Затем Белл стал ростом с человека, и блюда начали со звоном падать на пол, потому что на столе для них не оставалось места.
А он все рос.
Он рос и рос, пока стол под ним не переломился пополам.
Он продолжал расти, пока не заполнил половину огромного зала. Он открыл пасть и заревел. Пламя вырвалось из окон дворца и осветило двор. Гобелены обуглились. Женщины завизжали и попятились к стенам. Семеро рыцарей упали в обморок, а капитан Королевской гвардии спрятался за троном.
Уильям почувствовал, как что-то топчется по его ногам, и заглянул под то, что осталось от стола. Три первых советника, дрожа, беспорядочно ползали там на четвереньках.
— Ну? — спросил он их.
— Да, это очень хороший дракон, — ответил первый.
— Только он не средних размеров, — сказал с укором второй.
— Нет, это довольно крупный, можно сказать, промышленных размеров дракон, — пробормотал третий.
— Это лучшее, что я смог отыскать за такой короткий срок, — ответил Уильям, улыбаясь.
Король заслонил собой принцессу и встал перед драконом.
— По мне, ты немного великоват, — сказал он. — Пожалуйста, будь поосторожнее с огнем. Здесь дорогие гобелены, и люди, и всякие другие вещи кругом...
Дракон расхохотался. Его никто не поддержал.
— Я — Белкис, — прорычал он, — король драконов! Ты же — всего-навсего человеческий король, поэтому ты не можешь мне приказывать.
— Но я суверенный властелин могучего королевства, — возразил король, — и мое слово — закон. А когда я приказываю, мне всегда подчиняются. Поэтому, пожалуйста, перестань палить гобелены, людей и всякие прочие вещи.
Белкис снова расхохотался, и пламя заплясало под потолком.
— Никто не может приказать Белкису, что ему делать, а чего не делать. Я здесь ради одной-единственной цели. Я хочу познакомиться с твоим королевским картографом, мистером Гибберлингом. Приведи его!
Король попятился.
— Вон он, мистер Гибберлинг. Видишь старика с белой бородой, сидящего у дальнего конца стола, который ты сломал? — сказал он. — Того, что все еще держит в руке бокал.
— Ага! Вот мы и встретились, мистер Гибберлинг! — проворчал Белкис.
Мистер Гибберлинг медленно приподнялся со стула.
— Э-э... я не совсем понимаю... — начал он.
— Так это ты создаешь дурную славу драконам? — загремел Белкис.
— Ч-что вы имеете в виду? — спросил мистер Гибберлинг.
— Твои карты! Твои глупые, противные маленькие карты! — прорычал Белкис, опаляя кончик бороды мистера Гибберлинга. — Здесь водятся драконы! Это же абсурд! Пустая сплетня! Порождение недалекого ума!
— Да! Да! — согласился мистер Гибберлинг, пытаясь затушить вином из бокала свою тлеющую бороду. — Вы совершенно правы! Я всегда чувствовал, что мой ум очень недалек!
— Я хочу, чтобы ты усвоил: последние несколько тысяч лет мы, драконы, предпринимаем огромные усилия, чтобы не попадаться на глаза людям, — сказал Белкис. — Мы пошли даже на то, чтобы принять иные формы — такие, как, например, маленькая ящерица Белл, которую вы видели несколько ранее. Мы не хотим, чтобы люди знали, что мы еще существуем, — иначе они будут вечно докучать нам. Возьмем любого безмозглого юного рыцаря, желающего прославить свое имя: что он сделает первым делом?
— Не знаю, — пожал плечами мистер Гибберлинг.
— А я тебе скажу, — ответил Белкис. — Он направится на поиски дракона, чтобы убить его. Если ему не удастся ни одного найти, тогда, пожалуй, он займется чем-нибудь другим. Возможно, даже чем-то вполне полезным. Но ты со своими картами, переполненными драконами, поддерживаешь жизнь в древних легендах, тогда как мы хотим, чтобы они умерли. Мы хотим, чтобы люди забыли о нас и оставили в покое. Каждый раз, как твоя карта попадает в руки молодому землепашцу, он начинает мечтать о том, чтобы перебраться на другую сторону гор и, убив дракона, стать рыцарем. Какой выбор остается драконам? Либо съесть их всех, либо постараться не замечать их. Но мечтателей слишком много — и большинство из них совершенно невкусные, не говоря уж о том, что почти никогда не моются. Поэтому мы и стараемся не замечать их. Но это не всегда удается, и все по твоей вине. Ты несешь ответственность за сохранение преданий, о которых лучше забыть. И кроме того, — заявил он, — ты очень плохой картограф.
— Мой отец был королевским картографом, а до него — его отец, — обиделся мистер Гибберлинг.
— Что это доказывает? — спросил Белкис. — Ты-то плохой картограф.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну-ка отвечай, что находится за теми горами? — спросил Белкис, указывая вдаль чешуйчатым крылом.
— Драк... О! Я хотел сказать... Другие горы, сэр, — промямлил мистер Гибберлинг.
— Ну признайся! Ты же этого не знаешь! — сказал Белкис.
— Хорошо! Я не знаю! — воскликнул мистер Гибберлинг.
— Отлично, — сказал Белкис. — Это уже кое-что. У тебя есть при себе перо, чернила и пергамент?
— Нет, — ответил мистер Гибберлинг.
— Так ступай за ними! — взревел Белкис. — И быстро возвращайся.
— Слушаюсь, сэр, — сказал мистер Гибберлинг и, наступая на собственный плащ, поспешно засеменил из зала.
— Побыстрей! — гремел Белкис, изрыгая пламя. — Или я разнесу здесь все по камушку, а тебя вытащу за усы — как крысу из кучи щебня!
Мистер Гибберлинг обернулся за рекордное время. Тем не менее, пока он отсутствовал, Белкис успел проглотить трех жареных поросят и дюжину цыплят в тесте. Сытно отрыгнув после трапезы, он закоптил потолок и обуглил трон.
— Ну, принес? — спросил Белкис.
— Да, да! Вот они! Пожалуйста!
— Очень хорошо. Теперь ты пойдешь со мной.
С этими словами он ухватил когтями мистера Гибберлинга за плащ и вылетел через большую двойную дверь в конце зала, в которую по торжественным случаям иногда въезжал верхом почетный караул. Он мгновенно набрал большую высоту, и вскоре оба исчезли из виду.
— Интересно, куда он его понес? — спросил третий советник.
— Пожалуй, лучше не думать об этом, — сказал первый.
— Лучше навести здесь порядок, — предложил Уильям.
Они умчались далеко за пределы королевства, и Белкис показал мистеру Гибберлингу, что на земле существуют другие королевства, реки и озера, другие горы и долины, плато и пустыни, порты и пастбища, фермы и пашни, корабли в океане и армии на полях сражений.
И повсюду он говорил: «Ты все это отмечаешь на карте?» И мистер Гибберлинг отвечал: «Да! Да!» И он царапал пером и зарисовывал все то, что на самом деле существовало в тех местах, где он так привык писать «Здесь водятся драконы».
Вернулись они не скоро. Белкис опустил мистера Гибберлинга перед дворцом, а сам взлетел на крепостную стену, словно огромная красно-зеленая птица.
