Незнакомец что-то пробормотал и внимательно осмотрел тотемы, преграждающие вход в ущелье.
— Я не понимаю почему, но похоже, что раятуки готовы пропустить тебя. — Он замолчал, напряженно размышляя, потом пожал плечами. — Можешь проходить.
Я обошел по очереди всех раятуков и поблагодарил каждого.
Ворота открылись. Я, не мешкая, перешел на территорию Похйолы, ведя за собой упирающихся лошадей, сплетенная из колючек изгородь позади меня снова сомкнулась за спинами деревянных божков.
Меня представили каждому из похйольцев, ожидавших по ту сторону изгороди, но только один из них, Юхан, проявил ко мне хоть какой-то интерес.
Лутапьо, их главный, тот, что разговаривал со мной, осматривал моих лошадей. Он предложил обменять их на оленей, но я отказался. Мне нравились мои кони. Хорошие кони, выносливые, таких непросто найти, они со мной уже пять лет. Кони стали моими друзьями. Самое трудное для тех, чей жизненный путь долог, — это терять лошадей, собак и диких кошек, тоже моих добрых друзей. На моем пути осталось много могил старых товарищей, много воспоминаний о них.
Я решил, что Лутапьо ожидает платы за гостеприимство, и не замедлил ее предложить, но он отказался от вознаграждения. Он пригласил меня ехать с ними до озера, там, в этой лесистой пустыне, они должны сделать кое-какие свои дела, что займет некоторое время.
А дела их были связаны с холмом духов, где царствовала Лухи, Хозяйка Северных Земель. Это священное место — узкая пещера в крутом ледяном откосе горы, скрытая и охраняемая тесно растущими, переплетенными между собой деревьями. В двух каменных чашах по обе стороны от входа трепетало синее с красным пламя. На ветках деревьев покачивались гладкие медвежьи черепа, отражая мрачные отблески огня.
Северяне поставили две палатки рядом с входом и разожгли два больших костра, им приходилось беспрерывно бегать в поисках дров для поддержания огня. Олени на привязи принюхивались и фыркали.
Забавно, я приблизился к пещере, но Лутапьо запретил мне входить в нее. Я слышал пение трех женщин. Одна из них солировала, другие подпевали. Песня, постепенно нарастая, превратилась в крик боли, потом наступила тишина, нарушаемая приглушенными рыданиями и хрустом ломаемого дерева.
Потом все повторилось сначала. Лутапьо утащил меня назад, к теплу костра, и предложил выпить.
— Ее зовут Ниив. Возможно, она захочет поговорить с тобой, а может, и нет. — Он не стал объяснять, от чего зависит ее решение. — Ее отец погиб в озере совсем недавно. Это был великий колдун-странник, его дух принимал в себя многих животных, но лучше всего у него получалось с медведем. Ниив — старшая дочь мага. Старшего сына убил волк-оборотень. Юхан, его младший сын, не хочет принимать на себя колдовскую силу отца. Вот поэтому Ниив здесь, а с ней ее сестры. Она хочет спросить Лухи, может ли она забрать себе чары отца. Чтобы сделать это, ей нужно на время превратиться в него, пройти через его боль, его жизнь и его смерть. Как слышишь, они уже подходят к концу. Ей, должно быть, очень страшно.
— А если Хозяйка Северных Земель скажет — нет?
— Ниив не отступится, — бесстрастно ответил Лутапьо, показывая на канаву, прорытую в снегу до самой мерзлой земли. Место было помечено шестом, к которому привязали янтарное ожерелье.
— Надеюсь, Хозяйка ей не откажет, — предположил я.
Несколько человек засмеялись, и Лутапьо вместе с ними, он сказал:
— Насколько я знаю Ниив, Лухи сделает все, что она захочет.
— Далеко отсюда до озера?
— Пять привалов, может быть, шесть, если не поторопишься. Юхан и Ниив проводят тебя. У озера полно чужеземцев, среди них немало чародеев. Там просто смердит от зелий, заклятий и дерьма. Так что будь начеку. Хотя ты и сам это знаешь.
Я поблагодарил Лутапьо и заверил его, что подготовился к трудностям, которые ожидают меня. Шесть привалов, так он сказал, — наверное, он имел в виду сон, то есть ночь. В стране, где ночь длится полгода, слово «день» теряет свое значение. Теперь я примерно знал, сколько времени мне добираться до места, к тому же путь оказался короче, чем я ожидал.
Из священной пещеры Хозяйки Северных Земель задул ледяной ветер. Наши костры стало прибивать к земле, искры полетели к туго натянутым палаткам, но быстро гасли на смазанной вонючим жиром поверхности шкур. Вскоре появились три женщины, они бежали, пригнувшись к земле. Из-под ярких шарфов, которыми они прикрывали лица, оставляя открытыми только сверкавшие в свете костра глаза, слышался смех. Женщины пронеслись мимо и, нырнув под низкий полог, скрылись в своей палатке. Смех стал еще громче, потом они запели, но на этот раз три красивых, ликующих голоса слились и звучали очень мелодично.
Ниив почувствовала в себе какую-то часть колдовского дара ее отца и радовалась этому.
Лутапьо и его спутники забрались в палатки спать. Я посидел еще немного у огня, раздумывая, стоит ли связываться с Хозяйкой Северных Земель. Конечно, я о ней слышал, ее власть ощущалась повсюду. Но я никогда с ней не встречался. Мои неспешные размышления пришлось прервать: одна из женщин вышла из палатки, посмотрела в мою сторону, потом подошла ближе. Она опустилась на колени, ее пышные юбки выглядели очень живописно на снегу. Красную шерстяную шапочку она натянула по самые глаза, шарф скрывал лицо. Через оставшуюся щелочку на меня смотрели голубые глаза. Я смутился под их пристальным взглядом. Она поймала меня, словно рыбу на костяной крючок, я был очарован. Мне казалось, что эта женщина меня знает.
В таком положении мы оставались целую вечность. Я вертел в руках горящие факелы, а она, медленно хлопая в ладоши, пристально глядела на меня.
Неожиданно женщина заговорила:
— Ты один из тех, что следуют предначертанным путем. Так?
Я изумился такой проницательности и ответил:
— Да, а как ты догадалась?
— Седовласая Лухи научила меня видеть суть. Ты нарушил ее покой. Я не могу рассмотреть твое лицо из-за бороды. Интересно, кто ты? Я это выясню. Ты направляешься к озеру.
Она не спрашивала, но я все равно ответил:
— Да, я ищу корабль.
— Я выясню, кто ты такой, — повторила она с легкой угрозой, потом поднялась на ноги, стряхнула снег с юбок и нырнула в свою палатку.
— Я бы сам сказал, если бы ты спросила, — пробормотал я ей вслед, когда женщина скрылась за шкурами своего жилища.
Когда все проснулись, Юхан дал мне свежего оленя и помог забраться на него. Седло было неудобным, ноги приходилось держать слишком широко.
Три сестры смеялись под своими шерстяными масками, потом слегка насмешливо предложили мне — они скорее дразнили меня, чем пытались оскорбить — ехать следом за ними по заснеженному бездорожью. Мой олень помчался следом. Поскольку я держал в руках еще и поводья моих лошадей, то чуть не вылетел из седла, но удержался и затрусил за веселящимися женщинами, все время подпрыгивая в седле.
