И работа нашлась, едва только я приложила к этому минимальные усилия.
А самое замечательное, что я смогла убедить работодателя взять меня на условиях труда вне офиса. Сослалась на тысячи несуществующих причин и выиграла бесценную возможность оставаться дома. В своей уютной пыльной норке.
В своей прекрасной ограниченной неизменности.
В какой-то момент я поймала себя на том, что уже не вижу узоры на потолке, а скорее ощущаю их кожей. И улыбнулась.
Мне всегда нравилась эта тонкая граница между сном и явью.
А потом узоры исчезли.
И я тоже.
2.
Черная гладь воды в пруду неподвижна, как зеркало. Я смотрю в нее и пытаюсь представить, каким будет мое лицо через много лет. Я делаю это всякий раз, когда мир начинает давить слишком сильно. Иногда мне удается застать слабое дуновение ветерка, и тогда по воде бежит быстрая рябь, искажая мои черты, словно украшая их морщинами. Но эта иллюзия всегда заканчивается слишком быстро.
- Шен! Шен Ри! Где ты?
Я беззвучно скольжу за высокую колонну из гладкого зеленого камня и замираю, опустив веки.
Я - Шен Ри. Мне четыре года. Через неделю - уже пять.
В пять лет пятого сына отдают Великой Богине. Это большая честь. Это бесценный дар.
Это мое проклятье и судьба, которую нельзя изменить.
Вскоре голос служанки отдаляется.
В нашем саду есть сотни укромных уголков, где никто и никогда не найдет меня, если я захочу.
Рано утром, когда солнце еще не палит, а нежно целует все живое, я видел целый рой золотистых бабочек.
Это хорошая примета. Так говорит старая Куу. А она знает толк в приметах.
Может быть, мне повезет, и я стану танцором.
Белесые глаза настоятеля холодны, как мрамор. Он смотрит на меня, не мигая. А потом, когда я опускаю взгляд, произносит презрительно:
- Золотая кровь...
И я понимаю, что не понравился ему.
Золотая кровь - так у нас называют знать. Мой род очень древний.
- Подойди ближе, дитя, - он властно манит меня рукой, и я иду, не смея поднять свой взор. - У тебя красивые волосы. Верно, их никогда не стригли... - Сухие твердые пальцы проводят по моей голове, один из них поднимает мой подбородок, вынуждая оторвать взгляд от пола. - Тебе объяснили, почему ты здесь? - в ответ я могу лишь согласно опустить веки. - Хорошо. Значит, ты знаешь, что избран. Теперь твой дом здесь. И его обитатели - твоя семья. Запомни это. Запомни на всю жизнь. Завтра ты принесешь обет верности Великой Богине. Это больно. Будь готов испытать то, чего никогда не знало твое изнеженное тело. - Наверное, в моих глазах настоятель увидел страх, потому что костлявая рука отпускает меня, и голос его становится мягче: - Таков обычай, дитя. Только боль научит тебя тому, что ты должен знать о своей судьбе. Примешь эту судьбу с чистым сердцем - и боль никогда не коснется тебя впредь. Посмеешь предать - завтрашнее испытание покажется тебе невинной игрой.
Из покоев настоятеля я выхожу на деревянных ногах.
Мое сердце полно горечи - я так и не узнал, что именно ждет меня в обители Великой Богини.
Ветер...
Откуда ветер в моей спальне?
Я открываю глаза и вижу себя на широком каменном ложе. Это Башня Духов.
Бьют барабаны. По углам башни мечутся тени от масляных ламп.
Я не знаю, как оказался здесь, но понимаю, что час настал - скоро я умру для мира людей.
Когда один из слуг Богини прижимает раскаленный металл к моей стопе, я кричу.
И сквозь боль, ощущаю неземное счастье - боги услышали меня. Я не буду мыть полы в храме или собирать милостыню на улице.
Клеймо летящего журавля на ноге - символ танцора.
3.
Ветер... Откуда в моей спальне ветер?
Я глубоко вдохнула и выдохнула медленно, как никогда в жизни.
Я - Яся. Мне тридцать два года. Я живу одна в старой пыльной квартире. И с недавних пор у меня появился новый... друг? Или повод обратиться к психиатру? Или ключ к удивительной сказке?
Я открыла глаза и... поняла, что все только начинается.
Напротив меня, улыбаясь, сидел Шен Ри. Живой. Настоящий.
Во плоти еще интересней и страньше. Такой стройный, что почти худой. Кожа молочно-белая. Глаза полуприкрыты...
Он красиво уложил колени на пушистый ковер из лесного мха, на котором мы оба оказались. Культяпки подогнул под себя - наверное, чтобы не пугать ими лишний раз. В его густых волосах, спадающих на совершенно нагое тело, запутались мелкие листья. А над нашими головами сплелись густыми кронами высокие деревья. Сквозь кружево листьев на землю падали лучи солнца.
Я открыла рот, чтобы спросить, где это мы, почему мой 'подарочек' снова голый и что вообще происходит, но лишь сглотнула и захлопнула его снова. Мир вокруг был слишком прекрасен, чтобы говорить.
И, в конце концов, какая разница, где Шен потерял свои дурацкие китайские тряпки? Волос ему вполне хватает, чтобы прикрыть самое важное.
Повсюду пели птицы, слышалось нежное журчание ручья и шелест ветра в листве. Я еще раз вдохнула полной грудью - в жизни мои легкие не знали такого воздуха... Словно его можно пить. И Шен в образа настоящего человека даже не казался особенным чудом. Как будто так и должно быть. Впрочем... в конце концов, именно этого я и ждала целую неделю, урывками видя его в своих снах.
Осторожно, словно боясь обжечься, Шен Ри протянул мне руку.
- Ведь здесь уже не страшно, не так ли? - его голос оказался неожиданно густым и высоким.
- Нет... - я позволила Шену прикоснуться к своему плечу. Лишь на миг. А потом все же отпрянула - мне трудно даются такие формы общения.
- Я рад, - он склонил голову набок и опустил ресницы. Мелодичная лесная тишина без труда заполнила паузу. Шен, как и я, не спешил говорить. Только спустя несколько минут, когда мне окончательно удалось осознать, что я нахожусь вовсе не в своей спальне, он снова нарушил молчание: - Я хотел бы принести свои извинения. В моих мыслях не было и тени злого умысла. Я не хотел пугать вас или причинить иной вред...
И тут, к своему стыду, я не выдержала и захихикала. Он был такой забавный в этом патетическом представлении. Ну натурально актер на сцене.
- Шен... Да все в порядке! Забудь про это. Лучше давай уже, рассказывай все! А то из твоих видений я мало что поняла, - увидев его растерянность, я добавила: - Ну, правда, не будь таким серьезным! Это ведь просто сон, правда же? И вообще, говори мне 'ты', пожалуйста, а то я себя старухой ощущаю.
Он вздохнул. Снова робко улыбнулся.
- Да... Извини. Мне никак не удается привыкнуть к простоте ваших обычаев.
Можно подумать.
- Ничего, - успокоила я его, - думаю это не страшно. Я, вот, тоже к твоим глазам не могу привыкнуть.
