Михалыч никогда не считал себя сторонником демреформ, которые родной ТОЗ едва пережил. Скорее уж, вызывал ностальгию в девяносто первом не выброшенный за ненадобностью, а теперь благоговейно уложенный в сервант партбилет с отметками парторга об уплате членских взносов - вплоть до момента, когда скончалась и эта партия, и этот СССР. Скончались и были без почестей похоронены, как замерзший бомж, в целлофановом пакете. Завод, правда, выжил, хотя был момент - казалось, еще чуть-чуть, и...
И все же, положа руку на сердце, теперешняя работа была и интереснее, и - что тоже немаловажно, кто считает иначе, скорее всего лукавит - денежнее. А главное, это работа не на "дядю", пусть под оным дядей и подразумевается мама-родина. Всегда приятнее работать на себя.
А когда-то ведь думалось, что он выбрал верную дорогу. Стоит закрыть глаза, и увидишь: кумачовый плакат "Октябрьской революции - 60", богато накрытый стол (что особенно интересно - все без сои, консервантов и красителей, кое-что сейчас ни за какие баксы не достанешь), бутеброды с черной икрой, коньяк "Арарат" - и собственная фотография на доске почета всемирно известного завода. Тогда он был молодым специалистом на огромном оборонном заводе, продукцию которого с руками отрывала Советская Армия... И всем в то счастливое время казалось, что с заводом ничего не может случиться - ведь "мы мирные люди, но наш бронепоезд...", а профессия рабочего еще не стала объектом насмешек разномастных "манагеров".
Шло время. Оборудование, марки, технологические операции - все это он знал назубок. Плевать, что кто-то предпочитал делать карьеру, опираясь на мохнатую лапу и связи. Чем больше таких умников, тем больше цена обыкновенным, но знающим производство от и до технарям. Нет, до начальника цеха он не дорос - может, быть, не хватало способностей, может, той самой "лапы". Но и не жалел. Работа доставляет удовольствие, жена - красавица, и сын уже в седьмом классе, и по партийной линии все слава богу, хоть тоже ничего особенного. Хотя, если совсем честно, политика ему была даром не нужна, раз наверху хорошо делают свое дело, и пусть делают. Они же не лезут в производство, в котором ничегошеньки не рубят!
Знать бы тогда, что если не интересуешься политикой, она заинтересуется тобой! А ведь, как все, рукоплескал Меченому, потом как все голосовал за Ельцина и возмущался репрессиям да привилегиям номенклатуры. А потом началось... Как-то резко исчезла наличность, и стало нечем платить зарплаты, а цены рванули вверх, как наскипидаренные. Сырье и полуфабрикаты сперва были, потом не стало и их: поставки смежников перехватили ушлые гады из-за бугра. И уже не удивляли осаждающие отдел кадров толпы увольняющихся, пьяные лица сотрудников у замерших станков, непривычная тишина в пустых цехах, зарастающее пылью оборудование. Как-то незаметно становились скромнее дни рождения, и на столах товарищей ИТР (слово "господа" приживалось трудно, видно, ассоциировалось с бедствиями завода и вызывало всплески мата) коньяк сменился водярой. Иные хлестали ее и вне праздников, отсутствие заказов и сырьевой голод позволяли. Да и у охранников на проходной под вечер носы алели кумачами...
Дальше - больше. Поехал сын к подруге в Москву - да не послушал родителя, все же смотревшего новости и знавшего, что творится в стране. И не вернулся. Был октябрь девяносто третьего, и скорее всего, был он расстрелян ельцинскими карателями на том же самом стадионе, что и многие другие.
Честное слово, было время, когда и он подумывал, а не уйти ли до конца жизни в запой. Особенно после того, как подпал под очередное сокращение и маялся, бесцельно шатаясь по обрастающей бородавками толкучек Туле. Как раз в тот момент ушла жена, сделала ручкой, плюнув на двадцать лет счастливого брака - понравился ей, видите ли, владелец сети ларьков кавказской национальности, то ли Ашот, то ли Казбек, хрен их разберешь. С ней вместе уплыла и квартира, Михалыч поселился на даче - помог парторг, парнем он был, на удивление, хорошим, спас от участи бомжа. Но заняться было все равно нечем: с пятнадцати лет проработав на заводах, Михалыч мало что знал о сельском хозяйстве. Вот отец, в сорок первом младший лейтенант востьмого мехкорпуса, прошедший Великую Отечественную от выстрела до выстрела, пожалуй, бы потянул.
А потом Михалыч выяснил, что рядом стал строить коттедж одноклассник. Тот еще при Союзе успел сколотить кооператив, а как началась прихватизация, здорово разбогател. Он-то и подсказал идею: смысла возвращаться на завод нет, но навыки токаря с оборонного завода можно использовать и дома. Многие богатые буратины, сказал Кирюха, любят развешивать на стены оружие ручной ковки, это считается модным и крутым, и на них можно неплохо заработать. Идея Михалычу понравилась, а Кирюха помог с оборудованием, привез какое-то заграничное, компактное - самое то, словом, помог и с металлом, благо, дружок у него работал на металлургическом комбинате. Разумеется, не бесплатно, но прибыль вполне окупала траты. Михалыч вернул все авансы, до рубля.
Заказов было много, заказывали как сами "буратины", так и антикварные магазины. По большей части мечи, шпаги, архаического вида ружья, даже полный рыцарский доспех разок сделал. Но некоторые любили огнестрел посовременнее: раз пять приходилось делать макеты трехлинейки, М-16 и "энфилда". Разок какой-то обормот заказал АКМС - он-де, служил с ним в Афгане, и чтоб номер был такой же.
Разумеется, боевого оружия Михалыч не делал. Закон об оружии, как-никак, да и заводы-владельцы патентов могли бы подать в суд. Но если заклепать ствол свинцом, или изъять кое-какие детали ударно-спускового механизма, или вместо марочной оружейной стали использовать какую-нибудь марку попроще, или как-то по другому сделать непригодным к стрельбе, это будет уже не боевое оружие, а только макет. Вполне законно, не требуется даже лицензии. Заплатил налоги - и спи спокойно.
Новая работа Михалычу нравилась даже больше, чем прежняя. И рабочий, и ИТР, и завцеха и гендир в одном лице. А как же: фирма без гендира - что пурген без сортира! Разумеется, и все заработанное остается ему. Остальные жертвы разгула демократии, дефолтов и кризисов ему свирепо завидовали: до пенсии вроде бы и недалеко - но где найдешь работу после сорока пяти? Да в кризис? Да за эти годы в непредсказуемой по жизни стране может случиться что угодно! Сколько вещали, что кризиса больше не будет, богатеть будем день и ночь, и вот поди ж ты...
Последний заказ сдан вчера. Деньги получены, тратить их особо не на кого. Можно съездить на реку, посидеть с друзьями, тем же Кирюхой, за шашлычком с водкой, а то и коньячком. А можно и на море поехать. В том числе на своем "коне". Михалыч сел в свою любимицу, память лучших времен - перед самым девяносто первым он еще успел купить новенькую, ярко-синюю "Волгу". У Боряна, помнится, тогда была черная, совсем как у Брежнева. Ей уж скоро двадцать лет, а вот поди ж ты, не ломается, ездит себе по отечественным колдобоинам и почти не требует ремонта. Машина завелась и, негромко рыча мотором, покатилась по шоссе. Михалыч вел аккуратно, ювелирно-точно "Если вдруг прогорю, можно в водители податься" - гордо подумал он.
