— Ладно, мы страховку купили, — через силу улыбнулся тогда Костя и толкнул дверь.
Утро в Бухаресте началось в полдень. Впрочем, тогда они только открыли глаза, а до душа добрались лишь спустя час, потому в Брашов въехали уже при свете фонарей, из-за чего утром пришлось ещё раз обежать исторический центр, чтобы поснимать, и только потом они направились в сердце Трансильвании в надежде это сердце всё-таки отыскать. Завтракали они в гостинице наспех — кофе и булочкой, совсем не рассчитывая на то, что это станет их единственной едой часов эдак на…
— Неизвестно, сколько нам ещё идти, но идти надо, — твердил Костя как молитву.
Варя покорно шла, и вдруг Костя резким движением откинул её к себе за спину и выхватил из кармана нож. Рука его дрожала. Две пары испуганных человеческих глаз смотрели на две пары горящих нечеловеческих, волчьих.
Сколько прошло секунд или миллисекунд до того, как сильная мужская рука легла на запястье парня, и нож мягко полетел на дорогу, ни сам Костя, ни Варя не знали. Они немигающим взглядом смотрели на высокого мужчину в тёплых штанах и куртке и подстать ему женщину в длинной шерстяной юбке, полушубке и накинутом на волосы платке. Если бы они могли читать мысли друг друга, то те были бы идентичны — ну мы ведь оба видели волков. Незнакомец нагнулся, поднял нож, сложил его и протянул парню.
— Что это вы, даже не поздоровавшись, на людей кидаетесь? — сказал он по-русски с сильным, но не режущим слух акцентом. Затем перевёл взгляд на прячущуюся за спиной парня девушку и приветливо скривил губы: — А вы, наверное, та самая Варвара, да?
— Та самая? Что это значит? — Костя первым справился с шоком. — Откуда вы нас знаете?
Мужчина окинул парня критическим взглядом — отметив всё от оледенелой щетины до красных ушей.
— Вас я не знаю, а её жду. Наверное, я должен был предположить, что кто-то будет её сопровождать. В общем, мы вышли вас встречать. Меня зовут Богдан, а мою жену — Анна.
Варя сделала шаг в сторону.
— Очень приятно, — тихо сказала она. — Но я должна встретиться с Михеем.
— Всё правильно, только он очень стар и не покидает своего дома, но вы с ним встретитесь… — Богдан замолчал на мгновение. — Быть может, даже завтра, если он не будет сильно пьян… Почему вы без машины? Я расчистил дорогу ещё два дня назад, чтобы вы могли проехать.
— Нас развернуло, и я не смог вытащить машину из сугроба, — сказал уже спокойно Костя.
— Ничего страшного, на нашей дороге с машиной ничего не случится.
Богдан как-то странно улыбнулся, или же свет фонариков сыграл дурное дело, только обнажившиеся зубы румына блеснули в ночи слишком ярко.
— Добро пожаловать!
Теперь улыбнулась женщина, произведя на Костю такое же странное впечатление своей улыбкой, что и её муж. И не только на него. Когда Анна протянула Варе руку, девушка лишь крепче вцепившись в рукав парня.
— Завтра утром, — Богдан, казалось, специально выделил последнее слово, играя произведённым на гостей впечатлением, — мы вытащим вашу машину, а то сегодня уже поздно и темно. Вы устали, замёрзли и голодны. Пойдёмте.
— А далеко до деревни? — спросил Костя.
Румыны как-то странно переглянулись и улыбнулись.
— Вы что, не слышите лай собак? — спросил Богдан.
Действительно где-то совсем близко звонко переругивались два пса. Странно было услышать собачью перебранку в ещё минуту назад мёртвой тишине.
— Деревня прямо за поворотом, — продолжал румын спокойно. — Неужели вы думали, что мы пойдём куда-то ночью без огня? Я просто возился со своим грузовичком и услышал ваши шаги. Признаться, мы ждали вас днём. Анна обед приготовила. А сейчас уже восьмой час, самое время ужинать. Идёмте!
Ребята быстрым шагом последовали за хозяевами. Теперь снег хрустел под ногами довольно весело.
— Послушайте! — сказал Костя, поравнявшись с Богданом. — У вас волки водятся?
Румын улыбнулся, и сейчас улыбка его была обычной, лишь едва открывающей зубы.
