Рыцарь посмотрел на своего оруженосца, тот сразу забежал перед Франом, заглянул ему в глаза, безмолвно задавая вопрос, на который и сам рыцарь не знал ответа.
— Ты мне это привесил? — спросил Фран. Вышло довольно глупо, потому что он, взрослый, умный, сильный человек, тренированный, умеющий контролировать не только свое положение, но и все окружающее, не мог не заметить, если бы его слуга вдруг взялся пристегивать к его поясу эдакую тяжесть.
— Ты о чем говоришь, господин? — едва двигая губами, отозвался оруженосец.
И тогда, стараясь не привлечь внимания ни Гиены, ни охранника, рыцарь погладил мешок с золотом, невесть как оказавшийся у него на поясе. Оруженосец опустил глаза, сразу все понял и попытался улыбнуться.
— А я-то решил, что ты хочешь отдать долг капитану, — сказал он едва слышно, шепотом, а может, и вовсе без голоса.
Вот тогда-то рыцарь Фран и подумал, что прежде с ним такого не случалось — чтобы он что-то совершал, не представляя своих действий, не отдавая себе в том отчет… Однако он никогда прежде не был настолько опутан разными магическими связями, заклинаниями, колдовскими артефактами и, разумеется, волшебными же приказаниями… Об этом, как выяснилось, следовало теперь помнить.
— Я почему-то забыл об этом, — буркнул он и тряхнул плечами. Так опытные бойцы снимают напряжение, возникшее в схватке, которое способно погубить даже очень умелого воина, если это напряжение не контролировать. Потому что оно закрепощает движения и лишает необходимой в бою спонтанности, снижает силу ударов и даже рождает ненужные мысли, которые в серьезном сражении конечно же недопустимы.
Из полукруглых наверху дверей аптеки, куда уже довольно долго стучал стражник, приведший их сюда, появился наконец-то невысокий юркий черноволосый мальчишка. Он даже не пытался разглядеть в ранней тьме незваных гостей, а тут же принялся кланяться, широкими и размашистыми жестами приглашая поздних посетителей пройти внутрь. Но теперь Фран думал уже по-другому.
— Вот что, — сказал он Калмету, — ты давай-ка быстренько объясни тут, что нам нужно, и пусть нефть эту отнесут к нам на постоялый двор. Не забудь заплатить заранее, чтобы все было исполнено уже сегодня, прямо сейчас.
— Понял, — кивнул эльф-полукровка, глаза у него по-прежнему оставались настороженными.
Незаметно, украдкой, он уже осматривал улицу, как будто вот сейчас на них могли напасть какие-нибудь местные разбойники или даже эти стражники. Не исключено, что они так бы и сделали, если бы кошель на поясе рыцаря привлек их внимание и они догадались бы, что в нем находится. К стражникам в иных маленьких городах, вроде этого, было так же мало доверия, как и к обычным ворам и разбойникам.
Но все выглядело спокойно, по улочке еще ходили поздние прохожие, но было их совсем немного, и никто из них даже не смотрел на рыцаря и его необычных спутников. Никому из них не было дела до этих чужеземцев, а может, таким образом у них проявлялась вежливая восточная снисходительность, не позволяющая простолюдинам слишком уж явно глазеть на кого бы то ни было, даже если им до смерти было любопытно узнать, кто приехал к ним в город и почему болтается в такой неурочный час по улицам.
Прислужник аптекаря что-то заверещал, но на таком диком, невнятном языке, что даже стражник принялся его о чем-то переспрашивать. Это могло тянуться чрезмерно долго, потому что восточные люди даже на ночь глядя не привыкли торговать быстро, и с этим нужно было что-то делать.
Выручил, совершенно неожиданно, Берит. Он резковато, чуть не оттолкнув стражника, протиснулся к мальчишке-прислужнику и на очень похожем языке с невнятным выговором что-то объяснил ему, да еще таким резким и командным тоном, что ненароком приходила мысль: если бы судьба гнолла сложилась иначе, из него вышел бы совсем неплохой сержант.
Мальчишка мигом все понял, оставив дверь открытой, вероятно, ввиду присутствия с иноземцами стражника, нырнул куда-то внутрь, а Берит Гиена повернулся к рыцарю:
— Он сказал, что сейчас проверит, сколько у них каменного масла и стоит ли им возиться с таким необычным заказом.
— Еще как стоит, — пробурчал Калмет, точь-в-точь как иногда бурчал и сам Фран, когда не хотел поддерживать разговор или объяснять что-либо.
Стражник уже перестал кланяться и теперь смотрел на рыцаря своими внимательными узкими глазками, соображая, получит ли он здесь хотя бы небольшую мзду за свою любезность, или следует раскланяться и вернуться на площадь к сослуживцам.
— Ты вот что, солдат, — обратился тогда к нему Фран Соль, понимая, что без этого стража порядка и прости господи законности не обойтись. — Ты, когда мы расплатимся здесь, отведи-ка нас еще и к какому-нибудь местному банкиру, который может разменять нам два-три золотых на местное серебро.
— С радостью, господин, — обрадовался стражник, потому что неуловимым образом догадался, что уже точно без некоторого, а быть может, и приличного, с его точки зрения, вознаграждения не останется. — У нас есть очень хороший банкир, возглавляющий один из банков, принадлежащий самому Гаруну аль-Рахману по прозвищу Золотой.
И тут у рыцаря Франа наступил наконец момент, когда он смог совершенно определенно увидеть знак… Имя Гаруна аль-Рахмана некой золотящейся дымкой вдруг нарисовалось в воздухе, слегка поднялось над головой стражника и озарило слабым, но все же явственным сиянием и открытую дверь этой небогатой аптечной лавочки, и даже часть торговой площади. И висела эта дымка так долго, что рыцарь успел в нее всмотреться.
Совершенно неожиданно в его представлении она стала проявлять некую невнятную тень, только не плоскую, как положено теням, а цветную, имеющую глубину и блистающую искорками… Это было изображение, рыцарь мог бы в этом поклясться, медальона с желтым камешком, который находился сейчас во внутреннем кармане Франова колета.
Рыцарь замер, только не так, когда нащупал на поясе мешок с деньгами, предназначенный капитану храма Метли из Береговой Кости, а по-другому… Он стоял теперь, словно бы получая приказ от самой Госпожи… На сей раз он не сумел с собой справиться и пребывал в эдаком столбняке, пока Калемиатвель не толкнул его в плечо твердой, как выдержанное дерево, рукой.
— Что? — повернулся к нему рыцарь.
— Ты задумался, господин мой, — объяснил Калмет. — Я зову тебя, зову…
— Да, — усмехнулся Фран, чтобы хоть немного разрядить обстановку, потому что и оруженосец, и Берит, и даже стражник во все глаза смотрели на него, будто бы он прямо перед ними неожиданно начал превращаться во что-то дикое и несуразное, в какое-то другое существо и не был уже рыцарем из расы людей со всеми обыденными повадками этого племени.
