— «Твои гости были очень невежливы».
Этот кристалл был одним из самых маленьких, но он также был очень старым.
— «Сколько бы их ни просили успокоиться и найти себе место, они просто не слушали».
Я почувствовала себя неудобно. Я знала, что кристаллам нравился порядок. Такова их природа.
— «Простите. Я не хотела, чтобы всё обернулось для вас так скверно».
— «О, нет. Это оказалось для нас чрезвычайно полезно. Та штука, которую гора сделала, чтобы удержать их здесь, соединив оба конца нашей жилы? — спросил самый дружелюбный из них.
— «О, это было великолепно», — сказала домоправительница.
— «Слишком волнующе».
Ворчливый старик твёрдо намеревался быть безрадостным.
— «Тут в последнее время было слишком уж много волнения».
— «То, что гора сделала», — твёрдо сказал дружелюбный кристалл, — «это дало нескольким из нас большую устойчивость к теплу. Это хорошо».
— «И многие из нас украли силу у твоих невежливых друзей», — добавил кристалл-домоправительница.
— «Но мы всё равно будем рады, если они никогда не вернутся», — сказал мне старик. — «Они не умеют себя вести. В отличие от тебя».
Кристаллы разделились. Из них потекли сотни капель огня цвета индиго и красновато-коричневого огня. Они образовали в почве единую лужу смешанных цветов, большие капли призывали к себе маленьких, которым уже удалось выбраться.
Я ждала. Лужа хлюпала и шевелилась. Камни и земля вокруг неё размякли и сместились. Наконец, синие капли скользнули на одну сторону, а сердоликовые капли — на другую. Сердолик и Факел медленно приняли форму, которую имели, когда я в последний раз их видела. С одной лишь разницей. Теперь они были выше меня на голову.
Они посмотрели на меня сверху вниз. Почва плавилась и обтекала вокруг них.
Луво ГромыхаетЯ вскинула руки:
— «Факел, Сердолик, привет! Мне так жаль!»
Я говорила так, как говорил Браяр, когда охмурял богатую даму, попутно воруя её браслет. Воровством он больше не промышлял, но обучил меня этому подходу, на крайний случай.
— «Может, кварц — игрушка, с которой мои сородичи справляются лучше. Вы устали? Вам было скучно? Я была так занята, помогая моим друзьям, что только сейчас мне выдалась возможность вас проведать! Честно, я думала, что вы уже давным-давно решили эту задачу».
— «Ты поймала нас в ловушку!»
Факел поднял кулак.
— «Ты хотела запечатать нас, чтобы мы не выбрались!»
Я осклабилась:
— «Зачем? Я ваш друг».
— «Может, другие тебя заставили. Чтобы помешать нам веселиться».
Сердолик скрестила руки:
— «Они всегда хотят, чтобы мы не веселились».
— «С чего бы им это делать?» — спросила я. — «Я к ним не приближаюсь, разве вы не помните? А теперь, кончайте глупить. Мне рассказать вам, как работает кварцевая игрушка? Или вы хотите другую игру, которую я вам приготовила?»
— «Это была не игрушка!»
От Факела отщепилось несколько частиц пламени.
— «Это была ловушка! Ты хитростью заманила нас в неё!»
Он попытался меня схватить.
Я отплыла за пределы его досягаемости.
— «Тогда зачем я вас освободила? Честное слово, Факел, если ты и дальше так будешь себя вести, то, может, ты не готов выходить наружу. В верхнем мире мы понимаем такие вещи, как кварцевые игрушки».
Факел распался надвое. Он метнулся ко мне с обеих сторон. Я упала вниз, через почву, потом взмыла вверх, чтобы нас с ним разделял гранит. Факел наверное влетел прямо в него. Я ощутила, как земля и камень содрогнулись, когда он ударился о щит толщиной в два фута.
Я попятилась, пока не ощутила жар позади. Я обернулась. Сердолик протекла через землю, мимо щита, следуя за мной. Она также сменила свой облик, и часть её пламени приняла форму одежды. Однако она не могла сделать себе одежду из камня, учитывая то, что камни плавились в нескольких футах от неё.
— «Какие ещё игры у тебя есть?»
Она разгладила своё тело спереди, придав своему пламени форму куртки из синего огня.
— «И в чём всё-таки была хитрость с кварцевой игрушкой?»
Я скрестила руки на груди, будто размышляя:
— «Она сделала вас с Факелом крупнее. Разве вам это не нравится? Вы бы сами скоро выбрались. Мне любопытно: Факел — твой брат? Вы появились из одного и того же огня, или одного и того же озера? Вы были частью чего-то одного, и потому так близки?»
