Тут она снова рассмеялась, но на этот раз ее смех прозвучал немного неискренне.
- …И тогда, - продолжала женщина, - я начинаю вспоминать вещи, которые предпочла бы не помнить. А от этого у меня начинает колоть в желудке, ныть здесь и постреливать там… И не важно, что болит и где - кости, голова или даже сердце; главное, что болит, и тогда я думаю: нет, наверное, жить вечно не стоит. Скорее всего, не стоит…
Тут высокий мужчина обнял женщину, а она опустила голову ему на грудь. Если она и говорила что-то еще, я этого не слышала.
Так прошло несколько минут. Я сидела тихо, как мышка. Не думаю, чтобы я зашумела, но мужчина вдруг сказал, не поворачивая головы и даже не глядя в мою сторону:
- Ступай к нам, девочка, пообедай с нами…
Сначала я так испугалась, что не могла пошевелиться. Он просто не мог видеть меня за кустами и густой ольхой. Потом я вспомнила, что действительно очень голодна, и - сама того не сознавая - встала с камня и стала пробираться сквозь кусты. Я помню: в какой-то момент я опустила взгляд и посмотрела на свои ноги, которые вышагивали так, словно принадлежали кому-то другому. Они сами несли меня туда, где была еда; можно было подумать - это они ужасно проголодались и захватили меня с собой только потому, что без меня им не обойтись.
Пока я шла, мужчина и женщина стояли неподвижно и ждали.
Вблизи женщина выглядела намного моложе, чем мне показалось по голосу, а высокий мужчина - старше. То есть не совсем так… Я вовсе не хочу сказать, что она была молодой, но эти ее седые волосы каким-то образом делали ее лицо моложе, к тому же держалась она очень прямо - совсем как та леди, которая приезжает в нашу деревню, когда у кого-нибудь рождается ребеночек. Правда, у нее - у этой леди, я имею в виду - лицо точно каменное, поэтому она мне не очень нравится. Что же до незнакомки, то ее лицо, наверное, тоже нельзя было назвать красивым, но… В общем, у нее было именно такое лицо, на какое хочется смотреть холодной зимней ночью. Сказать лучше я все равно не умею.
Мужчина… Я даже не могу сказать, какой он. То он выглядел моложе моего папы, а то вдруг казался старше всех людей, которых я когда-либо видела - старше, чем вообще полагается людям. При этом седых волос у него не было вовсе, а вот морщины - да, но дело даже не в них. Все - в глазах. Глаза у него были зелеными-презе-леными, но не как трава и не как изумруды (однажды я видела изумруд, мне показывала одна цыганка) и даже не как яблоки или лаймы. Быть может, они были как океан, но я точно не знаю, потому что океана я ни разу в жизни не видела. Пожалуй, если зайти достаточно далеко в лес (конечно, не в наш Черный лес, а в другой, нормальный лес), рано или поздно окажешься в месте, где даже тени кажутся зелеными. Вот такие у него и были глаза. Поначалу я даже немного испугалась.
Женщина дала мне персик и смотрела, как я ем, а я была слишком голодна, чтобы ее поблагодарить. Потом она спросила:
- Что ты здесь делаешь, девочка? Ты заблудилась?
- Нет, не заблудилась, - пробормотала я с набитым ртом. - Просто я не знаю, где нахожусь, а это совсем другое…
Тут они оба рассмеялись, но это был добродушный и совсем не обидный смех. Они смеялись не надо мной, и я осмелела.
- Меня зовут Суз, - сказала я, - и мне обязательно нужно увидеться с королем. Он ведь живет где-то рядом, правда?..
Тут мужчина и женщина переглянулись. Я не могла понять, о чем они думают, но видела, как мужчина приподнял брови, а женщина чуть заметно покачала головой. Они смотрели друг на друга довольно долгое время, потом женщина сказала:
- Не сказать чтобы рядом, но и не очень далеко. Мы как раз собирались с ним повидаться.
- Вот хорошо! - воскликнула я, но тут же поправилась: - Это хорошо, - сказала я. Мне очень хотелось говорить спокойно, по-взрослому, но это было нелегко - уж очень я обрадовалась, когда узнала, что они могут проводить меня к королю. - Тогда я, пожалуй, пойду с вами, - прибавила я.
Но женщина стала возражать еще до того, как я успела закончить фразу.
- Мы не можем взять ее с собой, - сказала она, поворачиваясь к мужчине. - Ведь мы не знаем, как теперь обстоят дела…
Последние слова женщина произнесла довольно грустным голосом, но и твердым тоже. Должно быть, у меня вытянулось лицо, потому что она посмотрела на меня и, покачав головой, сказала:
- Нет, детка, дело не в тебе. Король - хороший человек и наш старый друг, но… Понимаешь, мы не виделись с ним довольно давно, а королям свойственно меняться. Они меняются даже сильнее, чем обычные люди.
- Но я обязательно должна увидеться с ним, - возразила я. - Вы можете идти куда хотите, но я не вернусь домой, пока не поговорю с королем. - Я как раз успела доесть персик (он был замечательно вкусный), и мужчина протянул мне хлеб и большой кусок вяленой рыбы. Я немедленно вгрызлась в него, и мужчина, улыбнувшись, посмотрел на женщину.
- Мне кажется, - негромко сказал он, - и ты, и я хорошо помним, как нам пришлось просить, чтобы нас взяли в далекое путешествие. Впрочем, за тебя я говорить не могу, но сам я буквально умолял об этом как о величайшей милости.
Но женщина не сдавалась.
- Если мы возьмем девочку с собой, она может подвергнуться большой опасности. Мы не должны рисковать, это будет неправильно.
Мужчина хотел что-то ответить, но я перебила его (случись это дома, мама отвесила бы мне такую затрещину, что я полетела бы через всю кухню). И не просто перебила - я буквально закричала на них:
- Вы говорите о большой опасности? А вы хотя бы знаете, что дома у нас самая настоящая опасность?! У нас в Черном лесу завелся злой грифон, который уже украл Джихейн, Лули и Фелиситу, и я… я… - Тут я не выдержала и расплакалась по-правдашнему, но мне было все равно. Я рыдала в три ручья и даже уронила рыбу. Правда, я сразу попыталась ее поднять, но из-за слез я ее даже не видела, а женщина сказала, чтобы я оставила рыбу в покое и дала мне свой платок - вытереть глаза и высморкаться. От платка очень приятно пахло, и я немного успокоилась.
- Девочка, девочка, не плачь!.. Ведь мы действительно ничего не знали про грифона. Правда, не знали… - бормотал мужчина, а женщина прижимала меня к себе и бросала на него такие взгляды, словно это он был виноват, что я разревелась.
- Конечно, мы возьмем тебя с собой, детка, - сказала она. - Обязательно возьмем, ты даже не думай! Грифон, конечно, очень неприятная штука, но наш король наверняка знает, что делать. Насколько я слышала, он ест грифонов на завтрак - просто намазывает их на хлебцы и ест с апельсиновым вареньем. Честное слово!
Она наговорила еще немало подобных глупостей, и они, как ни странно, подействовали: мало-помалу я стала всхлипывать реже. Мужчина все уговаривал меня не плакать, потом вынул из кармана большой красный носовой платок, свернул в несколько раз, завязал узлом, так что платок сделался похож на птицу, дунул - и птица расправила крылья и упорхнула. Я так удивилась, что сразу перестала плакать. Дядя Амброуз, конечно, тоже умеет показывать разные фокусы с монетками и ракушками, но ничего такого никогда не делал.
