Ваддам был на самом острие атаки. Взмах его молота развалил на куски череп одного из зверолюдов, и козлоголовый выродок рухнул под ноги мчащихся коней.
Ганс вылетел из-за спины Ваддама и напал на второго монстра, но тот ушел с линии атаки, и конь пронес рыцаря мимо цели. Ганс начал было разворачивать коня, но конь оступился на сырой листве, вздыбился и сбросил седока.
Косматый зверолюд развернулся, замахиваясь, но в это мгновение Арик и Крибер стиснули чудище крупами своих коней. Противно хрустнули кости, тварь издала приглушенный всхлип и упала бездыханной.
Аншпах галопом пронесся мимо капища за одним из убегающих существ, раскручивая молот. За ним по пятам следовал фон Глик.
— Десять шиллингов на то, что я убью эту тварь! — крикнул Аншпах с хохотком.
Фон Глик, осыпая весельчака проклятьями, попытался вырваться вперед, но Аншпах вдруг метнул молот, и тот полетел, крутясь, за убегающим зверолюдом. Он перебил пополам молодое деревце, промахнувшись мимо твари ярдов на десять. Аншпах выругался и вышел из погони.
— Не иначе, боги помогают тебе, когда ты все-таки выигрываешь пари! — крикнул ему фон Глик, проносясь мимо и догоняя врага на границе деревьев. Он нанес два удара, и оба прошли мимо цели, но заставили существо дважды отступить назад, так что в итоге оно попало под сокрушительный удар Дорфа.
Два зверолюда скрылись в чаще. Ваддам на всем скаку ворвался в лес вслед за ними, не оглядываясь ни на кого.
— Назад! Ваддам! Давай назад! — во всю глотку кричал Ганс, уже поднявшийся и вернувшийся в седло. Ваддам не обращал никакого внимания на окрики. Воины могли слышать, как эхо разносит его возгласы по лесу.
— Шелл! Фон Глик! За ним, верните этого идиота! — приказал Ганс. Оба всадника беспрекословно подчинились. Остальные съехались к капищу. Ганс оглянулся и увидел, что Грубер спешился у самой кромки леса и помогает Моргенштерну поудобнее усесться под деревом. Конь Моргенштерна с висящими поводьями ходил рядом. Ганс покачал головой и чертыхнулся.
Он подъехал к капищу и мгновение смотрел на уродливого идола. А потом взмах молота превратил статую в груду осколков.
Ганс повернулся к своим людям.
— Теперь они знают, что мы здесь. Они придут проверить нас на прочность и облегчат нам работу.
— Ваддам! Куда ты запропастился, болван? — кричал фон Глик, медленно пробираясь через темные прогалины. Черная вода, грязные деревья, отвратительная жижа, струйками стекающая с выходов сланца. Через деревья и туман фон Глик видел Шелла, который ехал параллельным курсом с громкими криками; «Ваддам! Вернись, мы все простим! Не выйдешь сейчас — останешься здесь жить навсегда!»
Фон Глик услышал шум движения за деревьями неподалеку и поднял молот. Навстречу выехал Ваддам.
— Ну-ну! Кому же еще доверят искать блудного сына, как не фон Глику, — фыркнул он. — Ты же у нас всему Отряду как мать родная! Надсмотрщик чертов! Да к тебе в дверь будет слава стучаться — ты не откроешь!
Фон Глик устало покачал головой. Он прекрасно знал, какой репутацией пользуется у молодых рыцарей Отряда: костный, негибкий, докучливый старый пень, который только и делает, что придирается, ворчит и вспоминает «старые добрые времена». Когда-то Юрген сказал ему, что он является хребтом Отряда, но фон Глик подозревал, что Комтур старался внушить старому соратнику, что он все-таки приносит пользу Белому Отряду, невзирая на его отношение к жизни. Фон Глик ненавидел сам себя за это, но поделать ничего не мог. Дисциплины не было. Молодые Волки были бесшабашными смельчаками, а Ваддам был худшим из них.
— Ганс приказал мне найти тебя, — резко сказал фон Глик, пытаясь сдержать гнев. — Какой смысл вот так в одиночку шастать по лесам? Никакой доблести в этом не вижу!
— Как это не видишь, — с самодовольной усмешкой произнес Ваддам, — если я только что переломил хребет одной твари? Вторая, правда, сбежала.
Это было хуже всего — надменность Ваддама могла сравниться только с его воинским умением. «Будь прокляты его глаза!» — думал фон Глик.
— Едем назад! Сейчас же! — кинул он Ваддаму. Тот пожал плечами и развернул коня.
— Шелл! — закричал фон Глик. — Я его нашел! Шелл! Фон Глик мог видеть второго рыцаря, но туман и деревья заглушали его голос.
— Давай вперед, — сказал Ваддаму фон Глик, — а я подберу его.
Он пришпорил коня и двинулся вдоль края большой лужи к Шеллу, который наконец увидел его и двинулся навстречу. Фон Глик дернул поводья и повернул коня.
Зверолюд выскочил из кустов с душераздирающим криком. Загнанный Ваддамом, он прятался от Волков, но фон Глик проехал слишком близко от ее убежища, и паника подтолкнула ее к решительным и отчаянным действиям. Железный наконечник копья вонзился в правое бедро старого Волка. Он закричал от боли, и его конь попятился. Зверолюд не отставал, налегая на оружие, которое быстро застряло в кости, плоти и доспехе. Фон Глик кричал, бился как рыба на крючке, но сделать ничего не мог — копье оттолкнуло его назад так, что он не мог дотянуться до молота.
Шелл тревожно вскрикнул и пустил коня в галоп. Ваддам, услышав шум за спиной, обернулся и увидел ужасное зрелище.
— Кровавый Кулак Ульрика! — выдохнул он. — Господи, нет!
Древко копья переломилось, и внезапно освободившийся фон Глик выпал из седла и оказался в воде. Зверолюд кинулся вперед. Конь Шелла перепрыгнул лужу в самом узком месте, и воин поразил чудище шипом молота, убив его в долю мгновения. Он спрыгнул с коня и бросился к фон Глику, который лежал на боку с побледневшим от боли лицом. Казалось, что его красно-золотые доспехи пропитываются черной водой. Подъехал Ваддам; Шелл взглянул на него снизу вверх яростными, злыми глазами, сверкающими на худом лице.
— Он жив, — прошипел Шелл.
Ганс подъехал через поляну капища к тому месту, где Моргенштерн пытался поднять сам себя.
— Пойдем поговорим, — сказал Ганс. — Без свидетелей. Я уверен, ты не захочешь, чтобы они слышали то, что я собираюсь тебе сказать.
Моргенштерн, который служил Храму на двадцать лет дольше Ганса, выглядел кисло, но и не вздумал проявить неповиновение. Беседуя вполголоса, они пошли по поляне.
Арик подсел к Груберу на поваленное бревно.
— Ты в порядке? — спросил молодой Волк.
— А, конь с шага сбился. Подкову потерял.
— Звучит приемлемо, по-моему, — сказал Арик. Грубер взглянул на молодого человека, его худое, морщинистое лицо напряглось, но злости в нем не было.
— И что это должно означать?
Арик пожал плечами. Длинными темными волосами и аккуратной черной бородкой он напоминал Груберу самого Юргена в молодости.
