— Немного, — не смущаясь, ответила девочка. — Бывшая супруга моего опекуна увлекалась исскуством. Кое-что узнала у нее, кое-что из книг. Я заметила, тут большинство картин южной школы.
Не обращая внимания на робкую попытку знакомой отойти, Сайо подхватила ее за рукав и буквально подтащила к другой картине.
— Вот взгляни. То же самое, — замечательный пейзаж, можно рассмотреть каждую травинку. Но жизни нет…
— Что же тебе нравится, юное дитя? — Раздался приятный женский голос.
Сайо обернулась. На нее внимательно смотрела Айора, стоявшие за ней женщины затихли.
— Картина в углу, — ответила девочка. — Старик у потока.
— Покажи, — попросила женщина. И разноцветный табунок благородных дам потянулся вслед за ними.
— Вот, — протянула руку Сайо. — Скорее всего, школа сегуната Думмо. Картина или очень старая, или написана в старинной манере.
Айора взглянула на хозяйку замка. Пожилая баронесса важно кивнула сложной прической.
— Продавец уверял, что ей лет двести, и она действительно из Думмо.
— Как ты определила?
— Манера письма, — девочка наслаждалась вниманием окружающих. — Пейзаж и детали нарочито размыты. Фигура старика бесформенна, зато лицо прописано удивительно живо.
— Ты неплохо разбираешься в живописи, — похвалила ее придворная дама и, обернувшись ко всем, громко сказала:
— Прошу всех, кто не хочет танцевать, пройти в зал.
Таких набралось человек пятнадцать.
— Предлагаю устроить состязание! — громко сказала Айора. — А это — наш приз!
Она подняла над головой красивое ожерелье из серебряной проволоки, украшенное нефритовыми цветами и жемчугом. Женщины восхищенно заохали.
— Пусть каждая, кто хочет получить его, напишет короткое стихотворение. Чтобы все было честно, листы не подписывать и класть в эту вазу. Бумага и чернила уже на столе.
Нарядно одетая служанка негромко ударила в серебряный колокольчик, перевернув песочные часы. Дамы толпой бросились к столам, где часть блюд уже убрали.
Сайо опустила листок в числе последних. Колокольчик прозвенел во второй раз, и баронесса с важной гостьей удалились для подведения итогов.
Пока одни женщины писали стихи, другие танцевали или сплетничали за пиршественным столом, всем было весело.
Претендентки на обладание ожерельем с нетерпением ожидали возвращения судей.
— Мы отобрали три стихотворения, — объявила баронесса.
— Вот первое из них: «Осень печали»
Осенние печали
Вздыхаю: чем больше чувство любви,
тем больше потом тоска.
К тому же еще и ветер с луной наполнили осенью двор.
От спальни моей, как назло, вблизи звуки стражи ночной.
Ночь за ночью лампа горит,
и седеет моя голова.
Слушательницы зашептались. Сайо стихи понравились. Она уже запаслась бумагой, чернилами, и примостившись в углу, быстро покрывала листок знаками скорописи.
Дождавшись тишины, баронесса продолжила:
— Еще мы посчитали достойным вашего внимания вот это. Называется «Цветок».
Твоя листва — из яшмы бахрома —
Свисает над землей за слоем слой.
Десятки тысяч лепестков твоих,
Как золото чеканное горят…
О хризантема, осени цветок,
Твой гордый дух, вид необычный твой
О совершенстве доблестных мужей
Мне говорит.
Его Сайо не стала записывать.
— И, наконец, третье стихотворение. К сожалению, автор не указала название:
Он на глазах легко меняет цвет,
И изменяется внезапно.
Цветок неверный он,
Изменчивый цветок,
Что называют — сердце человека.[7]
— Мы хотим, чтобы победительницу нашего соревнования выбрали те, чьи стихи не вошли в этот список, — сказала Айора. — Поэтому авторов я прошу покинуть нас.
Под пристальными взглядами проигравших три женщины вышли в зал для танцев. Сайо прислонилась взмокшей спиной к стене. Две другие женщины бросали на девочку уничижительные взгляды.
А по залу чинно ходили пары. Великолепный оркестр играл «танец колосьев». Нарядно одетые кавалеры придерживали дам за талию и, раскачиваясь, шли по кругу.
Заметив новых девушек, к ним устремились двое молодых людей. Не обратив никакого внимания на Сайо, они попытались пригласить двух других конкурсанток. Но девушки в ответ не очень вежливо огрызнулись. Парни пожали крылатыми плечами в парадных сикимо и отошли, обмениваясь нелестными отзывами о странных девицах.
Наконец их позвали в зал.
Судя по разгоряченным лицам дам, обсуждение было бурным. Айора, загадочно улыбаясь, смотрела на замершую троицу.
— Лучшим было признано третье стихотворение, — проговорила она. Не рассчитывавшая на победу Сайо повернулась к радостно улыбавшейся соседке.
— Но приз надо вручить не тебе, дорогая, а Само Курацино, умершей сто пятьдесят лет назад. Это ее произведение ты пыталась выдать за свое.
Покрасневшая до корней волос девушка стрелой вылетела из комнаты.
— Приз достается автору стихотворения «Цветок»!
Несмотря на все свое самообладание, Сайо растерялась. Проигравшая конкурсантка неожиданно для нее улыбнулась.
— Ты заслужила, иди!
Под взглядами десятков глаз Сайо медленно подошла к Айоре. Та протянула ей футляр.
— Девочка, у тебя талант.
— Благодарю, Айоро-ли, — Сайо поклонилась и тут только заметила, что все еще держит в руке листок.
— Что это? — заинтересовалась женщина.
— Я записала стихи, — ответила Сайо, изо всех сил старясь сохранить выражение вежливого внимания на лице.
Айора развернула листок.
— Ты владеешь скорописью? — изумилась она.
— Немного, — все-таки не смогла совладать со смущением Сайо.
— Возьми, — Айоро подала ей футляр, листок со стихами и тихо проговорила. — Возможно, мы еще увидимся.
Девочка с поклоном приняла первый настоящий приз, полученный на самом лучшем в ее жизни празднике.
Пожалуйста, любезные господа, не готовьте из меня ничего!
Джон Рональд Руэл Толкин. Хоббит
Гатомо тоже считал, что у него праздник удался. Пока молодежь прыгала и плясала, он успел обсудить с соседями — землевладельцами виды на урожай, новые распоряжения сегуна и наместника, низкие цены на рис, ячмень и мясо, дороговизну городских товаров и еще много интересного. И все это под водочку да с хорошей закуской! Рыцарь пребывал в прекраснейшем расположении духа и даже подпевал какому-то модному сказителю, которого барон пригласил развлечь гостей пением героических баллад.
