А в те поры в том государстве правил тот оголтелый принцессин брат двоюродный, придворный интриган. Создал вокруг себя команду и давай давить с народа сало. Один министр был особливо проворен. Задумал экономический эксперимент. По всей стране уж и от прежних-то времён стояло множество пустых анбаров. А фараону того мало. Подите, стройте, говорит, ещё анбары.
Приходит Робин Гуд в родную хату, а брат евонный говорит:
— Всё, Робя, больше нету силы. Замучил нас приказчик, до косточек поел.
— Давай в пустыню, что ль, бежать, — предлагает Робин Гуд родне.
— Да не… Нас фараон отселева не пустит…
Короче, все согласны хоть в пустыню, хоть в омут, только бы свалить от кирпичей и от анбаров этих от пустых. Только дайте пропустительну бумагу от фараона. Или хоть от министера его.
— Мне к фараону.
— За каким делом?
— За частным.
— Ступай, откелева пришёл.
Ну, блин горелый — думает! Ну, сволочи секьюрити! Тупое быдло! Хорошо им тут сидеть, когда народ весь голодает!
Удумал Робин Гуд такую штуку. Пустил по королевству маленький слушок, что де очень скоро предвидится конец света в масштабах фараонова дворца. Раздал билеты на интереснейшее представление, развесил рекламу по базарам, пообещал участникам призы.
И вот в обещанный день конца света собралась толпа у входа в президентские покои. И все, как велено, с собой несут лягушек и жаб болотных.
— Условия соревнования, друзья мои, такие! — сказал им Робин Гуд. — Кто дальше кинет земноводное, тот и получит приз. Фараон сам скажет, чья лягушка его больше всех достала.
Все взяли в руки по лягушке и по жабе, раскрутили за ножку знатно и при звуке труб запустили через стену. Тут как лягушки с жабами махнули тучей в фараонов двор, так фараон очухался и говорит:
— Мерзавцы. Кто посмел не допускать ко мне просителей?
— Чего просишь, Робин Гуд?
— Отпусти меня с роднёй в пустыню. У нас свадьба на мази, а места в доме мало.
— Нет, Робин Гуд, не отпущу.
— Ну ладно. Поживём — увидим.
Вот объявляет признанный шоумен, мудрец пустынный, новую забаву. Что покраснеет, мол, в реке вода от крови.
— От чьей же крови? — спрашивает фараон.
— А вот неважно. Покраснеет и ништяк.
Фараону уж и самому-то интересно — он сел в носилки да на берег. А там уж прорва зрителей сидит. Про анбары все забыли.
Робин Гуд выходит в новом шёлковом халате, с серьгой в носу, при нём десяток антрепнёров. Ему все рукоплещут, бросают фантики, шлют поцелуи.
— А нешто рыба в речке-то не передохнет? — спросил у шоумена фараон.
— Вестимо, передохнет, — тот подтвердил.
— Шой-то я не верю, — засомневался фараон.
— Гляди, дубина. С кем повязался, мусор?!
И вывалил в речку цельну бочку марганцовки. Вся рыба, понятно, передохла. Жрать стало нечего, а вместе с этим развился аппетит на зрелища. А Робин Гуд не дремлет. Он новое уж шоу подготовил. Фараону тоже интересно. Чего там дальше учудит пустынный забулдыга?
Выходит Робин Гуд перед народом, встал в позу и с важностию говорит:
— Хочу сказать тебе, ментовская ты рожа, что долго во дворце не просидишь.
— Это почему же? — строптиво отвечает из дворца противный фараон.
— А потому, эксплуататор, что фигово будет очень во дворце твоём.
Тот не поверил и к народу в окошко не высунулся. Плевал на демос. А зря. Потому что дохлые жабы и лягушки во дворце отменно завоняли и на трупы налетели тучи мух.
— Я больше не могу! — заплакал фараон и побежал прочь из дворца в летнюю резиденцию на Ниле.
А Робин Гуд и туда явился и говорит:
— Что, фараон? Обделался по-полной? Пускаешь нас на свадьбу, говори!
— Нет, не пускаю! — заартачился ментяра.
— Ну ладно. Тебе же хуже. Приходи сегодня на базар, я покажу такую штуку!
— Да ну?!
— Ага! Слушай, всё как на духу: свет померкнет в очах твоих!
— Не может быть! — не поверил фараон.
— Да говорю тебе: какой базар?! Я сам-то удивляюсь: как смогу такое сбацать!
Вот на базаре собрался народ. И фараон тоже припёрся поглядеть. Сидит с шестёрками на табуретках и базлает направо да налево:
— Чего он там разводит тюрю?! Давай, дешёвый шаромыжник, кончай тут гнать пургу народу! Бросай лапшу на уши вешать!
— Чего раскрякался тут, фараон? Давай сюда гляделки, мусор! Смотри, как наш брат делает подонков! Чего я обещал тебе, поганец?
— Что свет в очах моих померкнет!
— Всё верно. Получай, салага!
Да как шваркнет фараону прямо в рожу полным кулаком золы!
— Ой, мама! — заорал кретин. Терёт глаза руками, а ни фига не видно! Ну опустил придурка Робин Гуд!
— Потом я ему ещё много чего сделал, — признался слушателям переодетый принц. — Подсыпал в мыло наждака, подлил в шампуни клея, подменил духи мочой. От этого всего у фараона началась чесотка.
— А что, он так не отпустил твою родню в пустыню? — спросили у него.
— Да отпустил, — озабоченно почесался Робин Гуд, — Да только мне это всё на пользу не пошло. Я отошёл за куст посикать да и потерялся. Вот почему теперь я здесь, а царство моё — там.
— Хорошая история, — сказали постояльцы, заседатели корчмы, — но и у нас не хуже.
— Ну и что у вас такое было?
— Вы не поверите, — сказали братья, — Мы встретились с чудовищной медузой.
И рассказали вот что.
История про рыцаря Персика и чудовищную Медузу
— Было нас три злодея-братца. Мы с самого начала учиться грамоте не захотели и школу пропускали каждый день. Потом это стало у нас вредной привычкой. Потом переросло в порок. Потом от нас уж и вовсе никому житья не стало. Мы отнимали у детишек деньги, проигрывали их друг дружке в орлянку и даже воровали картошку, репу, лук, морковь. И вот решили, что квалификация у нас уже солидная, пора идти и промышлять на большаке. Старшему мама дала ножик, среднему — гвоздь, а младшему — ножку от стула.
— Идите и живите, как хотите, а я от вас устала.
С таким наказом мы были просто неотразимы. И вскоре от нас застонали окрестные леса. Кто ни едет по дороге, кто ни идёт, мы хоть тыкву гнилую, да отымем. Тут король как разозлился, надоело ему тыкв недосчитывать, и издал указ: кто трёх разбойников поймает да приведёт ко мне, тому дарю годовую контрамарку на "Трёх поросят". Это такой у них ансамбль.
Тут нашу маму алчность обуяла. Она подумала: хоть малый, а всё же прок от обормотов. Пошла и сдала нас, натурально, всех троих за контрамарку.
— Ну что, бездельники? — с усмешкой нас спросил король. — На контрамарочке попались? Не стыдно маленьких-то обижать?
