Астис? Кто это? – пробормотал настороженный толстощекий волхв.
Белояр стиснул губы, сжимая пальцы на древке посоха. Он самый старый – единственный из числа волхвов помнил это имя. Давнее имя. И многое понял в один миг. Потому что вспомнил.
Значит, она возомнила себя вершительницей судеб? Снова?!
Отнюдь, – низким голосом пояснила Средняя. – Она и все мы только лишь изымает со счетов виру. За причиненное беспокойство. Справедливо.
Выйдя вперед, она положила на каменный круг тонкий изящный стилет, увитый искусно вытравленным узором.
Это... это же... – немея от ужаса, бормотал толстощекий, первым взяв в руки предложенный нож. Остальные волхвы застыли изваяниями и лишь наблюдали, как под взыскующим взглядом женщин волхв перерезает себе горло. Сам. Тяжелое тело, запнувшись, упало на круг, заливая тот темной кровью. Кровавые дорожки заторопились к краю камня. Нож вонзился на землю. Следующим его поднявшим был Градобой.
Счет открыт, – услышал здоровяк, вонзая стилет себе в шею.
В теплой летней ночи, перекликаясь, ухали сычи и шелестели в кустах барсуки. И ничего более.
Остановка в селе Златое произошла по вынужденным обстоятельствам. Первым была моя разболевшаяся от качки рука. Тяжело ехать на дурацкой лошади управляясь одной рукой. Вообще одной рукой делать неудобно крайне много вещей. А уж мне впервые за десять лет путешествующему без должного комфорта неудобно было делать почти все. Даже сидеть в седле, ибо после всех этих скачек дико ныла спина, и болел зад. Даже начало казаться, что, поездивши день-другой, я буду остаток жизни ходить в раскорячку.
Честное слово гонцов и посыльных даже немного жалко стало.
Вторым вынужденным обстоятельством были быстро оканчивающиеся запасы еды. Никогда не думал, что пища может оканчиваться так скоро! Конечно Реваз с Галуром попеременно, чего-то по мелочи добывали...
Но в этих краях не было возможности к полноценной охоте. И времени на неё тоже не было. Поэтому я, стиснув зубы, жрал проклятых жареных зайцев, которых ненавижу всем сердцем еще с поры отрочества. Тольяр гнусно ухмылялся, оставляя, тем не менее, свои насмешки при себе.
До Хёргэ уже рукой подать, – привычно пояснил Реваз в ответ на мой вопрос о нашем местоположении. – Дня за три можно добраться. Но мешкать я б не стал – сейчас мы вроде как опережаем круги поднявшихся после битвы у Первого Бастиона волнений, однако вести уже расходятся. И вместе с ними будут расходиться так же те, кого пошлет за нами Наместник. Охотники за головами.
А ты что думаешь, Галур?
Парень, которому я не часто предоставлял возможность высказываться, состроил глубокомысленную мину:
Скорей надо под защиту стен. Меньше вероятностей встретится с разбойниками, грабителями, солдатами, дружинниками и прочей мразью.
Хорошие слова, – покивал я, направляя коня к виднеющемуся вдали селу. Этого коня уступил мне Реваз, сам пересевший на коня Тольяра. Одноглазому пришлось покупать лошадь – запасы золота таяли нещадно. Тем более кляча купленная за оторванные от сердца деньги не стоила своей цены. Жаль, но торговец был непреклонен. А его охрана весьма осторожна – что не позволило воспользоваться правом сильного.
Наместник нетерпеливо махнул рукой, указывая Зебарию место на табурете.
Как наши дела? – выпустив струйку ароматного дыма из длинной вишневой трубки, он выглядел целиком умиротворенным. Наброшенный на голое тело парчовый халат и смятое ложе свидетельствовали о недавних утехах, коим Эйстерлин предавался подолгу с удовольствием и разными женщинами.
Зебарию широкоплечий Наместник, носящий пестрый халат, отчего-то казался комичным. Он знал о пристрастии Эйстерлина к роскоши и всяким модным штучкам из Балбараша. Смысл этих самых штучек оставался во многом тайной для грубоватого мужлана, однако Наместник искренне стремился походить на человека приобщенного к веяньям цивилизации.
Мы ищем. Люди не знают сна и отдыха. Конные отряды кочуют по селам в поисках беглецов, но те как в воду канули.
