Вскоре досужие кумушки шептались: «Верка недолго горевала, уже себе нашла…»
В тот памятный день Николай ранним утром вышел из дома своей давней подруги и обомлел: перед ним стоял дед Касьян.
— Привет, внук, — усмехаясь в седую бороду, произнёс колдун.
— Здравствуйте, дедушка! — переборов волнение, откликнулся Климов-младший.
— Я к тебе, Николка, с предложением. Завтра, прямо с утра, сгоняй на лодке в Материнскую старицу. Там ты всё и поймёшь.
— Как в старицу? — с нескрываемым удивлением переспросил внук. — Туда же никому соваться нельзя.
— А вот тебе можно. Будешь сидеть там, пока сама Мать-река не решит, что с тобой дальше делать.
— Да, но у меня свадьба на носу!
— Успеешь на свадебку. Мать-река лично об этом позаботится.
И дед Касьян растаял.
Тут из избы выскочила в одном платье Вера.
— Я всё видела и слышала, — произнесла она. — Тебе, Коля, надо срочно туда попасть. Я думаю, Материнской старице защита требуется.
— Помощь? А что старице угрожает?
— Неподалёку от неё недавно поставили буровую вышку. Нефть, вроде бы, ищут.
— А-а-а. — протянул Климов и приказал Вере вернуться в избу: было достаточно холодно.
Утром следующего дня он, испытывая лёгкий холодок волнения, приплыл на лодке в Материнскую старицу.
Вот уже трое суток находится он, Николай, в заповедной зоне. И не просто бесцельно сидит в палатке. Нет! Климов-младший успел обойти по периметру всю Материнскую старицу, накладывая на неё незримый колдовской купол. Видел он и вышку, и людей, копошащихся на буровой. Странное дело, Николай как бы прозрел. Он видел все астральные взаимосвязи Материнской старицы и геологов. И он знал, что делать, какой заговор трижды произнести, чтобы «гости» покинули это место навсегда.
У них вскоре начнутся поломки оборудования и аварии. Затем этот район сочтут бесперспективным, работу буровой свернут навсегда.
К ночи сильно подморозило. Николай вылез из палатки, чтобы принести охапку заготовленных им заранее сухих веток и сучьев. Над головой в чёрном небе ярко светилось полярное сияние. Внизу, ближе к земле, по самой кромке его заходили сполохи, словно края этого гигантского светового шатра колыхало ветром.
И вдруг в вышине раздался крик гусей. Перечёркивая сполохи, с севера тянулась длинная вереница птиц. Пернатое население Материнской старицы завозилось, загоготало и ринулось от глади воды ввысь, наискосок к шатру на соединение к приближающейся веренице. Сделав круг над озером, гуси дружно закричали и пристроились к пролетающей стае. Вслед за ними в сияющее небо взмыли утки. Последними гостеприимную Материнскую старицу покидала большая стая лебедей-кликунов.
Николай долго стоял, провожая птиц в далёкое, нелёгкое путешествие, пока окончательно не промёрз. Он нырнул в полог палатки, подбросил дрова в прожорливую пасть печурки и залез в спальный мешок.
Ранним утром Климов-младший умывался холодной водой. Едва он оторвал руки от лица, как обомлел: перед ним стояла на воде сама хозяйка старицы.
— Ты прекрасно выполнил мою и деда Касьяна просьбу, — сказала она. — Здесь, где сейчас находится палатка, тебе надо будет поставить избушку, наподобие вашего родового зимовья. Лес будет, я один из сплавных плотов сюда заверну. Ты и Вера будете летом жить здесь.
— Да, но я наверняка сегодня не попаду на свою собственную свадьбу. Уже не успею.
— Успеешь, Хранитель, — уверила Николая Мать-река и засмеялась, мелодично, как когда-то при первой встрече в детстве Климова.
Вдруг откуда-то налетел густой туман, и Николай ничего не успел даже подумать, как неожиданно очутился прямо перед сельсоветом — здесь предстояла регистрации брака. Он шагнул навстречу невесте, как был, в тёплой камуфляжной куртке, в ватных брюках, заправленных в бродовые сапоги.
Глаза Веры засветились счастьем, только бабки, пришедшие на брачную церемонию, громко зашептались:
— Явился — не запылился. И даже не переоделся по такому случаю, хлебнёт с ним горя Верка. Тише, Зинка! Видела, как он из туману нежданно-негаданно вынырнул? Одно слово — колдун!.. Вестимо, в деда пошёл.
И только Вера понимающе улыбнулась.
