и не научилась владеть гневом, как бы ему того не хотелось.
— Ненавижу ее. Еще больше, чем раньше. Ненавижу, — повторяла она, ни на шаг не отставая от Моргана.
Сам он думал, что им снова придется провести ночь в темном лесу у костра, и невольно жалел девушку. Ее утомил долгий путь, но она и не желала признаваться в этом. А его продолжали посещать дурные сны о Дагмере, где Стейн, его последняя опора, не смог удержать город. Отступники ворвались в его стены, оставляя за собой кровь и пепел. Он просыпался в ночи от собственного крика, и первым, что удавалось ему увидеть, сквозь едва сошедшую пелену дремоты, было лицо перепуганной Мириам. Она будто совсем не смыкала глаз, оберегая его ночной покой.
— Ты ведь не станешь просить здесь ночлега, — в ее голосе дрожала настороженность.
— Не стану. Здесь все пропахло гнилью.
Морган остановился у запертой двери, давая продрогшему телу впитать еще немного тепла. Мириам держалась у него за спиной. Не видя его лица, она знала, как он задумчив сейчас, как изогнуты брови и сжаты в тонкую линию его губы.
— Мы вернемся домой до того, как выпадет первый снег, — тихо пообещал он.
Короткий всхлип за спиной заставил его содрогнуться. Для Моргана слезы Мириам были такой же редкостью, как ледяной дождь в теплый летний день. Обернувшись, он в кромешной тьме разглядел ее точенный силуэт. Он всегда поражался тому, как в маленьком хрупком девичьем теле может таиться такая страшная сила, каковой она обладала.
— Этот Ивэн… Ты видел его хоть раз? Он похож на отца? Какой он?
— Ты узнаешь его среди сотен похожих на Аарона, — пообещал Морган. — Маги полюбят этого юношу, как любили его отца.
Глава 3. Рождение короля
Леса Айриндора
Когда Морган понял, что произошло, им овладела ярость. Он ломился в дверь, запертую на тяжелый засов, уже зная, что у него не получится ничего изменить. Он вопил, выкрикивая грязные ругательства и сотрясая холодный колкий воздух, но крик Мириам, рвущийся из хижины, для него звучал еще громче. Злость быстро сменилась страхом. Он не мог понять, почему девушка решилась спасти Ивэна такой ценой, и как Хранительница позволила ей это.
Юноша не знал запретной магии, но скверна необъяснимо тлела в нем, ранила его как болезнь. Он был пугающе молчалив, и тихо смирился с тем, что ему придется покинуть привычный ему монастырь. Морган не знал, сколько дней он успел провести в полном мраке пещер Братьев-во-Тьме.
— Я думал, что я один, — это все, что удалось услышать от него.
Морган бросил двух убитых птиц на порог. Мириам, прикрывшись голодом, нарочно отправила его подальше от хижины Хранительницы, чтобы он не смог помешать. И все, чего он желал теперь — это увидеть ее живой.
Правитель Дагмера должен быть чист, как избранник Создателя, и эта мысль не оставляла Моргана. Мириам сидела на земляном полу у его ног, и все разглядывала равнодушного и холодного юношу — невольное вместилище Тьмы.
— Мы опоздали, — сокрушенно шептала она, и Морган, знавший ее так хорошо, должен был заподозрить неладное.
Эта девушка не привыкла отступать. И вот теперь она была готова заплатить за это собственной силой. Или жизнью. Морган никогда не думал, что Мириам так легко откажется от самой себя, ведь она была исполнена стихией с того самого дня, как встретил ее. Она была магом, и порой в ней было сложно разглядеть человека. Теперь же, ее огонь должен был стать заплаткой для чужой пораженной души.
Бессильный что-то изменить, Морган быстрыми шагами ринулся прочь. Лес вокруг все еще не сбросил алые безжизненные листья, будто бы черные массивные стволы пытались укрыться ими от стремительно наступающей зимы. Сырая почва проседала под ногами Моргана, в то время как он все дальше отдалялся от хижины. Холод пронизывал его тело, а отчаяние — душу.
Как только сумерки опустились на лес, Морган понял, что за ним следят. За его спиной были едва слышны быстрые мягкие шаги.
— Зачем ты пришел? — громко спросил он, хотя тот, кто решился преследовать его, не мог ответить ничем, кроме тихого рычания. — Я знаю сам, что ошибся.
Морган опустился на колено, протянул руку, и волк, способный вызвать суеверный ужас, подошел к нему. Пальцы мага легли на массивный лоб, запутались в жесткой шерсти огромного зверя.
— Она будет жива. Слышишь? Зачем ты ходишь за мной? Подбираешь мои грехи?
Он прислонился щекой к волчьей шее, услышал, как колотится быстрое сердце.
— Ты все еще не призрак, — ухмыльнулся Морган. — А я стал холоднее, чем этот проклятый снег, Волк. Я обещал Мириам, что он не настигнет нас в пути, но все не так. Все не так…
Зверь только заскулил в ответ. Вильнув светлым хвостом, он скрылся в черном лесу так же тихо, как и появился.
Маг замер, прислушался к шуму вод узкого стылого ручья — тот должен был вывести его обратно к хижине. Пробравшись к нему, Морган увидел Мириам. Она, в одной грубой льняной рубахе, сидела на краю хлипкого низкого мостика, и будто вовсе не чувствовала никакого холода. Опустив в воду босые ноги, девушка расчесывала буйные волосы, желая собрать их в тугую косу.
Стремительные шаги Моргана заставили ее обернуться.
— Зачем?!
Его гнев нисколько не пугал. Мириам знала, что зверь, живущий в душе мага, не причинит ей зла. Он упал на колени рядом с ней, и стиснул ее тонкие плечи.
— Оставь меня. Разве тебе не все равно? Этот юноша — наследник трона. Кровь и плоть короля. Ты получил, что желал.
Ее лицо было серым, как осеннее небо, а губы темны в цвет поздних рябиновых ягод. Она была холодна, будто мертва, но все-таки дышала.
— Что ты сделала с собой? Мне не нужно было ни капли той силы, что принадлежала тебе.
Мириам позволила себе забыться на то мгновение, пока чувствовала на своей шее его горячее дыхание. Всякий раз, когда он случайно или намеренно касался ее, пускай едва заметно, ей не хватало воздуха. Это была боль, рвущая на лоскуты, бередящая заживавшие снова и снова раны. Правда была проста. Она болела Морганом из рода Бранд, болела им, как может только обезумевший от страданий на смертном одре.
— Я пошла на это ради короля, ради прошлого и будущего владыки Дагмера, — Мириам старательно выдавила из себя сухие слова с напускным безразличием.
Она оттолкнула Моргана, пряча слабость за мнимой злостью. Но едва ей удалось подняться на ноги, он укутал ее тяжелым плащом, не
