Счастливые родители направились на кухню.
— Я сейчас, только переоденусь! — произнесла Лия и прошла в свою комнату. Помп последовал за ней.
"Что же мне надеть?" — думала девушка, разглядывая десятки платьев, кофточек и брюк.
— Я знаю, что! — она достала из глубины шкафа подарок. — Это то, что надо!
Под нежными прикосновениями складки ткани распрямились, словно ее только что отутюжили.
"Показалось!" — подумала Лия, снимая струящийся шелк с вешалки.
— Какая же ты все-таки красивая!
Девушка положила тунику на кровать и стала переодеваться.
Сняв вечернее платье, она потянулась к лежащему на кровати подарку. Пес зарычал, и его маленькие острые зубы вцепились ей в руку.
— Помп! Прекрати! Мне больно! — закричала она, пытаясь вытащить запястье своей правой руки из острой пасти.
Пес отпустил руку и положил голову на тунику. Его хвост виновато подергивался из стороны в сторону.
Лия потерла ноющее запястье левой рукой и сердито посмотрела на пса.
— Что с тобой происходит, Помп?
Пес поднял уши и уставился на свою хозяйку молящим взглядом.
— Неужели ты хочешь испортить мне день рождения?
Пес несколько раз предупреждающе гавкнул и стал лизать тунику, словно она была маленьким щенком, а он всего лишь хотел его защитить.
— На глазах девушки выступили слезы, и горячие ручейки побежали по щекам. Она села на кровать рядом с псом и подарком.
Помп заскулил. Он вскочил с места и стал лизать руку девушки, которую только что кусал.
Лия посмотрела на запястье и увидела несколько красных пятнышек. Скоро на их месте появятся синяки.
— Вот уж спасибо! — произнесла она сквозь слезы. — Этого мне не хватало!
Но пес так жалобно скулил, что Лия не выдержала, и посадила его себе на колени.
— Ладно. Только, чтобы такого больше не было!
Помп спрыгнул на пол и загавкал, словно обещая, что больше никогда никого не укусит.
— Так-то лучше. Нас уже родители заждались!
Лия встала и вытерла слезы. Когда она повернулась к кровати, то увидела, что пес уже сидит около туники, которая, казалось, вот-вот соскользнет на пол.
— Зачем ты это делаешь? Перестань! — закричала она, подхватывая падающий шелк.
Пес не шевелился.
Девушка повернулась к шкафу с зеркалами.
— Она ведь такая красивая!
Прикосновения ткани были мягкими и прохладными одновременно. Лия аккуратно надела тунику, которая легла легкими морскими волнами.
Она вновь посмотрела в зеркало и оцепенела.
Невозможно было отличить, где начиналась и заканчивалась ткань. Тон ее кожи сливался с основным цветом туники.
"Наверное, от сквозняка?" — Лия почувствовала, что шелк зашевелился.
Пес залаял. Но она не обратила на него внимания.
Лия видела в зеркале, как ткань, словно живая, все сильнее прижимается к ее телу и срастается с ее собственной кожей. Складки шелка исчезают в мышцах. Пока на поверхности не остался только искусный узор с голубыми и алыми цветками, соединенными серебристыми веточками с маленькими листочками.
Пес зарычал.
Лия почувствовала, как тонкие нити начали путешествовать по ее телу. Цветы распускались сотнями веточек, проникающими под кожу. Они ползли все дальше как маленькие змейки, оплетая ноги, руки, лицо, волосы. Проникали внутрь тела, скрывались в тканях и мышцах, сливаясь с капиллярами, венами и артериями. Где вновь и вновь распускались новые цветки с сотнями живых нитей.
Все вокруг из разноцветного вдруг превратилось в алое и голубое. Девушка закрыла глаза. Она видела в зеркале, как в них прорастают живые нити, и перестала дышать. Время остановилось.
Жизнь замерла…
Лия открыла глаза.
Помп гавкал, сидя у ее ног.
— Все в порядке, малыш. Мне только показалось… Наверное, от усталости. Хотя, с чего бы это? Я только что вернулась с отдыха! — но девушка чувствовала, что валится с ног.
Пес продолжал несчастно гавкать, и Лия наклонилась, чтобы погладить его.
— Помп, что с моим полом? — она переводила взгляд то на пол, то на пса, словно надеясь, что он сможет ей объяснить, куда подевался ковролин. И почему теплый деревянный пол стал холодным с золотистым металлическим блеском.
Лия моргнула, в надежде, что все это окажется очередной галлюцинацией. Но металлический блеск не исчез, а пол стал очень горячим, словно ее собственные ступни действовали на него как обогреватель. Но, больше всего ее удивила комната, отражающаяся в металле. Она подняла глаза и замерла, пытаясь понять, что все-таки произошло.
Перед глазами со сверхскоростью замигали разноцветные трехмерные фотографии, дополненные сотнями незнакомых голосов. Лия почувствовала, как ее кожа зашевелилась. Посмотрев на место, где раньше был шкаф с зеркальными дверями, а сейчас светилась изогнутая металлическая стена, она увидела, как на ее теле разворачиваются окровавленные рубцы, из которых выползают маленькие, толщиной с человеческий волос, живые нити алого и голубого цвета.
Рубцы с каждой секундой увеличивались и выворачивались наружу как лепестки распустившихся цветов. Прошло еще несколько мгновений, и они слились в одно сплошное шевелящееся полотно, покрывающееся все еще выползающими из тела живыми нитями. То, что раньше казалось кровью, стало сливаться в крупные капли, в которые вгрызались змейками движущие нити. Алая кровь просачивалась через проступающую из живой каши ткань, и впитывалась порами. Лии показалось, что ее глаза, как сканер со встроенным микроскопом, видят движения каждой маленькой поры ее тела, поворачивающейся в направлении все еще просачивающейся сквозь шелк крови.
Девушка посмотрела на металлическую стену комнаты, напоминающей блестящий зеркальный эллипс.
На ее кремовой коже виднелась еле различимая туника, которую она надела всего несколько секунд назад, но цветки и веточки с лепестками почти исчезли. Некогда прекрасный узор сейчас лишь окаймлял край шелковой ткани, словно на других частях одежды его никогда и не было.
Больше ничего вокруг ей не казалось странным.
— Добро пожаловать домой, Лия! У вас много новых идей. Их визуализировать? — радостный женский сопрано замолчал, в ожидании указаний.
— Да, Нис. Пожалуй, да. И сделай вот еще что…
Девушка представила квартиру, в которой она не так давно жила. Не пропуская ни одной детали, она скользила внутренним взглядом по своим воспоминаниям.
Металлический эллипс стал изгибаться в форме прямоугольника. Все вокруг начало приобретать до боли знакомые очертания. Но чем отчетливее становились предметы, наполнявшие квартиру, тем тускнее становились последние видневшиеся детали причудливого узора туники.