Наместник выразительно взглянул на Зебария:
Не силен-то ты братец в розысках. Слаб. Три десятка конников это, чай, не иголка в стоге сена. Должны сыскаться. По небу никто из них ездить вроде бы не умел, а на земле всегда след остается.
Остается. Только из-за волнений в народе и неразберихи, тяжеловато искать. Но мы справимся. Есть уже какие-то мысли, некоторые зацепки.
Зацепки? Мало. Мало этого, Зеб. Скучно мне с тобой становится, – он нацелился трубкой в побледневшего советника. – Нашел я, куда свое золото вложить с большей пользою. Сегодня прибудет в Грейбрис специалист по таким делам. Ему и станете помогать.
Специалист? – Зебарий почувствовал себя дурно. – Человек со стороны?
Знаток своего дела. Вот в её счет ваши доходы и станут поступать, а то совсем разболтались.
Ничего не разболтались! У меня со дня на день должны быть сведенья! Подождите со специалистом! Совсем не обязательный шаг! Я вполне самостоятельно продвигаюсь в поиске. Мой человек вроде напал на след... – Зебарий уже почти физически чувствовал, как тиски сжимаются на его костях. Появление человека со стороны означало недоверие Наместника. А Наместник не склонен держать подле себя подозрительных ему людей.
Эйстерлин в ответ на запальчивую тираду мечтательно прикрыл глаза и запыхтел трубкой, раскинувшись на своем царственном ложе под балдахином.
Где же этот твой человек сейчас? – наконец пробормотал он, не раскрывая глаз.
Про...пропал.
Эмиль Деррида известный своим умением оставаться неизвестным с удовольствием растянулся в кресле цирюльника, давая улыбчивому голубоглазому мужчине обработать себе лицо.
Хороший день для бритья, господине.
Это правда, – признал Эмиль. – Замечательный. Особенно когда можешь убить двух зайцев сразу.
Вот как? – отточенная изящная бритва скользнула в ловкую руку. – Господин, наверняка знает, о чем говорит. Зайцы прыткие животные, даже одного из них поймать трудно.
Нужно только везение, – подставляя шею под выверенные взмахи бритвы, проговорил Эмиль. – Или помощь везунчика. Мне в частности либо повезло, либо я являюсь везунчиком.
Позвольте узнать почему?
Сегодня я не только побреюсь. Я узнаю нечто интересующее меня. Узнаю это первым, ибо первый, если не единственный, напал на след. У вас есть информация. Которой вы располагаете и которой поделитесь.
Я всего лишь цирюльник, – пожал плечами, виновато улыбнувшись, мужчина. – Информация слишком умное слово...
За которое я плачу сотню золотых дукатов...
Но слово благородное. Ласкающее мой слух, подобно слову «дукаты», – улыбка мужчины стала еще дружелюбней. – И что же, где эта золотая прелесть?
Будет у вас. Как только расскажете мне все о вашем недавнем посетителе. Останавливался в городе, по словам очевидцев с неделю назад. Со сломанной рукой. Заметный такой парень, который по разговорам заглядывал к вам. Информация о нем стоит ту сотню золотом, которую я вам дам. Любая информация.
Хорошо, – мужчина, продолжая брить щеки Эмиля, положил ему на голову ладонь. – Это очень хорошо, что вы единственный кто напал на след.
В следующую секунду рука запрокинула голову Эмиля назад, и отточенное лезвие прошлось по горлу, высвобождая кровавые струйки. Цирюльник с неожиданной силой прижал дергающееся тело к креслу и хладнокровно дождался пока жизнь окончательно покинет хитреца Дерриду.
Терпеть не могу чужих нюхачей и провокаторов. Исмильдор! Исмильдооор!
На крик в комнату ввалился, блуждая взглядом смуглый крепыш в украшенной звеньями кольчуги безрукавке. Он мало походил на слугу цирюльника.
Избавься от трупа, – пожелал, обмывая в лохани окровавленное лезвие, цирюльник. – Найди самых говорливых в нашем маленьком городке и отучи их распускать язык. А то из-за чужой болтовни всякая дрянь приходит сюда искать уважаемых постоянных заказчиков. И поищи у него, или среди его вещей должна быть сотня полновесных золотых дукатов.
