Демьян Бедный - Новый Завет без изъяна евангелиста Демьяна

Ежели б кто сказал, что Захарова старуха
Забеременела «от Святого духа»,
И ежели б какой дурак,
Наслушавшись таких врак,

Возжёг бы пред нею лампаду,
Сама бы бабка хохотала до упаду
И сказала, сидя у зыбки сутуло:
«Дурень! Ветром надуло!»

А вот на Марью-девицу
Возвели небылицу. —
Дескать, она
Была сговорена,

Жениха Осипом звали;
Жених с невестой не баловали —
Ждали: обвенчает раввин,
Тогда хоть в хлев, хоть в овин…

И вдруг к невесте-недотроге,
Когда у неё была свадьба на пороге,
Подлетел какой-то Гаврилка,
Сказал, обхватив её: «Милка!

Такая-сякая, пригожая,
Ни на кого не похожая!
Не ломайся — брось!»
Она и копыта врозь!..

Осип же видел во сне:
«Досталась ягодка, да не мне,
Хороша Маша,
Да не наша!» —

Но, несмотря на такой конец,
На такую Гаврилкину «операцию»,
Повёл Марию под венец,
То есть в Вифлеем на регистрацию,

Где она сынка родила
И где заварились чудесные дела:
Вифлеемской звезды явление,
В небесах ангельское пение,

Пришествие к Христу на поклонение
Трёх волхвов, принёсших дары,
И Иродово избиение
Вифлеемской детворы…

Иродова затея
Описана у евангелиста Матфея.
Им же предано гласности,
Что Осип во избежание опасности,
Взяв с собой младенца и жену,
Подрал в Египетскую страну.

Украсив евангелие историей такою,
Матфей не спелся, одначе, с Лукою:
Лука же не знал ни Иродова злодейства,
Ни бегства в Египет «святого семейства». —

Осип с Марией, по его рассказу,
Покинули Вифлеем не сразу:
На сороковой день после Иисусова рожденья
Побрели они по образу пешего хожденья
В иерусалимский храм для исполнения закона,
Где напоролись на богоприимца-Симеона.
Исполнив гражданский и церковный декрет,
Осип с Марией вернулись в Назарет!

Если возьмёт кого сомненье,
Пусть сам произведёт сравненье:
Матфей, глава вторая, стих двадцатый;
Лука, глава вторая, стих тридцать девятый.

Мы же не станем разбираться пока,
Кто врёт, Матфей или Лука,
Или на обоих одна проба:
Врут они оба?..

Во время оно, когда,
Вошёл Иисус в года
И стал плести назаретянам разное
Несуразное

Про своего отца «иже на небесех»,
Он этим так ошарашил всех,
Знавших Иисусова отца до старости,
Что те в великой ярости,

Как говорит евангелист Лука,
Взяли Иисуса за бока
И помяли весьма основательно:
Не зря, уповательно.

— Не морочь назаретских жителей!
Не порочь своих бедных родителей! —
Пришлось Иисусу улепётывать оттуда,
Не сотворив ни единого чуда:

Какие уж там «чудеса»,
Если тебя дерут за волоса
Да загибают салазки,
Чтоб впредь свои вздорные сказки
Рассказывал пред глупыми детьми,
А не пред взрослыми людьми!..

— Чудеса только там и бывают,
Где дураки рты разевают
И, не выходя из обалдения,
Видят чудесные видения

И тысячи нелепых вещей,
Вроде «нетленных мощей»
И Лазаря, встающего из гроба,-
Хотя и смотрят в оба…

Древние назаретяне,
Как и наши неграмотные крестьяне,
На чудеса тоже были падки.
Но не бывает чудес без загадки, —

А тут явился им «агнец божий»,
Не какой-то неизвестный прохожий:
Им этот божий ягнёнок
Известен был с самых пелёнок!

Вот почему, дело естественное,
Осмеяли они его происхожденье божественное
И даже, рукава засуча,
Чуть не кокнули «бога» сгоряча!

