Я кивнул. Глупо оспаривать общеизвестные факты. Она продолжала:
— После пары сражений, что ты выиграл для его задрипанного величества в войнах с такими же карликовыми властителями, голова у тебя, братец Арно, закружилась. Закружилась, не отрицай… Ибо вознамерился ты ни много, ни мало: жениться на единственной королевской дочери, Иветте, и стать для начала принцем-консортом. Танкред, при всей своей занюханности, в восторг от такого зятя не пришел. И выдал тебе смачного пинка под зад. Большая часть твоих головорезов перешла под королевские знамена, а меньшая унесла ноги вместе с тобой, преследуемая так называемой здешней гвардией… Такова предыстория. У тебя нет возражений, братец?
Возражать я не стал. Хотя к Танкреду её святость оказалась явно несправедлива. Среди грызущихся между собой государств, образовавшихся после падения Старой Империи, держава Танкреда занимала не последнее место. Почти вся бывшая имперская провинция Люи-сюр-Монтань, да еще пара клочков от прилегающих провинций… Приданое у мзель Иветты было недурное.
— Между прочим, сестрица, — сказал я дружески, — ты умудрилась за пять минут трижды оскорбить его королевское величество. А за это здесь наказывают колесованием. Ты уверена, что никто и никак нас не подслушивает?
— Уверена! — отрезала Изабо с тем же невыносимо гордым видом, с каким следила за плывущим к моим губам бокалом.
Я кивнул и вновь занялся лицезрением паучка. А её святость вновь выступила летописцем моих подвигов:
— Итак, братец Арно, получив смачного пинка под зад (эти слова она повторил а с нескрываемым удовольствием ), ты исчез из виду. С детства зная твое упрямство, не сомневаюсь: ты готовился умыкнуть Иветту и добиться своего не мытьем, так катаньем… Но тебя опередил Рыжий Эйнис. Этому бандиту о браке с наследной принцессой нечего и мечтать — и он попросту увез ее в свое логово. И не ответил ни на одно предложение о выкупе. Попытку освободить принцессу своими силами Танкред провалил, и объявил, что любой дворянин, вернувший доченьку скорбящему папаше, получит ее руку и титул лорда-соправителя. Как поют в старых балладах: и полкоролевства в придачу. Вот тут-то снова на сцене появился ты, братец. Не сразу, выждав, пока сложат головы несколько самых серьезных претендентов — но своей смертью откроют кое-какие слабые стороны леса, окружающего Тур-де-Буа. Я права? Твоя ставка в этой игре — рука Иветты и полкоролевства в придачу? Прости за цинизм, но тебя, очевидно, не смущает, что мзель Иветта наверняка ходит сейчас с во-о-от таким животом и готовится произвести на свет отпрыска с волосами рыжего цвета… Так вот, братец, — если мы сговоримся, твой выигрыш достанется тебе. Мне нужно нечто совсем другое. Подумай над моими словами, хорошенько подумай…
Я задумался. Но не над словами сестрицы Изабо. Не стоили они раздумий… Я задумался над простенькой задачкой, какие любят задавать в пресловутых храмовых школах. Над такой примерно: «В три часа пополудни из святилища Девственной Матери в храм Небесного Огня вылетел почтовый голубь. После его прилета из храма в святилище выехали монахи. Успеют ли они к вечерней молитве, если голубь покрывает за час семнадцать лиг, кони монахов — шесть лиг, а между храмом и святилищем, по милости Девственной Матери, лиг двенадцать с половиной?»
Стоило лишь заменить святилище на лавку шельмы-торговца, а храм на логово Эйниса. А вместо вечерней молитвы подставить активные методы допроса, к которым Изабо не замедлит перейти — если я не куплюсь на ее предложение…
— Хватит изображать раздумья, Арно! — прервала мои арифметические экзерсисы инквизиторша. — Не тяни время! Ты с раннего детства умеешь мгновенно сообразить, как избежать заслуженных розог…
Она сделала знак орку. Братец Брокюлар приблизил свое лицо к моему, глубоко втягивая воздух ноздрями.
— Ты так и не сказала, что нужно тебе… — решил я потянуть время еще немного.
— Мне нужен Эйнис. Рыжий Эйнис. Живым.
— Зачем?
— Это мое дело. Я ведь не спрашиваю: чем и как ты собираешься заняться со спасенной Иветтой? Отвечай немедленно — где Рыжий?
Она вновь кивнула орку. Тот надвинулся, занес дубинку… Я понял: если не отвечу, Брок сломает мне руку. Или ногу…
— В Тур-де-Буа Эйниса сейчас нет, — быстро сказал я. Рабы-орки порой излишне старательны.
Она взглянула на своего мохнатого прислужника. Тот кивнул.
— Где он?! Отвечай быстро!
— Не знаю, где человек, которого ты называешь Рыжим Эйнисом… Могу лишь строить догадки и предположения… — ответил я обтекаемо.
Орк вновь кивнул — но с едва заметной паузой. Я перевел дух и незаметно подмигнул своему приятелю-паучку. Дальше будет легче…
Дело в том, что обмануть орка невозможно — ни человеку, ни другому орку. Ложь они чуют — в самом буквальном смысле. Эти мохнатые парни превосходят чутьем легавых собак. А человек, вот незадача, когда лжет — пахнет чуть по-другому. Пот выделяется несколько активнее, вроде бы… Человек не заметит, но нос орка не провести ни спокойным лицом, ни уверенным тоном. Оттого-то инквизиция, и королевские суды, и прочие занимающиеся допросами господа скупают практически всех поступающих на рынок рабов-орков. С тех пор как этих верзил натаскали вынюхивать ложь, искусство мастеров заплечных дел весьма захирело.
Изабо не давала передышки:
— Выкладывай предположения! Все, без остатка!
Как я не вслушивался — стук копыт с улицы не доносился. Пришлось затягивать разговор с риском для собственных конечностей:
— А где гарантии, Изабо? Хотя бы одна-единственная гарантия — что после получения информации братец Брок не разобьет мне череп куском дерева, который так старательно сейчас сжимает?
Лицо Изабо исказилось. Я, отверженный изгой, посмел обвинить ее в нечестной игре! Орк по ее знаку отложил дубину и…
Ох-х-х!
Давненько я не получал этаких плюх по лицу… Силен, зараза…
Едва в голове смолк колокольный звон, я надрывно выкрикнул:
— Не распускай лапы, скотина!!!
Затем я добавил тираду, сплошь состоящую из низкого, модулированного рычания. И продолжил на понятном Изабо языке:
— Ты, мохнатая мразь, имеешь дело с коронованной особой!
За этими словами последовало еще одно мое модулированное рычание, перемежаемое короткими подвываниями.
Во взгляде Изабо мгновенно загорелся огонек подозрительности.
— Где это ты научился болтать по-орочьи? — И тут же, не дожидаясь ответа, резко спросила у Брока: — Что он сказал? На вашем языке?
Гортань орка с видимым усилием выдавала чуждые ей звуки человеческой речи:
