− Прошу вас, уважаемый Тимий, − протянул послушник Мьюм полную пиалу горячущего чая.
Охотно принимая подношение, старик с удовольствием вдохнул парок, исходящий от напитка. Там, внизу, люди называют чаем непонятный отвар из черных, зеленых или еще каких листьев. С удовольствием пьют закрашенную водичку с невыразительным привкусом, восхищаются тонким ароматом, который не учует и хорошая ищейка. Здесь подают другой. Настоящий! На бульоне из бараньих костей, добавляя соль, перец, горькие травы и обжаренную в сливочном масле муку, смягчить вкус. Такой чай согревает, насыщает, заставляет быстрее бежать кровь, придает силу и бодрит. То, что нужно! Честно признаться, он слишком древен для таких путешествий. Когда последний раз он посещал обитель? Два? Три года назад. И тогда путь не дался ему легко. Что уж говорить о дне нынешнем?
Тимий с наслаждением хлебнул, обжигая губы и язык. Так и должно быть. Горский чай пьют только горячим. Остынет ни вкуса, ни пользы.
− Прошу вас, уважаемый Коста, − Мьюм черпнул из глуби газгана, большого медного котла, и наполнил очередную пиалу.
Послушник излишне любезен. Любезность его не вяжется с внешним обликом. Плечист, длиннорук, в носу как у всей братии серьга. Но у него она выглядит разбойничьей цацкой.
Старик недовольно засопел. Не любил когда коверкают имя человека. Его спутника зовут Костас, а не Коста. Странный спутник, чурающийся общения. Странное имя, отсутствующее во всех именословах. Странное оружие, с которым не расстается, таская с собой. Оно и сейчас лежит, у него за спиной.
В путешествие Тимий отправился не по своей воле, по просьбе аввы Винса. Как отказать уважаемому человеку? Нельзя отказать. Даже если очень хочется, даже если неможется, даже если уже не радуешься жизни, а просто наслаждаешься последними отпущенными тебе днями.
Их беседа состоялась во время ежевечерней прогулки. Они спускались аллеей к озеру. Там где кончались плиты, начиналась закатная дорожка. Розовая, в серебристых бликах легкой ряби.
Говорили долго. Самое удивительное, Винс прибывал в некоторой растерянности.
− Понимаешь, дорогой мой Тимий, − наедине они общались запросто, по-приятельски, − Этот человек упрятал свою сущность за личину равнодушия. И причины столь странного поступка мне не вполне ясны.
− Мир полон странных людей, − ответствовал Тимий, удивленный словами аввы.
− Более чем странных.... Более..., − согласился Винс безрадостно.
− И он всего лишь ваш гость, − напомнили настоятелю Тимий, предполагая, куда тот клонит.
− Поступками доброго человека движет его сердце, поступками скверного, корысть и нелюбовь к ближнему, − размышлял Винс. − Что движет равнодушным? Ему ведь все равно, на чьей стороне выступать, за какое дело взяться, и каков будет результат деяний. И скверный и добрый предсказуемы. Равнодушный нет. Он пренебрежет легкой славой, но ввяжется в безнадежную авантюру. Вступится за неправого и откажет в защите безвинному. Отберет последний фолл, но не нагнется за рассыпанным богатством. Никто не предскажет его поступков. Даже он сам. Ему все равно! И это меня беспокоит. Личина может прирасти. Другой вопрос. Зачем и почему так? Должны быть объяснения. Но я их не нахожу, и все что могу сделать, отослать кира Костаса в обитель Святого Харма, в сопровождении умудренного жизнью человека. Уповаю на помощь братьев и самого Святого. Уповаю и только!
− Вы отправитесь в паломничество? Теперь?
− Тебе взбрело, что я, забыв о предписанном смирении гордыни, подразумеваю себя под человеком мудрым? Здесь надобен ум, не отравленный предвзятостью.
− Вы хотите чтобы я отправился в обитель? − уточнил Тимий, стараясь вложить в интонацию те жалобные нотки, которые заставляют просителя чувствовать себя обязанным. Винс не любил быть обязанным. Но согласился и на это.
− Возможно, присутствие в святом месте поспособствует сделать ему выбор, на который он не решается. Возможно, во время пути ты подглядишь в нем что-то, что позволит дать ему добрый совет.
− Кир Костас нуждается в совете? - усомнился Тимий. Он наблюдал за гостем аввы примерно месяц и не находил его в чем-либо нуждающемся. Скорее гость хотел быть один. Сейчас и, пожалуй, всегда. Так определил Тимий, но сомневался в правильности наблюдений. Сомнения признак великого ума, не правда ли? Ко всему Тимий оставалась не понятна мотивация аввы и участие в судьбе гостя. Винса просили лишь преподать некоторые знания и растолковать некоторые правила.
− Во всяком случае, от паломничества хуже не будет, − подытожил авва беседу.
− А будет ли лучше? Ведь путь к обители всего лишь испытание крепости духа.
− Ты так думаешь? − оживился Винс, словно услышал подтверждение своим путанным мыслям.
Тимий долго размышлял над речами аввы Винса, но, в конце концов, сделал умозаключение, не считает его правым. Однако прав настоятель или ошибался, отправиться в путь пришлось.
Старик посмотрел на виновника своего незапланированного паломничества. Костас сербал чай, делая всякий раз паузу после глотка.
Звезды, восход, ледяные пики - все мимо глаза. Горы Костас не любил и было за что. По прошлой жизни всегда ждал от них какого-нибудь подвоха. Загрохочут ли камнепадом, спустят ли снежную лавину, хлестнут ли выстрелом и хорошо если одним. Замечется в теснине пиков обезумившее эхо, взлетит в высоту. Последнее свидание именно таковым и получилось...
...Стрелок укараулил в таком месте, не спрятаться не укрыться толком негде. Их пятеро. Трое десантников, раненый Стас и он. Шел первым. Сверху хлопнул выстрел, пуля щелкнула по камню. Залегли. Сразу понял - забавляется. Популяет, потешиться и начнет отстрел. Через полчаса из всей группы останется в живых он один и то если не высунется.
Вспомнилась просьба Иришки. Лучшего момента, чем лежать ничком, прижавшись мордой к холодным камням, не нашлось. Считая дырки в его шкуре, попросила думать о будущем. Своем, сына и её. Так вот, тогда будущее было только у него. Опять же, если не высовываться. А десантура? А Стас? Ничего не оставалось, как попрощаться с будущем, послав светлое завтра на три математические буквы... и лезть наверх. Так что настороженность и недоверие к горам въелись в душу и не выдуть их никакими ветрами, не обмануть никакими красотами, не усыпить восхитительным рассветом, не купить горским чаем, не отвлечь пылающим костром под булькающим газганом.
Впрочем, сейчас Костас, не смотря на свою нелюбовь к горному ландшафту, никакой особой тревоги или беспокойства не ощущал. Может потому что это другие горы? Предложение аввы Винса посетить обитель Харма воспринял спокойно. Ни внутреннего сопротивления, ни протеста. Как после очередного отпуска. Охота на службу, не охота на службу, а надо...
