- Вы так думаете? - прошептал я. Не отвечая, он обратился к Кробиусу:
- А вы, синьор, верите, что так оно и есть? Старый придворный дернул себя за бородку.
- Сегодня все мои ответы - это признание в собственном невежестве, - сообщил он. - Честно говоря, не знаю.
- Мы с Фолко должны навести справки, - решил Астольфо. - На библиотечных полках моего дома наверняка найдется несколько полезных томов. Если вы, Кробиус, отведете нас обратно, в коридор шепчущихся теней, оттуда мы легко найдем дорогу домой.
- О, подобные трудности вовсе ни к чему, - отмахнулся старик. - Есть другой выход, гораздо более короткий и приятный.
- Спасибо за вашу доброту, - кивнул Астольфо, - но, к сожалению, мы должны вернуться тем же путем, каким вошли. У этих теней наверняка найдутся тайны, которыми они жаждут поделиться.
- Думаю, вряд ли от них можно узнать что-то ценное, но буду рад проводить вас.
Он неторопливо направился к двери. В парадном зале уже не оказалось графини, а ее стул-трон был отставлен к стене. Несколько оживленно болтавших гостей, из тех, кто развлекается дольше и уходит позже всех, не обратили на нас внимания. У двери в коридор Кробиус с поклоном распрощался.
В то время я ездил на сером в яблоках кобе [1], характера мирного и покладистого. Мой громоздкий коллега переросток Мютано выбрал эту лошадку по кличке Торта из конюшни Астольфо и передал мне с мимолетной сардонической ухмылкой, означавшей, что он доверяет мне самое смирное животное, поскольку с более резвым я просто не справлюсь. Как раз в этом он ошибался, но я смиренно принял поводья и постарался как можно лучше ухаживать за кобылкой. Сразу было заметно, что у Торты имеются свои преимущества. Пусть она не способна лететь быстрее ветра, зато вынослива и отважна. И не сбежит, если впереди ждет засада.
По пути в особняк Астольфо неожиданно свернул в сторону и, не оборачиваясь, махнул рукой, очевидно, давая знать, что скоро вернется. Я заметил, что он выбрал дорогу в Тардокко, - но кто знает, какие дела ждали его там? День перевалил на вторую половину, и солнце уже садилось за крыши оживленного портового города. Люди старались поскорее закончить дела, предвкушая вечерние развлечения.
Я поставил Торту в стойло, обиходил и пошел прогуляться по двору. Лето в этом году выдалось раннее, и деревья, травы, даже редкие кустарники, любимцы Астольфо, цвели и зеленели.
Я вдруг подумал, что хозяин, должно быть, отправился за советом к одному из друзей, скорее всего, прославленному ювелиру. Может, и мне заслужить его похвалу, постаравшись за это время узнать кое-что о драгоценных камнях? Поэтому вошел в дом, направился в обширную библиотеку Астольфо и сразу бросился к тем полкам, где хранились книги о камнях. К этому времени я уже успел немного познакомиться с прекрасным собранием книг и рукописей, хотя в глубине души знал, что Астольфо вряд ли с этим согласится. По-моему, он считал меня чуть более образованным, чем кобель коротконогой гончей.
Прошло долгих три сезона, с тех пор как я вломился в этот дом в надежде стать вором, а потом и учеником мастера теней. Мои мечты сбылись - и принесли с собой куда больше горестей, чем я предполагал. И все же я знал о камнях достаточно, чтобы сразу заглянуть в последнее издание Великого Альбертуса, а затем, следуя его указаниям - в руководство Родиуса «Камни, светящиеся и прозрачные» и в трактат Кассарио «Огненные опалы и карбункулы».
На страницах последнего труда я и нашел древнюю историю синьоры Эрминии. Эта баронесса всегда носила в волосах ослепительный опал. Великолепный молочный камень в точности повторял смену настроения своей таинственной хозяйки: ярко сверкал, если она веселилась, посылал в воздух красные огни, если она впадала в гнев, и затуманивался, будто мутная лужа на дороге, если она плакала. Когда на склоне лет ее сердце было разбито неверным любовником, опал треснул и развалился на пять частей, выплеснув напоследок все цвета и исторгнув из несчастной леди последний вздох. И едва душа покинула баронессу, все пять камешков превратились в темно-серый порошок, как и иссохшее тело самой Эрминии.
Я немедленно задался вопросом, может ли быть применима эта история к нашей графине, и когда упомянул об этом Астольфо, тот не стал с ходу отвергать мою теорию. Он разыграл неслыханное удивление, застав меня в библиотеке, однако предупредил, что изучение драгоценных камней - дело сложное и неверное.
- Предрассудки и суеверия, окружающие драгоценные камни, влекут за собой столько же сплетен и слухов, сколь и репутация светской красавицы. Чем тверже ее добродетель, тем отчаяннее работают злые языки. Так вот, самый яркий и чистый алмаз может считаться гибельным для своего владельца.
- Но как же это получается? - спросил я.
- Зависть, мой друг… Если у тебя нет ни средств, ни удачи обладать прекрасным сапфиром, который есть у меня, зависть побуждает тебя сочинять всякого рода гнусные истории о камне, приписывая ему самые страшные свойства. И, поверь, ты легко найдешь благодарных слушателей среди такой же швали, как ты сам.
- Но неужели во всех этих россказнях нет ни капли правды? Зловещих историй о драгоценностях так же много, как волков на островах Авроры.
- Нет, почему же, некоторые байки действительно недалеки от истины, - заверил Астольфо. - Я бы, например, ни за что не стал носить черный жемчуг. Но не слушай любого, кто врет, будто сердолик отравлен ядом дракона, хранившего его в своей сокровищнице.
- Но ведь многие верят подобным глупостям!
- Пойми, многие торговцы прекрасно умеют считать, определять плодородие земли, оценивать качество товара, но они совершенно теряются, стоит коснуться вопроса о драгоценных камнях. Эти маленькие сгустки света, должно быть, специально созданы, чтобы люди теряли из-за них разум. Кстати, это же качество присуще женщинам.
- Но разве тревоги графини не имеют под собой основания? Похоже, ее алмаз действительно теряет свои свойства. Он ведь сильно изменился…
- Похоже, что так. Но каково твое мнение о самой даме? Мы пробыли в ее обществе совсем недолго, однако я нахожу, что женщина она необыкновенная.
- Она загадка, - выпалил я. - Я даже не сумел определить ее возраст.
- Расскажи о ее тени.
- Мерцание факелов и свечей затрудняло наблюдение. Но мне показалось, будто она обладает двойной тенью.
- Две главные тени, независимо от всех полутеней, созданных дроблением света?
- Две главные тени, которые будут следовать за ней повсюду.
- И как ты их опишешь?
- Обе невелики. Одна - игривая серая тень, энергичная, с кокетливыми, порхающими очертаниями. Другая гораздо темнее, ее форма несколько искажена, а края неровные и неясные. Кроме того, она словно занята собой и любит уединение, тогда как первая тень - создание жизнерадостное, общительное, готовое лечь на любую поверхность и заиграть даже при косом свете.
