Но Акашия выставила свою открытую ладонь между ними. Ее запаястье слегка кочнулось. Сначала Руари отбросило назад, а потом порыв ветра ударил и в грудь Павека, заставив его отступить. Магия или Путь, что-то из них направило прямо на него ураганный порыв ветра. Да, впечатляющая демонстрация силы, одновременно могучая и изысканная.
Павек дал уйти не соответствующему его достоинству гневу. Темплары знают, когда надо сохранять сдержанность, а когда надо напасть. Полуэльф, однако, нет.
— Ты же сама видела, что он сделал-
Рука Акашии качнулась опять. Руари полетел на землю, его глаза широко раскрылись от изумления.
— Хватит! Вы оба. Ведите себя как подобает, или мы оставим вас обоих здесь…вместе.
— Каши-
— Я тебе не «Каши», — предупредила она. — Просто оставайся здесь и не делай мне проблем. Ты в состоянии?
Руари вскочил на ноги. — Он темплар, А-ка-ши-я, — прорычал он каждый слог ее имени. — Он очень нехороший человек, и ты знаешь это. Он постоянно лжет, обманывает, делает какие-то трюки, как и обычный человек-мужчина. Посмотри сама, что он уже сделал нам. Я предлагаю оставить его прямо здесь. Пускай ураган позаботится о нем.
Краешком глаза Павек увидел, как рука Акашии медленно опустилась вниз, а на ее лице промелькнуло множество эмоций. Может она и была друидом и Мастером Пути, но она не пережила бы ни одного дня или ночи в общежитии темпларов. А Руари, который стоял сейчас спиной к шторму и ко всему на свете, не прожил бы там и часа. Единственной разумной личностью казался дварф, на которого он и отважился поглядеть.
Йохан стоял между ручками тележки. Выражение его лица было совершенно непроницаемо. Если дварф и не был темпларом, он, без сомнения, провел много времени недалеко от них и научился ходить их путями. Тем не менее, Йохан ждал и ничего не делал. Он мог быть самым проницательным и самым умным из всех его новых компаньонов, но он был среди них третьего ранга.
— А что ты скажешь, темплар? — спросила Акашия. — Руари прав и ты постоянно лжешь и выкидываешь какие-то трюки, как всякий человек, или мы можем доверять тебе?
Он потряс своей головой и хихикнул. — Дурацкий вопрос. Почему я не могу сказать ‘нет’. А если я скажу ‘да’, разве вы поверите мне? Вы сами должны это решить, сами для себя.
— Он прав, — добавил Йохан, к большому удивлению Павека. — И у нас совсем мало времени, если мы собираемся убраться отсюда до того, как шторм накроет нас.
Акашия машинально пригладила волосы ладонями, затем закрыла глаза. Павек сжался, ожидая еще одно вторжение в свое сознание, но ничего не произошло — по меньшей мере он ничего не почувствовал. Когда друид вновь открыла глаза, к ней возвратились спокойствие и уверенность в себе.
— Ты пойдешь с нами, — сказала она. — Если ты даже подумаешь солгать или предать нас, ты немедленно пожалеешь, что появился на этот свет. Ты будешь делать то, что тебе скажут, и тогда, когда тебе скажут. И ты оставишь Руари в покое, независимо от того, что он делает или говорит. Понял?
Он кивнул. — В моих мечтах, великая. В моих мечтах.
Акашия вскинула голову. Похоже она хотела что-то спросить, но Йохан позвал ее от дверей загона для канков и она подошла к нему, не сказав Павеку ни слова.
* * *
Йохан и Акашия выбежали из загона, ведя четверых канков. На троих из них было обычное кожаное седло, которое обещало безопасное, хотя и не самое удобное, путешествие. Зато на четвертом, канке-солдат, наполовину большего других, с острыми чешуйками, торчащими во все стороны из своего хитинового панциря, была упряжь для перевозки грузов. Павек заметил изогнутые скобы, на которых раньше висели амфоры с зарнекой, и немедленно понял, на чем он поскачет от шторма.
По меньшей мере ему не надо заботиться об управлении животным. Он никак не сможет дотянуться до антенн большого жука, как только его самого подвесят вместо амфор.
— Мы поедем не дальше, чем необходимо, — уверил его Йохан, пока продевал обыкновенную кожаную веревку через специально сделанные отверстия в некоторых чешуйках панциря канка-солдата. — Мы спрячемся немедленно, как только найдем куда.
Павек не был в этом убежден, но на всякий случай уверенно кивнул. Дварф привязал веревку к заднему концу своего седла. Акашия поехала впереди всех через неохраняемые ворота, Йохан последовал за ней, Руари прикрывал тыл.
Они были не единственными путешественниками, которые решили, что безопаснее всего оставаться в маленьких, знакомых местах за воротами деревни. Павек быстро потерял счет количеству подобных мест, к которым они подъезжали только для того, чтобы встретить там небольшие отряды хорошо-вооруженных мужчин и женщин, которые ни с кем не собирались делить свои убежища.
Тирский шторм уже был почти над ними. Молнии осветили все небо, до горизонта, а гром гремел не переставая. Ветры налетали со всех сторон, неся серу со склонов Дымящейся Короны или острые ледяные градины. Друиды закутались в толстые шерстяные плащи, на Павеке была только рубашка, которую Оелус дал ему. Замерзший, мокрый и несчастный он свернулся клубком как зверь, закрыл глаза и терпел то, что он не мог ни изменить, ни контролировать. Канк бежал шестиногим галопом в странном ритме, который его тело никак не могло угадать. Он соскользнул в полубессознательное состояние между сном и отчаянием, и даже не заметил, когда насекомое наконец остановилось.
— Пошевели своими костями, темплар.
Ворчание Руари оборвало ступор Павек. А сильный удар посохом по ребрам пробудил его к действиям. Он схватил мокрое дерево, с удовольствием отметив, что сила вернулась к нему. Полуэльф тянул и тащил, но не мог освободить свое оружие. А Тирский шторм уносил ругательства Руари с такой же скоростью, с какой он выкрикивал их.
Павеку не надо было слышать, он мог читать слова по губам при свете молний. Не имело значения, что его бывшие товарищи назначили цену за его голову, для Руари он был и остался темпларом, лично ответственным за все многочисленные преступления, которые совершили темплары Короля Хаману. Павек сжал посох посильнее и ударил его обратным концом в живот Руари. Парнишка отшатнулся. Его руки соскользнули с мокрого посоха и во время очередной вспышки сине-зеленой молнии Павек с удовольствием увидел, что на его лице наглость сменилась испугом.
— Сделай это еще один раз, полудурок, и тебе понадобятся костыли, а не посох, — крикнул Павек и отбросил посох в сторону.
Он спрыгнул на землю. Мышцы были все еще сжаты холодом, но не то, что раньше. Он сердито уставился на Руари, уверенный, что сможет исполнить свою угрозу, если мальчишка будет достаточно глуп и поднимет свой посох.
Разряд молнии ударил в землю в нескольких сотнях шагов от них. Он потряс их обоих и оставил их стоять друг против друга как злые статуи, пока Йохан не вклинился между ними. При ярком свете молний они мгновенно рассмотрели недовольное выражение на лице ветерана-дварфа и это быстро привело их в чувство. Руари побежал вперед, оставив свой посох валяться на земле. Павек впервые внимательно рассмотрел то, что его новые компаньоны называли убежищем: остатки жалкой хижины какого-то бедняка, без крыши, с полуразрушенными стенами, несомненно покинутый после предыдущих Тирских штормов, и продолжающий разрушаться прямо сейчас, пока он смотрел на него.
