессивно настроенная, сама распознала упрёк Кармеля, и Чернов моментально почувствовал себя виноватым.
Но Кармель и здесь опередил Чернова:
— Не вини себя ни в чём, Бегун. Всё идёт, как должно идти. Путь — разный…
И это при том, что Чернов не произнёс ни слова. Нет, всё-таки Кармель умеет читать мысли. А может ли быть, что в Книге уже прописаны все эмоции и переживания Бегуна и Кармель просто знает о них заранее?.. Нет, думать, анализировать — это потом. Сейчас — согреться и поесть.
Заботливый Кармель и предусмотрительные жители Вефиля обеспечили Чернову исполнение его нехитрых желаний. Горячая еда, странный на вкус, но приятный напиток из трав, выставленный посреди комнаты очаг с трещащими поленьями — всё это превратило Чернова в человека за каких-то полтора часа. После еды его сморило. Засыпая, укрытый толстым шерстяным одеялом, он вяло думал о том, что сейчас по затихшему Вефилю носится весть: Бегун заснул! Тихо всем! Ну и пусть себе благоговеют, сквозь дрёму заключил Чернов. Это было его последней мыслью наяву.
А дальше был сон. Странный, необычный. То есть начинался-то он традиционно: дорога, впереди горы, очень хочется пить. Привычно принимается решение бежать дальше, искать родник. Но сон не оборвался на этом месте, как бывало раньше, теперь Чернов побежал, добрался до гор и в поисках родника стал забираться всё выше и выше, сначала по козьей тропе, затем просто по скалам, пока не достиг вечных снегов. Родника всё не было, и он полез дальше, цепляясь окоченевшими пальцами за холодные камни, утопая в снегу… И вот ещё один шаг — и он проваливается совсем глубоко, с головой, пытается откопаться, но тщетно, его засасывает ещё глубже, он смотрит наверх и видит, как клочок неба над ним становится всё меньше и меньше, грандиозное снежное чрево глотает его, и вот уже свет тускнеет и грудь сдавливает плотная снежная масса… последний глоток воздуха…
Сон почти точно повторял недавнюю явь.
И в него властно ворвалось постороннее:
— Бегун! Бегун, проснись!
Кармель тряс Чернова за плечо.
— Бегун, ты задыхался во сне… Я испугался, решил разбудить. С тобой всё в порядке? Плохой сон?
— Да… — Мысли ещё не пришли в порядок.
— Это бывает. Хочешь, расскажи мне его, я попробую истолковать.
— Да нет… пожалуй, не надо. Что тут толковать? Умер я во сне, вот и всё.
— Умер… — задумчиво протянул Кармель. — Смерть во сне — это вовсе не плохо, Бегун. Это значит, что ты отказываешься от прошлого и идёшь покорять будущее с новой силой и как новый человек.
Чернов как раз чувствовал себя новым человеком с новой силой. Он выспался, а волшебный эликсир, принятый накануне, похоже, победил так и не расцветшее буйным цветом воспаление лёгких. У него даже достало юмора оценить скромность Хранителя: «сила» прозвучала явно со строчной буквы.
Всплыла мысль: где же мы теперь?
Кармель, по обыкновению, ответил на незаданный вопрос:
— Вефиль стоит в небольшой долине. Со всех сторон горы. За горами…
— Тоже горы, — вставил Чернов.
— Да. Травы совсем нет. Это плохо. Люди не знают, где теперь пасти скот. Есть кое-какие запасы сена, но надолго ли их хватит? Да и с водой плохо, никто пока не нашёл ни одного источника. Ладно, что у людей в кувшинах осталось немного, да и колодцы пока не пересохли…
— Я побегу снова. Вот только отдохну…
— Да, конечно, — грустно сказал Кармель. Как-то совсем грустно.
Они вышли наружу, Чернов хотел посмотреть окрестности. Ничего нового — горы, горы, кругом горы. Вефиль стоял на дне гигантской чаши с неровными краями. А дорога, по которой Чернов сюда пришёл, оказывается, была единственной. Опять — как в первом, испанском, ПВ… Это его совсем расстроило, ибо он-то знал, куда она ведёт. Никуда. Странная дорога.
И кстати: если в пределах выносимого одним здоровым бегуном расстояния нет населённых пунктов, то где искать Зрячего?..
— Пока ты спал, — сказал Кармель, — мы послали восьмерых человек в восемь разных сторон, они посмотрят, что здесь и как, может, найдут кого. Вернутся завтра и расскажут. Должен же здесь кто-нибудь жить?
Наивный вопрос-утверждение Кармеля заставил Чернова внутренне улыбнуться — с чего он взял? Неужто не представляет себе совсем глухих мест, где на многие километры вокруг — ни единой живой души? Рассказать ему про Сибирь, что ли? Не стал. Спросил:
— Как люди приняли новое… Новый мир?
— Спокойно, как всегда. Ты же знаешь уже… Они ждали изменений, поэтому были готовы. Конечно, лучше было бы оказаться, где потеплее, — Кармель засмеялся, — но уж раз так, значит, так. Переживём. Не нам выбирать Путь. Сказано: «Путь может быть только таким, каким может быть, и никаким иным быть не может».
Воистину комсомольский оптимизм, правда, с грустной миной на лице. О тавтологии и говорить не приходится: любимый приём так и не виданной Черновым Книги… Пока не стемнело, Чернов решил прошвырнуться по окрестностям в щадящем темпе — делать всё равно нечего, а усталость от утреннего марш-броска всё ещё давала о себе знать. Произвольно выбрав направление движения, он зашагал по каменистой почве, разглядывая горы в надежде уцепиться за что-нибудь взглядом. Уцепился. На крутом склоне над тонкой полоской леса темнело пятно. Чернов сообразил — пещера. Рукотворная ли, а может, ветер поработал — неведомо. Но почему бы не сходить, поглядеть, тем более солнце ещё высоко, тёплая одежда теперь имеется, а дел на сегодня никаких не запланировано? Усмехнувшись раздумчивой логике вечно занятого горожанина, свободный селянин Игорь Чернов направился по азимуту к намеченной цели.
