Итан не знал смеяться ли ему или рвать на себе волосы. В Бостоне был всего лишь один охотник за ворами; друг Корбетта полагал, что Сефира Прайс был бы выбором куда более надежным.
Корбетт продолжил.
— Я думаю, что он был обеспокоен Вашим прошлым.
— Несомненно, — сказал Итан.
— Я поднимаю эту тему, только потому, что мне хотелось, чтобы Вы знали, что люди все еще говорят о нем, во всяком случае, те, кто помнит.
Конечно же, он уже обо всём знал. Почти двадцать лет прошло с мятежа Рубинового клинка, но те, немногие, кто был уже довольно стар, чтобы слышать в свое время об этом происшествии, когда то произошло, вряд ли бы такое забыли. Мятежи были достаточно возмутительными сами о себе, а, если добавить шепоток о ведьмостве, то в результате может получится настоящий переполох.
— Спасибо, сэр, — сухо сказал Итан.
Купец закончил отсчитывать монеты и вернул кошелек с деньгами в свой карман.
— Я намерен сказать своему другу, что он был не прав на Ваш счет. — Итану хотелось сказать, что ему абсолютно плевать. Но вместо этого, он еще раз поблагодарил купца. — Держите, — сказал Корбетт, протягивая монеты. — Неплохо подзаработали, мистер Кэйлли. Надеюсь, мне не придется вновь прибегать к Вашим услугам, но, если мне вдруг понадобится охотник за ворами, я буду знать, к кому обращаться.
— Благодарю, сэр. И ради Вас и Вашей семьи, я надеюсь, что в этом не возникнет необходимости.
Корбетт улыбнулся и повел его обратно к входной двери.
— Моя жена очень обрадуется, — сказал он, потянув за ручку входной двери.
— Надеюсь на это, сэр.
Запах дыма усилился. Корбетт сморщил нос и нахмурился.
— Очередные неприятности, — сказал он мрачно. — Я не согласен с беззаконием, мистер Кэйлли. И я не желаю общаться с теми, кто его вершит. Вы меня поняли?
Итан хотел было ответить, но в этот момент он почувствовал пульсацию заклинания, воздух вокруг него загудел, словно натянутая тетива. Первое побуждение Итана было уберечь себя, и рука метнулась к рукоятке клинка.
— Мистер Кэйлли?
Мгновение спустя, Итан понял, что заклинание не было предназначено для него, и что его сотворили даже не в этой части города. Что означает, это должно быть очень мощное заклинание. Он вгляделся в ночь, пытаясь найти кудесника, который смог бы сотворить заклинание такой силы.
— Мистер Кэйлли! Я задал Вам вопрос!
— Да, сэр, — сказал Итан, больше заинтересованный заклинанием, которое он ощутил, нежели в том, о чем говорил Корбетт. — Я прошу у Вас прощения. Так о чем Вы спрашивали?
— Я сказал, что не вожу знакомства с теми, кто нарушает закон, преследуя политические цели, и я спросил Вас, поняли ли Вы меня?
— Понял, сэр.
Ему хотелось уйти. Прямо сейчас. Он хотел найти волшебника, который воплотил заклинание. Но Корбетт ему заплатил, и вполне мог нанять его снова. Каннис сказала бы ему, что он должен был бы уделить мужчине внимание.
Торговец посмотрел в ночь.
— Вы их поддерживаете? — спросил он. — Этих агитаторов?
В последнее время, Итан наслушался аргументов с обеих сторон, касаемо этого вопроса. Невозможно было пройти по городу, чтобы случайно да не услышать обсуждения Закона о гербовом сборе Гренвиля. Как большая часть Бостона, все люди, которых он знал, начинали присоединяться согласно тому, поддержали ли они или выступили против последней парламентской попытки поднять доходы. Корбетт ясно дал понять свою позицию и Итан решил, что лучше всего дать самый безопасный ответ, даже, если он не является определенным ответом на вопрос мужчины.
— Я подданный Британской Короны, сэр, — сказал он. — Я признаю полномочия парламента в решении всех вопросов, относящихся к колониям.
Корбетт кивнул.
— Это очень разумно с Вашей стороны. Такого рода подлость и безнравственность приведет к гибели Британии.
— Да, сэр, — сказал Итан. — Спокойной ночи.
— И Вам, мистер Кэйлли.
Итан вышел из дома, пошел по тропинке обратно в Лонг-Лейн, и повернул на север. Пока он шел, то всё гадал, знали ли Корбетт и его знакомые только о мятеже и времени, когда Итана использовали в качестве принудительной рабочей силы, или им было известно, какую роль во всем, что произошло на борту Рубинового клинка, сыграли волшебники. И сколько людей знали, что он чародей? Прошло три или может четыре месяца, и никто не говорит с ним о способностях к ворожбе. А потом могут наступить вот такие дни, как этот, когда чудиться, что все знают.
В городе у него была своя часть врагов, которые, не задумываясь, использовали бы его секрет против него самого, если бы решили, что были бы в безопасности от его расправы над ними. Но страх перед волшбой бежал впереди него, даже среди богатых, даже среди таких, как Сефира Прайс.
Монеты Корбетта позвякивали в кармане Итана, вызывая улыбку. В сочетании с семью с половиной шиллингами, которые Корбетт заплатил ему при первой встрече, у него было достаточно денег, чтобы продержаться некоторое время. У него теперь не было нужды работать около месяца, может, и больше. Возможно, это ему как раз и нужно, чтобы оставаться в тени; позволить говорить, что его... способности умирают. Особенно, если в городе объявился чародей со столь мощными заклинаниями, как то, которое он почувствовал. И в тоже время он мог провести несколько дней с Каннис.
Теперь он направился в Доусинг Род[2]. Ей бы захотелось узнать, что он нашел Фолтера и избежал при этом гибели.
Итан двинулся через самое сердце Южной Оконечности, проходя мимо кирпичной постройки Третьей Церкви, шпиль которой возвышался в лунном небе и маячил в темноте. Запах дыма становился все сильнее, пока он шел и он мог слышать крики из разных частей города - площади чуть севернее Корнхилл, а также Северной Оконечности. Он подумал, что на улицах должно быть бродит две толпы или даже больше. Когда он приблизился к Первой Церкви и Городскому Дому, он увидел зарево пожара, который он унюхал раньше.
Он замедлил шаг. Эзра Корбетт был не единственным его клиентом, который косо смотрел на то, что Итан принимал участие в хулиганстве, и Итан не был заинтересован в привлечении официальных лиц Короны. Он уже достаточно натерпелся от Британского правосудия.
Звук позади заставил его обернуться; его нож оказался в руке прежде, чем он это осознал. Две тени появились из темноты стоящего дома и подбежали к нему. Шелли и Питч: пара собак, живших на улице и проводящих большинство времени за поиском еды возле двери Генри. Итан опустил клинок, посмеиваясь над собой. Но сердце бешено билось в его груди, когда он убирал оружие и присел на корточки, чтобы поздороваться с собаками. Они облизали его руку, виляя хвостами.
