И теперь я путешествую с Артемисом Энтрери.
И теперь моя любовница — женщина…
Линия меж тьмой и светом истончается. Что когда-то казалось четким определением, быстро ложится в туман путаницы.
Где я блуждаю со странным чувством отрешения.
Этот туман, конечно, всегда был там. Это не мир, который изменился, просто мое понимание его. Всегда были и всегда будут, воры как фермер Стайлес и его банда разбойников. Согласно букве закона, они конечно преступники, но не масштаб безнравственности снижается сильнее в ногах лордов Лускана и даже Глубоководья, социальные структуры которых помещают таких людей как Стайлес в нелегкое положение? Они охотятся на дорогах, чтобы выжить, поесть, ради жалкого существования на краях цивилизации, которая забыла — да, даже оставила! — их.
Таким образом, на поверхности, даже эта дилемма кажется прямой. Все же, когда Стайлес и его банда действуют, разве они не нападают, нападают, возможно, даже убивают, не более чем марионетки кукловодов — одинаково отчаявшиеся люди, работающие в шатких структурах общества, чтобы прокормиться самим?
Где тогда конец морального масштаба?
И возможно, что еще более важно, с моей собственной точки зрения и моего собственного выбора, где тогда я мог бы лучше всего следовать принципам и истинам, которыми я дорожу?
Я буду исключительным игроком в обществе кого-то, заботясь о своих личных нуждах способом, созвучным с тем, что я считаю правильным и справедливым? Отшельником, живущим среди деревьев и животных, сродни Монтолио де Бруши, моему давно потерянному наставнику. Это было бы самым легким курсом, но будет ли этого достаточно, чтобы успокоить совесть, которая долго провозглашала сообщество превыше себя?
Я буду крупным игроком в небольшом водоеме, где мое каждое управляемое совестью движение посылает волны на окружающие берега?
Оба этих варианта, кажется, лучше всего описывают мою жизнь до настоящего времени, я думаю, в течение прошлых десятилетий рядом с Бренором и Тибблдорфом, Джессой и Нанфудлом, где наши проблемы были нашим собственным. Наши личные нужды стояли выше окружающих сообществ, по большей части, когда мы искали Гонтлгрим.
Должен ли я решиться отправиться в озеро, где мои волны становятся рябью или в океан общества, где моя рябь вполне могла бы стать неразличимой среди приливов господствующих цивилизаций?
Где, я интересуюсь и боюсь, заканчивается высокомерие и реальность подавляет? Действительно ли опасно забраться слишком высоко, или я ограничен страхом, который будет держать меня слишком низко?
Я снова окружил себя сильными спутниками, хотя и, не с такими моральными устоями, как у моей предыдущей труппы и более неуправляемыми. С Далией и Энтрери, этой интригующей дворфой, которая зовет себя Амброй и монахом с большим мастерством, Афафренфером, я не сомневаюсь, что мы могли бы использовать нашу силу в некоторых насущных проблемах Севера Побережья Мечей.
Но я не сомневаюсь относительно риска в этом. Я знаю, кем был Артемис Энтрери, независимо от того, что я мог бы надеяться, кем он будет теперь. Далия, со всеми теми качествами, которые заинтриговали меня, опасна и преследуема демонами, масштаб которых я только начал постигать. И теперь я нахожу себя еще более выведенным из равновесия вокруг нее, поскольку появление этого странного молодого тифлинга обратило ее разум в опасную нестабильность.
Амбра — Амбер Гристл О'Мол из Адбарских О'Молов — из всей компании она наиболее внушала доверие, и все же когда я впервые ее встретил, она была частью банды, собиравшейся меня убить, а Далию лишить свободы, она помогала действительно темным силам. И Афафренфер… ну, я просто не знаю.
Что я действительно точно знаю, учитывая то, что я узнал этих спутников, то, что с точки зрения моих моральных обязательств перед теми истинами, которыми я дорожу, я не могу следовать за ними.
Могу ли я или должен убедить их следовать за мной, различный вопрос всех вместе.
Дзирт До’Урден
Темные облака кружили по небу, но время от времени, лунный свет прорывался сквозь тучи и мягко сиял через окно комнаты, плескался на гладком плече Далии. Она спала на боку, отвернувшись от Дзирта.
Дроу приподнялся на локте и посмотрел на нее в лунном свете. Сейчас ее сон был спокойным, дыхание ритмичным, но незадолго до этого, она металась в каком-то кошмаре, выкрикивая, «Нет!»
Казалось, она протягивает руки, чтобы, возможно, что-то поймать. Или, возможно, вытянуть что-то назад.
Дзирт, конечно, не мог разобрать детали. Это напомнило ему, что он совсем не знает свою спутницу. Каких демонов несла на этих гладких плечах Далия?
Дзирт поднял взгляд от нее к окну, и к бескрайнему миру за его пределами. Что он делал здесь, вернувшись в город Невервинтер? Ждал?
Они вернулись в Невервинтер после опасного путешествия в Гонтлгрим, и на этом пути нашли немало сюрпризов и пару новых спутников, дворфу и человека. Энтрери неожиданно выжил, ибо меч, который, он был убежден, был причиной его долголетия, был уничтожен.
Действительно, когда Дзирт бросил Коготь Харона в яму исконного, он почти не сомневался, что Артемис Энтрери будет уничтожен вместе с клинком. И все же, Энтрери выжил.
Они бросили вызов тьме, и вышли победителями, все же ни Дзирт, ни Далия не наслаждались приключением и теперь победой. Для Дзирта, там осталось давнее чувство обиды и ревность, потому что Далия и Энтрери многое разделили за последние дни, сблизились, он боялся, даже глубже, чем то, что он знал от Далии. Дзирт был ее любовником, Энтрери просто ее поцеловал — и то, тогда Энтрери был уверен, что он при смерти. Все же Дзирту казалось, что Далия эмоционально открыла себя для Энтрери больше, чем когда-либо для него.
Дзирт снова посмотрел на Далию.
Здесь, в Невервинтере, он отвлекал себя? Его жизнь стала не чем иным как серией отвлекающих факторов, до тех пор, пока он, наконец, не найдет свою могилу?
Много раз в своем прошлом, Дзирт отдавал себя Охотнику, бойцу, ищущему сражения и кровь. Охотник душил боль. Много раз в прошлом Охотник охранял Дзирта от разбитого сердца, когда проходили дни, раны затягивались, по крайней мере, немного.
Неужели сейчас он делает то же самое, спрашивал себя Дзирт? Идея казалась ему непристойной, но он, в самом деле, использовал Далию так же, как использовал врагов на поля битвы в былые времена?
Нет, это было нечто большее, сказал он себе. Он заботился о Далии. Притяжение было основано на большем, чем сексуальность и большем, чем потребность в дружеском общении. Много слоев этой эльфийки дразнили его и интриговали. Было в ней что-то, скрытое даже от нее, казалось, что Дзирт находил это бесспорно привлекательным.
