на улице. Подпрыгивали металлические предметы, как под воздействием магнита. В груди мальчика вибрировало, словно в клетке из ребер расположился маленький генератор.
Пара глубоких вдохов и выдохов помогли успокоить сердцебиение и заставили генератор замолчать. Вскоре вибрация прекратилась, а вместе с ней перестало бесноваться окружающее пространство.
Олег поднялся с кровати. Собрал с пола осколки, выкрутил из патрона цоколь и вкрутил запасную лампочку. Несколько минут прислушивался, не разбудила ли ночная какофония маму. Но Яна невнятно пробормотала во сне и продолжила спать в соседней комнате.
С улицы грянул гром, после чего завыли сигнализации сразу нескольких машин и погасли уличные фонари. По крыше, водоотливам и стеклу забарабанил дождь. Тьму развеяло электрическое зарево.
В силу вступала первая весенняя она же мартовская гроза.
На стихийную мощь отозвался гул в груди, казалось, возле сердца поселилась птаха, рвущаяся в грозовое небо.
Олег взобрался на подоконник, уткнувшись носом в стекло. Порой ему снилось, как он летал наперегонки с птицами сквозь облака. Сигануть бы с пятого этажа и взлететь, дал бы кто крылья за спину. Трехкомнатная квартира казалась душной и тесной коробкой.
От воя сигнализаций проснулась Яна. В полной темноте она вытянула вперед руки и шарила по стенам. Не видя сына на подоконнике, мама едва не споткнулась и осторожно на ощупь искала спящее тело на кровати.
— Я здесь, — не выдержал Олег, наблюдая за ней в отражении стекла.
— Здесь это где? — нахмурилась Яна.
— На подоконнике.
— Повернись ко мне, чтобы я глаза видела, а то темно совсем.
Олег хмыкнул и повернулся к ней лицом.
— Снова читал ночью, — проворчала она, повторно вытянув руки и направившись к окну. По дороге споткнулась о стул.
— Нет, я спал.
Преодолев полосу препятствий, Яна добралась до подоконника и обняла сына. В момент, когда на улице прогремело, она всем телом вздрогнула:
— Страшно-то как. Раньше любила грозы, а после того как у бабушки сарай сгорел, а рядом с дедушкой в сосну шаровой молнией зарядило, боюсь.
Олег обнял её в ответ.
— Всю ночь кошмары снились, — продолжала Яна, уткнувшись в макушку сына, — а теперь еще и погода взбесилась. Будешь смеяться, но я видела тебя с длинными белыми волосами. Ты такую ужасную грозу призвал, что меня до сих пор потряхивает.
— Я не умею грозы призывать.
Она минуту посопела ему в волосы и все-таки выдала:
— И это хорошо.
— Мам, у тебя сердце тыгыдык-тыгыдык делает. Дать успокоительные?
— Лучше мелисы заварю.
— Света нет, квартиру спалишь.
Яна обиженно ущипнула его за плечо.
— Без таблеток засну, — и направилась обратно в спальню, вытянув руки.
— Тебя проводить?
— Я справлюсь!
Бум о стул мизинцем ноги.
— Ах ты ж, твою дивизию!
Хромая и задевая на ходу предметы и стены, она добралась до скрипучего раскладного дивана и со вздохом облегчения улеглась досматривать сновидения.
— Обезболивающее?
— Нет! И вообще, это я твоя мама, а не ты мой папа!
Олег улыбнулся на её замечание и потер на руке заживающие следы от когтей. Не одной Яне снились кошмары…
Открытые миры. Человеческая колония «Тихая гавань»
Беднота — первое слово, некогда произнесенное при переезде в съемную комнату Юлианом — худощавым, высоким и голубоглазым юношей с неровно подстриженными каштановыми волосами.
Слово «Беднота» полностью описывало то, в каких условиях жил и учился Юлиан, дабы достигнуть мечты: работать инженером на космическом корабле. В качестве источника вдохновения на облезлой стене рядом с кособоким шкафом висел предмет восхищения молодого специалиста — плакат с изображением команды инженеров.
Неделю назад Юлиан получил диплом и столкнулся с первой проблемой: где искать работу? За Бедноту надо платить, а остатков роскоши с маленькой стипендии едва ли хватит до конца недели. Да и подработка официантом ненадолго спасала из положения: кафе закрывали из-за долгов.
Поступая в государственное учреждение образования, Юлиан мечтал попасть в космос, заслужить множество наград, вернутся на родину с почетным званием. Но мечты оказались далеки от реальности. Выбранная им специальность «космической инженерии» в его мире не востребована и непопулярна: кораблей не строили и в космос не летали, ссылаясь на нехватку финансирования и что «магии хопить». О былом величии напоминали несколько списанных космических кораблей, да мусор на орбите. Одним словом… Колония.
— Наивный дурак, — озвучил Юлиан, с грустью прочитав очередной отказ о приеме на работу и переключая взгляд на треснутое окно с видом на серые улицы города с шестиэтажными кривыми коробками домов.
Без опыта Юлиан оказался никому не нужен: до собеседования не доходило. Хорошее образование не давало гарантии удачного трудоустройства. «Житель глубинки» — негласный приговор для юного специалиста. У работодателя возникали ассоциации с неотесанной дубиной в первый же день способной устроить катастрофу. Чтобы пробиться в развитые миры на хорошую должность… нужны немалые связи и богатые родственники, чего у Юлиана не наблюдалось. Его родители работали на промышленном заводе и о высоком не помышляли, старшим сыном гордились и не препятствовали на его пути к несбыточной мечте. Когда мечтать, если не в молодости? Где-то ж надо и опыт разочарований приобретать.
Опечаленный перспективой возвращения домой Юлиан как раз удалял отказ, когда в его Бедноту ворвался бывший одногруппник и лучший друг Нико — парень коренастый, вихрастый, с горячей южной кровью и тот, про кого обычно говорили: «у него много идей, да все ведущие в бездну».
— Я нашел для нас работу! — заорал Нико, размахивая заветным трофеем.
Товарищ пошел на «Космическую инженерию» за компанию, с трудом получил диплом и с завидным профессионализмом вляпывался в неприятности по самую макушку.
— Посмотри! — Нико с гордостью охотника продемонстрировал другу добычу. — Там и жилье! И еда! Всё включено!
Юлиан подозрительно уставился на «трофей». Не отвечая сразу, он минут десять изучал ярко-красную листовку с оборванным краем и следами клея. В ней так красочно расписывались прелести работы во дворце, словно мизерная зарплата — предел мечтаний каждого мужчины. И большими буквами несколько раз напоминали о бесплатном переезде (самая привлекательная часть с точки зрения жителя глубинки).
Всё бы хорошо, но имелось пару смущающих Юлиана обстоятельств. Во-первых, надо переехать в Размараль — в один из самых опасных миров в союзе, где умереть проще, чем чихнуть. Во-вторых, хищная раса веронов, по слухам, не отличавшаяся миролюбивым нравом и обладающая огромной магической силой. И в третьих….
— Стражник? — скептически протянул Юлиан. По кислому выражению его лица легко угадывалось, что о другой работе мечтала молодая душа начинающего специалиста.
— Во дворце древних! — добавил Нико, таинственно разводя руками.
— Но стражник!
— Во дворце! — повторил товарищ и пояснил: — Выдержим год во дворце древних, и мы
