— Тогда лучше, и правда, обойдусь, — невинно улыбнулась брюнетка. — А вы, правда, не человек? — неожиданно заинтересовалась вампирша.
— Чистокровная нелюдь! — не без гордости произнёс наш мышонок. — И я всё ещё молод и полон сил. — Приподняв солнцезащитные очки, чернокнижник игриво подмигнул голубоглазке. — Без магии и всяких колдунств, — тут же дополнил он, бесспорно «важную» деталь.
— Как любопытно… — девушка тут же потеряла весь интерес.
— Раз тебе я помог, то теперь твой черед, — со сталью в словах произнёс тёмный маг.
— Да конечно. Первая наша цель это дом вовкулака, что решил стать мистиком. От его лачуги так и веет тёмной магией в плохом смысле этого слова, так что ваш артефакт может быть и у этой псины, — презрительно фыркнула брюнетка. — Ну а если наша цель и не у него, то я знаю все злачные места Флориды, — как-то уж слишком мстительно прошипела вампирша.
Потратив целую ночь на поиски прибрежной виллы перевёртыша, Барток был чертовски зол оттого, что его гид оказался «слегка» не профессионален. Но за пару часов до рассвета он всё же нашёл неприметный домик у пляжа. Активируя магическое чутье, мышонок тут же радостно прыгнул, ведь от хижины оборотня буквально разило чёрной магией за версту. Пусть эти эманации смерти и ощущались как-то иначе, но чернокнижник не унывал, ведь если этот вовкулак где-то отрыл тёмные артефакты, то сможет и провести до нужного места, а там уже может быть и попадётся фонящий тёмной магией череп. Всего то и нужно, что захватить эту псину без пыли и шума. Оставив вампиршу стоять на шухере, наш тёмный маг самолично отправился в сторону дома слишком уж заигравшегося в мистика вовкулака, да и шкура оборотня лишней не будет. Кто-то стелет на даче медвежью шкуру, ну а Барток не прочь постелить шкуру одного наглого волчка — у каждого свои недостатки.
Подлетев к одному из окошек прибрежной виллы, мышонок тут же увидел, как, совсем не скрываясь, «Волк» живьём жрал какую-то школьницу, пока её соседка была прикована цепью прямо к «ужину» вовкулака и истошно орала, моля о пощаде и зовя кого угодно на помощь. Хмыкнув на подобную «трапезу» оборотня, чернокнижник попросту вынес ближайшую стену мощным лучом болотисто-ядовитого цвета, заходя в его «хижину» практически без стука. Отбросив лохматую тушу новым лучом и проигнорировав школьниц, Барток потащил эту псину прямиком в подвал, который у него точно имеется. Сломав перевёртышу все конечности, дабы тот не сбежал, тёмный маг надёжно зафиксировал волчка бетонными путами, что тут же вылезли из пола. Теперь клиент был готов к экспресс допросу от чернокнижника, а вот переживёт его пёсик или нет, Бартока уже совсем не волновало.
— Проснись и пой… — безбожно фальшивя, пропел мышонок, тут же приложив магией зарычавшего вовкулака. — Я тоже рад тебя видеть. А теперь говори, откуда тёмные артефакты, иначе спалю на костре «инквизиции». Мне безразлично кого ты жрёшь или сношаешь, но светить магией не стоит, — укоризненно покачал коготком мышонок и начал медленно выжигать на теле перевёртыша какие-то скандинавские руны, причиняя чудовищу неописуемую боль.
— Пошёл к чёрту крысёныш. — Не успел оборотень выплюнуть очередное ругательство, как Барток коснулся цилиндрика и перевёртыша окутало зелёное пламя.
Умело контролируя температуру нагрева, чернокнижник неспешно готовил вовкулака, пытаясь максимально продлить его пытку. Принюхавшись к приятно пахнувшему мясу, мышонок довольно хмыкнул. Если враг не идёт на контакт, то его всегда можно приготовить с помощью рунной магии и усвоить всю его память и знания через плоть. Барток не был ксенофобом или расистом, он просто одинаково ненавидел всех магических тварей и недалёких людей, так что сожрать ещё живого противника для него не было чем-то странным или же выходящим из нормы. Пусть он и пытался играть в «человека», но порой звериная натура брала над разумом верх, и мышонок ничуть этого не стеснялся, спокойно принимая как свои благодетели, так и пороки.
