- Что?! - вот уж когда я искренне удивилась.
- Да, леди, - снова улыбнулся да Миро, когда я подняла на него изрядно растерянный взгляд. - Узнав, что за убитую рирзу он не получит практически ничего, ваш брат пришел в сильную ярость. Даже, можно сказать, в бешенство. Причем, в такое, что староста деревни внезапно поседел и начал заикаться.
Я нахмурилась.
- Это еще почему? Разве Гай кого-то убил?
- Нет, леди. Просто напугал до полусмерти.
- Чем же именно? Своей злостью? - я нахмурилась еще больше. - Да, я согласна: Гай иногда бывает очень резким. Порой даже жестоким. Но если он никого не убил, то такие к нему претензии? Насколько я понимаю, у него был повод серьезно рассердиться?
- Совершенно верно, леди, - кивнул начальник Тайной Стражи. - И я, поверьте, нисколько его за это не осуждаю. Однако люди утверждают, что у вашего брата в тот момент глаза горели, как у взбешенного демона.
Я вздрогнула.
- Что?
- Они пылали, как "зарево разгорающегося пожара", - ровно повторил господин да Миро, уперев в меня внезапно потяжелевший взгляд. - Это я цитирую, разумеется. Но люди всерьез испугались. Так, что староста поседел в один миг, а остальные несколько дней боялись выходить на улицу. Более того, в ту же ночь после отъезда вашего брата староста вдруг выскочил из окна в одном исподнем, крича во весь голос, что его что-то пожирает изнутри. И что якобы он горит заживо. Соседи сочли его безумцем, особенно, когда он принялся врываться в чужие дома и бросать на пол деньги, утверждая, что кого-то и когда-то в чем-то обманул. Говорят, он рыдал и рвал на себе волосы, пугая детей и доведя собственную дочь до истерики. А следующей ночью вдруг исчез. Однако еще через день все-таки вернулся и, снова разбудив истошными криками всю деревню, зачем-то поджег собственный дом, бормоча о том, что тот построен на чужих костях. Когда же старосту попытались утихомирить, он начал буйствовать и чуть не бросился в собственный колодец. Насилу удержали. Наконец, он снова убежал в лес и с тех пор его никто не видел. А устроенный им пожар потушить так и не смогли, поэтому всего за одну ночь выгорела вся деревня, и людям пришлось искать новое жилье.
Я прикусила губу.
- Кто-нибудь еще пострадал?
- Нет, леди, - покачал головой да Миро. - Они даже успели вынести все вещи из домов, прежде чем их настиг пожар. И огонь, как ни странно, практически никого не обжог: люди просто лишились крова и были вынуждены уйти, посчитав, что деревня проклята и что теперь в ней нельзя жить.
Я вздохнула.
- Все это очень странно, господин да Миро...
- Более чем странно, леди, - согласился он.
- Я знаю, иногда случается так, что после сильного стресса человек может бросить в сердцах какие-нибудь слова, и они иногда начинают сбываться... но Гай - не маг. И никогда им не был, можете мне поверить. Поэтому, честно говоря, я даже не знаю, что вам сказать, кроме того, что мне очень жаль этих людей. Они пострадали не по делу.
- А может быть, как раз наоборот? - вкрадчиво осведомился да Миро. - Может, как раз в этом и кроется разгадка? Если эти люди так долго позволяли старосте обманывать себя и других... если они не возразили, зная об этом обмане, и не предупредили вольных охотников о том, что орудующая в деревне Тварь вовсе не является безобидной тиксой... если они, тем самым, стали причиной их гибели, а староста, не отправив вовремя письмо в Берол, позволил Твари образовать настоящее Гнездо... если подумать, то это - не просто обман одинокого охотника, леди. Это - уже прямая угроза безопасности Валлиона. И это - прямое оскорбление, брошенное лично королю. А за нарушение Основного Закона у нас знаете, что полагается?
Я удивленно посмотрела.
- Ну... если рассматривать его проступок с этой точки зрения...
- Именно с этой, леди, - медленно наклонил голову начальник Тайной Стражи. - Поэтому, не смотря ни на что, Валлион не имеет к вашему брату никаких претензий. За исключением, пожалуй, одной.
- Какой именно?
Господин да Миро вдруг резко хлопнул в ладоши, призывая слугу. Уже знакомый щуплый человечек бесшумно выскочил из-за дверей, будто только и ждал сигнала, проворно подскочил к хозяину, выслушал короткий приказ и снова испарился.
Я вопросительно посмотрела.
- И как это понимать, сударь?
- Сейчас увидите, - неопределенно отозвался господин да Миро, явно не собираясь ничего пояснять раньше времени. А буквально через пару минут двери столовой снова распахнулись, и двое крепких молодцов, которых я прежде не видела, ввели внутрь еще одного человека. Неопределенного возраста, истощенного до предела, заросшего до бровей и, судя по всему, лишь недавно тщательно отмытого. Он шел так неуверенно, что порой его приходилось поддерживать под локти. Исхудавшие пальцы некогда сильных рук ощутимо подрагивали, когда опирались на чужие предплечья. Ноги с трудом делали каждый новый шаг, а старые сапоги то и дело чиркали стоптанными каблуками по полу. Но при этом, что непонятно, на загорелом, обветренном лице лежала печать смирения и поразительной отрешенности. А искусанные в кровь губы беспрестанно шевелились, будто он разговаривал с невидимым собеседником, а устремленные в никуда глаза светились каким-то тихим, но совершенно отчетливым безумием.
Доставив мужчину, бравые парни усадили его прямо на пол и отошли в сторону, но на всякий случай продолжали пристально следить за каждым движением подопечного, будто это был, по меньшей мере, буйнопомешанный маньяк.
- Доброе утро, Стеван, - неожиданно ласково сказал господин да Миро, подходя к безумцу и, в отличие от своих людей, совершенно его не опасаясь. - Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, - хриплым голосом отозвался сумасшедший, даже не пошевелившись.
А вот я, заслышав его голос, сильно вздрогнула и чуть не отшатнулась, только сейчас признав в этом заросшем существе некогда хитрого старосту. Что?! Вот это - ОН?!! Тот самый Стеван, которого я...?!! Боже, что с ним сталось?!
- Стеван, ты меня хорошо понимаешь? - все так же ласково, как у больного ребенка, спросил господин да Миро.
- Да, господин, - наконец, с трудом сфокусировал на нем взгляд староста. - Я понимаю. Только не обо всем помню.
- Ты помнишь, о какой услуге просил меня, когда пришел в Рейдану?
- Да, господин.
- Я нашел человека, который смог бы передать твою просьбу.
Стеван слабо дрогнул, а потом повернул голову, неверяще оглядел переполненную столовую и, наткнувшись на мое скромное серое платье, словно окаменел. А в следующим миг на меня уставились два неистово горящих глаза, в которых вдруг вспыхнула безумная надежда.