Сердолик пожала плечами:
— «Сперва я была в ядре, с остальными. Мы все были едины. Потом я осознала, что я — это я. Сама по себе. Я приняла решение двигаться в направлении, отличном от того, в котором двигались другие. Я уплыла прочь. Какое-то время спустя я огляделась. Единственный, кто плыл в каком-то направлении, сам по себе, был Факел. Так что я продолжила плыть, и он продолжил плыть. Мы оба, сами по себе. Однажды мы стали плыть бок о бок. Мы тогда даже ещё не знали, что хотим наружу. Мы просто не хотели плыть так же, как и остальные».
Я расположила свою каменную одежду так, чтобы можно было сесть, скрестив ноги.
— «И как много времени у вас ушло, чтобы добраться сюда? В пустоту под горой?»
Сердолик снова пожала плечами. Она попыталась сесть так же, как и я. Лучшее, что у неё получилось — слить свои ноги вместе. Нужно понимать ноги, чтобы создать правильную сидячую позу портного. Увидев, что она не собирается нападать, я распустила часть своей силы в земле, сверху и снизу от меня, и по другую сторону щита у меня за спиной. Когда Факел вернётся, он не застанет меня врасплох.
Когда Сердолик устроилась в позе настолько похожей на мою, насколько могла, она ответила на мой вопрос:
— «Мы не понимаем такие вещи, как то, сколько времени у нас занял уход из ядра и приход в полость. Старые, которые были здесь со времён последнего большого побега…»
— «Последнего большого побега?» — с любопытством спросила я. — «Когда? Где? Прости, но нам до сих пор так и не удалось нормально поговорить».
Сердолик тряхнула головой. Её волосы из чёрного пламени тянулись хвостом вслед за ней.
— «Здесь, конечно же. Тысячи жителей вулкана сбежали тогда наружу. Они забрали с собой на воздух огромное количество холодной земли и камня. И некоторые остались позади, чтобы рассказать об этом нам, новичкам, когда мы пришли в большую полость внизу. Они сказали, что это было великолепно. Тысячи вырвались вверх, на воздух. Они свободно воспарили прочь от этого мира. Там, куда они ушли, было холодно. Они ревели. А потом они, конечно же, умерли».
— «Отстойно», — сказала я, сочувствуя им.
— «Отстойно?»
Сердолик склонила голову набок:
— «Это как?»
— «Не могу объяснить. Просто это неправильно — выбраться наружу, и умереть».
Я заметила приближение Факела. Его сила была горячей и изменчивой. Значит, он всё ещё был зол, но частично взял себя в руки. Я зачерпнула силы из камней вокруг меня, на всякий случай.
— «А вот и Факел. Он теперь чувствует себя лучше, после того, как поплавил камня», — сказала довольная Сердолик.
Я задумалась, откуда Сердолик знала, что именно он делал. Наверное, это была какая-то часть их магии.
— «А что ещё?» — продолжила она. — «Мы выходим, мы взлетаем в воздух, и сгораем в его великолепии. Разве может быть что-то ещё?»
Факел с рёвом прилетел сквозь землю, направляясь прямо на меня. Я уже собиралась выпрыгнуть из земли, когда он резко свернул прочь от меня, и закружился вокруг Сердолик.
— «Ты начинаешь выглядеть так же, как она».
Судя по его тону, он был этому не рад.
— «Ты придаёшь себе форму, как у неё. Это просто камни — то, что у неё снаружи. Я могу их всех расплавить одним дыханием. Возможно, мне так и следует поступить».
Он открыл рот, глядя на меня. Его язык и зубы состояли из пламени.
— «Тебе пока уже хватит камня».
Сердолик распрямила свои сплетённые в узел ноги, вытянула свои руки, и обняла Факела всеми четырьмя своими конечностями.
— «Я тут рассказывала ей о побеге. Она не понимает. Она не думает, что это чудесно — быть снаружи, и умереть».
Они наполовину сплавились вместе. Синяя куртка Сердолик смешалась с плечами и грудью Факела. Его чёрные волосы оплели её руки и ноги.
— «У тебя есть что-то получше?» — поинтересовался Факел. — «По крайней мере, когда мы прыгнем наружу, мы превратимся во что-то новое. Мы станем чем-то, чем остальные никогда не бывали».
— «Но Сердолик говорит, что другие уже делали это прежде».
Я добавила в свой голос остроты:
— «Многие из них, прямо здесь. Они порвали вершину этого острова на куски».
Я пожала плечами:
— «И это было целые века назад. Сейчас это никого не волнует. Никого не волнуют старые истории. Волнуют лишь новые».