Оторвав кусочек мяса на пробу от безбожно визжащего от боли волчонка, Барток лишь презрительно фыркнул. И почему ему попадаются одни слабаки? Или он сам действует слишком уж жёстко? Мышонок не знал, в чём крылась проблема. Распробовав кусочек волчатины, он недовольно поморщился — мясо было ещё сыроватым, так что придётся завершить их маленькую игру и всё же зажарить перевёртыша. Увеличивая температуру нагрева и сломав оборотню челюсть, дабы тот не орал лишний раз, спустя миг чернокнижник привычно прислушался к шуму наверху. Похоже, «ужин» этой псины решил сбежать, но Бартоку не было до них дела, ведь сегодня в его меню был сам «гурман», что явно не ожидал оказаться чьим-то блюдом. Закончив готовку и проверив пульс своего раннего «завтрака», тёмный маг довольно кивнул, ведь волчонок помер от сердечного приступа в процессе готовки. Пусть он и был чертовски живучим и умел восстанавливаться, но даже это его не спасло от пережитого стресса, сердечко не выдержало всех пыток и бесчеловечных издевательств тёмного мага и попросту отказало.
— Ну-с приятного мне аппетита. — хищно усмехнулся мышонок, оторвав себе мясистую ножку.
Жадно поглощая магически напитанное мясо, чернокнижник привычно отметил, как вырос его личный запас сил, пусть и на самую малость, и всё же это было приятно. Быстро усвоив память этого недалёкого животного, Барток довольно хмыкнул, ведь он всё же узнал, что хотел. Всё было донельзя прозаично, и наш перевёртыш прикупил парочку тёмных артефактов в лавке у одного старьёвщика; был в этой лавке и жуткий череп, от которого буквально разило смертью. Это-то и заинтересовало мышонка, но он не привык оставлять «еду», так что решил задержаться на пару минут, и всё же закончить свою трапезу, ведь если мясо принесло себя в жертву, то нельзя проявлять неуважения недоев. Прислушавшись к шуршанию наверху, Барток лишь задумчиво фыркнул и всё же вернулся к раннему завтраку, не желая отвлекаться на какие-то мелочи, да и матушка всегда учила его не оставлять еду после себя, так что он не мог поступить иначе.
Поднявшись в главный зал, чернокнижник застал там вампиршу, что, по всей видимости, решила скрыться от палящего на рассвете солнца, что без следа выжигало все тени. Отметив отсутствие школьниц и окровавленные губы брюнетки, мышонок лишь укоризненно покачал головой. И так каждый раз! Только стоит привязаться к разумному, как он тут же оказывается безумным психопатом и мясником. Почему Бартоку так везло на столь одиозных личностей, он не знал, да и не хотел. Подметив, что вампирша как бы невзначай отодвигает своей ножкой чью-то оторванную руку, тёмный маг вопросительно хмыкнул, и брюнетка тут же начала тараторить, явно желая всё объяснить, но наш мышонок уже слишком устал и не стал её слушать.
— Я была слишком голодна… — только и успела она вымолвить, как зелёный луч превратил элегантную голубоглазку в горстку пепла.
— Спасибо за помощь красавица, — спокойно произнёс мышонок и без промедления улетел вдаль.
Приземлившись на другом конце города, Барток, без каких-либо проблем нашёл лавку нужного старьёвщика, которая выглядела неожиданно новой и совсем не потрёпанной, что слегка выбивалось из представления старого чернокнижника. Прекрасно сохранившийся магазинчик в колониальном стиле так и притягивал к себе внимание своим мрачным колоритом и донельзя любопытным стилем архитектуры. Без каких-либо проблем зайдя в магазинчик через главный вход, тёмный маг тут же был поражён количеством древних книг, от которых буквально разило магией и тёмными знаниями, солидные фолианты величественно занимали огромную часть лавки старьёвщика, различных гримуаров так же хватало, но больше всего внимание нашего мышонка привлекла железная книга. И это отнюдь не метафора, каждая её страница была выполнена из высокоуглеродистой стали, и чернокнижника тут же осенило, что это сложный артефакт, созданный из мириад других. Каждую страницу такой «книги» скреплял мощный артефакт из адамантия, и это лишь создавало ещё больше вопросов к этому месту, ведь мышонок не понимал, какого чёрта это сокровище делает в каком-то магазинчике старьёвщика. Вскоре Барток заметил и неприметного на вид джентльмена, что буквально сливался со своей лавкой подобно хамелеону, и если бы чернокнижник не использовал магическое зрение, то он бы и не увидел этого «старьёвщика», посчитав его элементом мебели или декора.
