Он двинулся вправо, откуда дул ветер, и вскоре дым рассеялся. Перед ним предстала картина бойни. Многие из его друзей лежали бездыханными на земле. Он с трудом верил своим глазам.
По деревне, поджигая жилища, носились всадники, облаченные не в форму, а в разномастные одежды. Наемники или работорговцы, решил Киели. Потом он увидел на некоторых плащи с гербом герцога Оласко, правителя всесильного герцогства, расположенного на юго-востоке. Но к чему им помогать налетчикам, напавшим на горное племя оросини?
Достигнув задворок дома Табуна Скакунов, Киели продолжил путь ползком. За углом он разглядел лежавшего неподвижно воина-оласканца. Отбросив в сторону свой кинжал, Киели решил завладеть мечом убитого. Если никто не заметит, то он попытается заодно вынуть круглый щит из левой руки убитого. Держать щит больной рукой будет нелегко, но зато это может спасти ему жизнь.
Шум боя раздавался на другом конце деревни, поэтому Киели рассчитывал напасть на врагов с тыла. Добравшись до солдата, он на секунду замер.
Из-за дыма он едва мог разглядеть двигавшиеся вдалеке фигуры, но до него доносились крики гнева и боли это его сородичи давали отпор налетчикам.
Глаза защипало от едкого дыма, и он заморгал, смахивая слезы. Перевернув тело убитого на спину, он потянулся к ножнам, но в ту же секунду человек открыл глаза. В первое мгновение Киели замер, а когда рванул на себя меч, воин сделал выпад щитом, угодив ему прямо в лицо.
Киели упал на спину, перед глазами все поплыло, земля ушла из-под ног. Его спасла только врожденная быстрота реакции, ибо когда солдат вскочил с земли и, вытянув из-за пояса кинжал, попытался заколоть Киели, мальчишка увильнул.
Сначала Киели подумал, что ему удалось избежать ранения, но боль тут же пронзила грудь, и хлынула кровь. Рана оказалась неглубокой, но обширной — порез шел от левой ключицы к правому соску и спускался до нижнего ребра.
Киели рубанул отобранным мечом и чуть не выронил его, когда солдат ловко отразил удар щитом.
Последовала новая атака, и мальчик понял, что противник превосходит его во всем. Киели едва сумел избежать удара кинжалом в живот. Если бы солдат действовал мечом, а не коротким кинжалом, то Киели лежал бы теперь на земле с вывороченными наружу кишками.
Страх чуть не сковал юного воина, но тут же отступил, когда Киели вспомнил о семье, сражавшейся не на жизнь, а на смерть всего в нескольких ярдах, за дымовой завесой.
Заметив секундную нерешительность юноши, солдат злобно ухмыльнулся и снова начал наступать. Киели сознавал, что его единственное преимущество — длина лезвия, поэтому он подставил под удар свою израненную грудь, а сам неловко занес меч обеими руками, словно собираясь обрушить его на голову солдату. Как мальчик надеялся, так и вышло: солдат инстинктивно поднял щит, чтобы принять удар, и одновременно отвел в сторону руку с кинжалом для решительной атаки.
Киели, однако, рухнул на колени и, прочертив мечом в воздухе дугу, сильно ударил солдата по ноге, отчего тот с криком упал. Из рассеченных артерий брызнула во все стороны кровь. Вскочив с земли, Киели наступил на руку с кинжалом и, нацелив острие меча противнику в горло, положил конец его агонии.
Мальчик попытался вытереть досуха сжимавшую меч ладонь, но обнаружил, что кровь льется в три ручья из длинного пореза на груди, и понял, что вскоре совсем потеряет силы, если не перевяжет рану. А еще он подумал, что ранение, вероятно, гораздо опаснее, чем ему показалось сначала.
Когда он поспешил на шум битвы, порыв ветра на секунду разогнал дым, и Киели разглядел центральную площадь деревни. Столы с яствами и питьем для целого дня празднования были перевернуты, все блюда валялись на земле, цветочные гирлянды втоптаны в почву, щедро политую кровью. Киели замер от ужаса, у него комок подкатил к горлу. Он заморгал, чтобы не пролить слез, хотя что их вызвало — дым, ярость или отчаяние, — он не знал. Невдалеке лежали три маленьких тельца: ребятишек явно убили в тот момент, когда они бежали в укрытие. Потом он разглядел, что его сородичи выстроились стеной вокруг дома, где, как он знал, прятались женщины и дети. У женщин тоже было оружие — ножи и кинжалы, — чтобы защищать детей, если погибнут мужчины.
Мужчины, которых он знал всю свою жизнь, на его глазах падали замертво один за другим, несмотря на то что отчаянно сражались, защищая свои семьи. Нападавшие солдаты тоже сомкнули ряды, выставив вперед копья, а за их спинами возвышались всадники и спокойно разряжали в селян свои самострелы.