— Конечно, мы же в Трансильвании. Обычно они зимуют выше в горах. В деревню суются лишь когда совсем оголодают. Вы что, видели волков?
— Да, — тихо отозвался парень. — Как раз перед вашим появлением. Это я из-за них достал нож.
Румын хохотнул:
— Хотел бы я посмотреть, как ты вспорешь брюхо серого своей игрушкой. Небось, всю дорогу про волков думал, вот и привиделось. Мысль — она материальна, особенно в Трансильвании, запомните это. Оба! Если волки и подходят к деревне, то ближе к полуночи. Не сейчас.
Они сделали очередной поворот, и дорога закончилась — вернее, дальше она не была расчищена. У обочины стоял серый грузовичок со снегоуборочным ковшом. За ним в сторону уходила дорожка, расчищенная лопатами. Должно быть, главная улица деревни. За сугробами торчали частоколы, а за ними в отдалении чернели силуэты домов. Деревня утопала в темноте. Ребята недоуменно переглянулись.
— Мы ложимся спать и встаём по солнцу, — пояснила Анна. — У нас нет здесь электричества.
Она подошла к грузовичку и вынула из кузова керосиновый фонарь. Богдан вытащил из кармана коробок и чиркнул спичкой. Вспыхнул слабый огонь. Анна отрегулировала пламя и, неся фонарь перед собой, повела ребят вглубь деревни. Богдан замыкал шествие.
Глава IV — Тепло
Калитка отворилась с отвратительным скрипом, как бы нехотя пуская гостей на довольно просторный двор, в центре которого в большом сугробе мёрзли сани, а в глубине чернело бревенчатое здание в два этажа с покатой крышей, облепленной снегом настолько, что не видать было ни одной черепицы. Анна потопталась на крыльце, сбрасывая с валенок снег, и отворила тяжёлую дубовую дверь. Все последовали её примеру, устроив ногами настоящий барабанный концерт.
— Мы держим трактир, — сказала хозяйка, пропуская гостей в просторное помещение, уставленное массивными столами и такими же громоздкими скамейками.
На двух столах горели керосинки, поэтому ребята смогли оценить старинное убранство, вернее его отсутствие — если не брать в расчёт висевшие на одной из стен шкуру медведя и старое ружьё. «А почему здесь нет чеснока?» — чуть не вырвался из уст Кости вопрос, неожиданный даже для него самого. Он смутился и отвёл взгляд от Богдана, который будто прочитал его мысли и гадко улыбался им, вешая свою куртку на оленьи рога, служившие вешалкой. Хозяин жестом пригласил ребят раздеться, принимая полушубок жены.
Анна оказалась не в юбке, а шерстяном платье, и, когда платок с головы перекочевал на плечи, открылись две тугие чёрные косы до пояса. Такие же тёмные и большие, что и у мужа, глаза весело блестели на раскрасневшемся от мороза лице, а губы складывались в добрую улыбку. Она скрылась в тёмноте дома, и до ребят донёсся грохот посуды. Костя повесил куртки на рога и хотел уже пройти к столу, но Богдан остановил его:
— Снимите обувь. Оба. Небось ноги промокли. И проходите к камину, он ещё не остыл. А мы с Анной пока принесём горячей воды. Конечно, вам лучше бы в ванну, но без ужина мы вас не отпустим.
Когда Богдан ушёл, Костя непроизвольно выдохнул и плюхнулся на скамейку. Ноги так гудели, что он уже подумал, что не поднимется. Варя быстро стащила сапоги, а вот Костя вспомнил, что обморозил руки. Пальцы побелели, но продолжали болеть и заставили изрядно повозиться со шнурками. Костя стянул носки и, оставив подле ботинок, босиком прошествовал к деревянному креслу, закрывавшему камин. Варя ринулась следом, но не успели они протянуть к тлеющим углям руки, как перед ними появилось два таза, а на спинку кресел легли полотенца. Костя мигом сунул ноги в воду, а Варя долго со смущением стягивала носки. Анна присела подле гостя с фляжкой и свёрнутой в несколько раз материей.
— Давай сюда руки, — приказала она, и Костя покорно протянул обмороженные пальцы.
Анна капнула на ткань из фляжки и протёрла обе руки, а потом заставила опустить в кастрюльку, которую Богдан поставил Косте на колени.