Никакого чуда поэтому не вышло, —
Пришлось «богу» поворачивать дышло
И брести в безвестные
Деревушки окрестные,
В трущобные веси,
Где б не сбивали сразу божественной спеси.

* * *

Когда был Иисус осмеян Назаретом,
То присутствовали при этом
И могли его бредням внимать
Его братья, и сёстры, и мать.

Но никто из них не дал подтверждения
Его чудесного происхождения!
Да и как могли, не спятив с ума,
Почитать его богом сёстры и братья,

Если мать Иисуса сама
Не имела об этом понятья!?
Это нам известен отчаянный брёх
Евангелистов четырёх,

Принявших всякие выдумки на веру:
Про звезду и Вифлеемскую пещеру,
Про ангелов, певших «слава в вышних богу!»,
Про волхвов, нашедших в пещеру дорогу,

Про то, как путями иными к себе воротясь,
Они скрыли правду от Ирода злобного…
Марье Акимовне во сне отродясь
Ничего не снилось подобного!

Говорили Марье Акимовне соседки:
«Славные у вас, Марья Акимовна, детки.
Только вот старший — беда:
Не годится совсем никуда!

Не оберётесь с ним, Акимовна, неприятностей:
Вы бы с ним без деликатностей!
Совет наш прямой:
Заманите вы Иисуса домой,
А дома — под крепкий замочек:
Посиди, дескать, мил-сыночек!

А то ты стал больно востёр,-
Подведёшь себя и мать, братьев и сестёр!
Начальство-то ведь всё замечает,-
Начальство, не ровён час, осерчает:
Тебя — в смирительную рубашку,
А нас, твоих родных, — в каталажку

За то, что дали тебе поблажку
У чужих всё слоняться ворот
Да будоражить народ!..
Сделайте, Акимовна, с Иисусом что-либо!»

— «Спасибо, родные, спасибо!
Помогли вы мне добрым советом,
Уж и сама я думала об этом!» —
Марье Акимовне сердечной
Надоело быть в тревоге вечной,-

Как передают евангелисты Марк и Матфей,
Взяла она остальных сыновей
И пошла за Иисусом следом…
Попали они на великий шум:

Иисус своим бредом
Взволновал весь Капернаум!
Есть у простого народа качество:
Интересуют его любое чудачество;

А тут вот новый пророк объявился!
Так возле дома, где Иисус остановился,
От любопытного народу
Не было уж проходу,-

Слушали Христа и говорили вслух:
«Да ведь в нём нечистый дух!»
И дразнили вопросами ехидными,
И оскорбляли словами обидными,
И довели до такого раздражения,
Что он пустил в ход крутые выражения:

— «Сволочи вы и больше ничего!
Выкусили!? Во!»

Народ, что это слышать сподобился,
Немало в свою очередь озлобился.
И была б тут Иисусу опять западня,
Когда б за него не вступилась родня

И не стала пенять иудеям:
— «И не совестно вам, лиходеям!?
Человек ведь «ни бе, ни ме»!
Не в своём, как говорится, уме,
А для вас всё равно, что игрушка!» —

Заплакала мать-старушка:
— «Сыночек ты мой!
Вернулся б ты с нами домой!
В хозяйстве нужна нам подмога,-
Оставь свою блажь, ради бога!

Не жди материнского проклятья!» —
И сказали Иисусу его братья,
Ёся, Сеня, Иуда и Яша:
«Слушай, дурак, что говорит мамаша!..»

Иисус был всё же со смекалкою:
Завидев мамашу с суковатой палкою
И братьев Ёсю, Сеню, Иуду и Яшу,
Сопровождавших мамашу,

Стал он плести: это как понимать —
«Ко мне братья и мать!?»
От родных всенародно едва не отрёкся,
Но потом как-то сразу спёкся:

— «Что ж, вернуться домой…я не прочь».
И тайком в ту же ночь,
Раскусив хитрость материнскую,
Удрал в страну Гадаринскую.