Лучники племени оросини отвечали, как могли, но исход битвы был очевиден даже такому юнцу, как Киели. Он понимал, что не доживет до конца этого дня, но все равно не мог оставаться за спинами врагов, ничего не предприняв.
Он двинулся вперед на нетвердых ногах, направляясь к всаднику на черном коне, в котором угадал предводителя налетчиков. Рядом с ним находился другой всадник в черных одеждах. Волосы его были также черны и забраны за уши, спускаясь до плеч.
Всадник почуял сзади что-то неладное и обернулся как раз в тот момент, когда Киели перешел на бег. Мальчик ясно разглядел его лицо: коротко остриженная темная бородка, длинный нос, придававший ему неприятный вид, и поджатые губы, словно он о чем-то задумался, перед тем как услышал сзади шум. Глаза всадника слегка округлились при виде вооруженного окровавленного мальчишки, потом он спокойно сказал что-то офицеру, и тот тоже обернулся. Всадник в черном не спеша поднял руку, в которой оказался маленький самострел, и прицелился.
Киели понимал, что нужно нанести удар, прежде чем палец врага нажмет на курок. Но за два шага до всадника его колени ослабели. Меч в руках внезапно потяжелел, словно был изготовлен из свинца и камня, да и сама рука не смогла выполнить команду — нанести сокрушительный удар по врагу.
Мальчик находился в одном шаге от черного всадника, когда тот выстрелил. Заряд угодил прямо Киели в грудь, чуть ниже первой раны.
От удара мальчика развернуло, и кровь забрызгала обоих мужчин. Меч отлетел далеко в сторону, выпав из обессилевших пальцев. Киели рухнул сначала на колени, а потом на спину, утратив зрение от боли и шока.
Вокруг что-то кричали, но звук был глухой, и Киели не разобрал ни слова. На секунду зрение к нему вернулось: высоко в небе над ним сделал круг серебристый ястреб, и Киели показалось, что птица смотрит прямо на него. В голове у него вновь прозвучал знакомый голос:
«Не торопись, маленький брат, твое время еще не пришло. Стань моим когтем и прогони наших врагов».
Его последняя мысль была о птице.
КИЕЛИ очнулся от боли. Он не мог заставить себя открыть глаза, но все же понимал, что находится еще на этом свете. До него дотронулись чьи-то руки, и откуда-то издалека донесся приглушенный голос:
— Этот пока жив.
Ему вторил другой голос:
— Давай отнесем его в повозку. Он потерял много крови.
Киели про себя отметил, что все это прозвучало на наречии торговцев, так называемом общем языке, а не на диалекте племени оросини.
Он почувствовал, как его подняли и понесли, и тут снова потерял сознание.
Боль пронизывала все его тело, когда он пришел в себя. Он с трудом открыл глаза и попытался приподнять голову. От усилия нахлынула новая волна боли, желудок сжался, но Киели не вырвало, так как просто было нечем. Невыносимая боль сжала грудь, и он застонал.
Перед глазами все расплывалось, так что он не смог разглядеть, кому принадлежали мягкие руки, толкнувшие его обратно на постель; при этом кто-то приговаривал:
— Лежи спокойно, паренек, дыши ровно.
Киели различал только какие-то смутные очертания и проблески молний в небе. Он заморгал, пытаясь сфокусировать зрение.
— На-ка, — произнес другой голос над ним, и губ коснулась фляга с водой.
— Выпей глоточек, — сказал первый голос. — Ты потерял много крови, и мы уж думали, ты не выживешь.
Глоток воды сразу вызвал спазм, так что Киели отрыгнул то, что выпил.
— Попробуй еще раз, — велел невидимый ему человек.
Киели послушался, и на этот раз ему удалось удержать в себе сделанный глоток. Внезапно его охватила нестерпимая жажда. Он хотел выпить еще, но флягу отняли от губ. Тогда он попытался поднять руку, чтобы схватить флягу. Оказалось, что рука не слушается.
— Я сказал, мелкими глотками, — строго произнес голос.
Фляга вновь оказалась у его рта, и он принялся покорно пить, наслаждаясь прохладной влагой, стекавшей по горлу.
Все свои скудные силы он сосредоточил на том, чтобы удержать выпитую воду. Потом он поднял глаза от края фляги и попытался разглядеть черты лица своего благодетеля, но увидел лишь расплывчатый овал под седой шевелюрой. После этого он вновь погрузился в темноту.
Во время пути они вдруг сделали привал на несколько дней. Киели открыл глаза и увидел, что находится в амбаре или сарае, точнее он не мог определить. А еще он уловил тяжелый запах мокрой земли и заплесневелой древесины и понял, что недавно прошел дождь.
