Но холод не ушел надолго, скоро он вернулся. О, да — он никогда не оставлял его скучать одного.
Сколько он еще продержится? Сто шагов, двести? Хоть бы чего намотать на ноги, это же кошмар! Они уже красные, дальше уже начнут синеть. Нет, ничего не было. Летом, еще куда ни шло, и комаров пережить можно. Но зимой проваливаться в сугробы с болтающимися между ног причиндалами. Ахахаха, сам бы смеялся, не будь он в собственной шкуре, не будь этого, преследующего его по пятам.
Здесь он упадет, нет? Он несся вскачь по сугробам, чтобы забраться подальше от пепелища, скрыться в чаще, понадеявшись, что потеряется там. Не хотелось сдаваться сразу, умирать так близко от стоянки, да еще и в зубах какой-то жуткой твари. Подальше, еще немного дальше! У него ничего не осталось, кроме ошметков гордости, а ее он так просто не уступит — пусть эта чертова Тайга знает с кем связалась! Он так просто не рухнет с головой в сугроб и не свернется калачиком, предоставив снегу облепить его, как крем пирожное — на закуску чудищу. Сеншес, жрать-то как хочется… И одеяло. Что угодно отдал бы за простое одеяло. Ничего не надо. Ни золота, ни дворцов, ни женщин, ни философских камней. Одеяло ему! И костер. Можно даже без костра, но одеяло. Нет! Нет, беги, дурак, там же смерть за спиной! Какое же к Сеншесу тебе одеяло?! Не будет тебе никакого одеяла. Откуда здесь в самой утробе Дикой Тайги ты найдешь одеяло?!
У рок’хи есть наверняка. Они хоть и выродки, но холодными ночами спят под одеялами. Не могут же они и трахаться на виду у своих зверенышей? Или могут? Они же дикари, Сарет! Наверняка и детей посвящают в свои игрища. Разводят костры до неба и пляшут вокруг. В одеялах.
Как бы он хотел присоединиться к ним. Пусть они выродки. Пусть ему бы пришлось плясать под их песни, слушать их барабаны. Но у костра тепло и безопасно, запах не самое главное. И даже если бы его заставили бы сношаться с огромной волосатой бабой, больше похожей на медведя, чем на нормальную женщину, он все равно бы согласился. Это лучше, чем бежать голым через лес, спасаясь от страшного чудища. Как тебе такой первый раз, Сарет? Думал, что будут чулочки, белые трусики? Ага, вот тебе — хватай ее мохнатые прелести и держись крепче! И не ты ее будешь трахать, а она тебя оттрахает!
Пусть так. Но выжить…
И пусть бы его сожрали после соития. Ешьте меня, выродки! Только дайте погреться у вашего костра, завернувшись в колючее одеяло, не думая о выживании хотя бы до утра.
Ах, он все еще чувствует ноги! Они горели, как два уголька. Он даже не думал, что сугробы такие горячие, прямо раскаленные. А вот воздух — нет, он колючий, как подушка для булавок.
Задыхаясь от усталости, трясясь от холода, Сарет привалился к дереву. Бежать не было сил. Он обернулся, ожидая увидеть любых ужасов в темнеющем, сумеречном лесу. Какой угодно морды, оскала и безумных глаз, жаждущих крови. Но не увидел ничего, кроме собственных следов.
Сглотнул вязкий комок и побрел дальше. За его спиной ничего не хрустело и не ломалось под натиском гигантской туши. Неужели оторвался? Хорошо. Хорошо бы еще найти одеяло, тогда будет еще лучше.
Теперь остался единственный враг, который был стократно хуже неведомой твари. Холод, конечно же. Зубищи у него длиннее и острее, чем у любого чудовища из ночного кошмара.
Пара шагов, и как по команде холод навалился на его обнаженное тело и принялся втаптывать в землю. Больше ни шагу, Сарет. Ты от Рыжека ушел, от Гория ушел, от кхамеров ушел, даже от того неведомого чудовища ушел. Попробуй-ка уйди от холода.
Сарет не сможет, это ясно. Даже заберись он на дерево, чтобы точно не попасть на зуб монстров, от холода ему не скрыться даже на макушке самого высокого рефа. Как же вы, гиганты лесные, выдерживаете целую зиму без движения? Научите, а? Молчание — храните свои секреты.
Еще, наверное, не меньше тысячи и еще сотни шагов, и лес окончательно укрылся черным. Сарет чувствовал себя в стакане, залитом чернилами. Больше не шагу — забилось в его голове, когда он привалился к стволу рефа. Сполз вниз и откинул голову. Как нечестно…
Он не сдержался и закричал во все горло, требуя у Леса ответа — как ему выжить? Ведь умирать так не хотелось. Пусть он будет жить Опустошенным, жалким и брошенным неудачником! Он сам определит на что ему эта жизнь, но сейчас… Просто помогите! ПОМОГИТЕ МНЕ!
Эхо затихало в массе нескончаемых исполинских колонн-деревьев — черная пучина проглотила его крик.
Но Лес хотел больше. Хотел съесть его всего. Он был таким маленьким и слабеньким под гигантским изломанным, мощным телом Тайги.
…
Сколько он уже пробежал? Вроде пепелища не видно, но едва ли далеко. Сколько он еще сможет пробежать, прежде чем рухнет под одним из этих рефов?
Немного. Очень немного. О рассвете смешно даже помышлять, если он срочно не найдет укрытие и одежду. А их нет и не будет. Иначе им с сестрой точно не пришлось бы идти порознь.
Нельзя стоять. Нужно бежать. Беги, Сарет. Беги!
Он снова ринулся вперед, проваливаясь в снег, раздирая кожу об острые ветки и вдыхая раскаленный воздух. Очень скоро выдохся и пополз на коленях. Все было тщетно, он начал замерзать.
Лес брал свое. Он все равно пожрет его истощенное тело, только медленно, растягивая удовольствие, как изысканный гурман. Каждому свое, Сарет. Сначала позволил ему с сестрой вылезти на поверхность и насладиться долгожданным воссоединением, а подождал и взял то, что ему причиталось. Сначала попробовал сестру, мерзавец. Теперь принялся за сладкое.
…
Как глупо… Просто упасть и замерзнуть, как собака, не имея права даже на малейшую надежду спастись. Нет, еще немного продвинуться. Еще несколько шажков вон за того здоровяка, похожего на огромного паука… Может за ним он увидит что-нибудь, что сделает его смерть не такой бессмысленной? Сестренка?.. Нет. Он разрыл сугроб, но под ним не было ничего кроме снега. Дальше — новое дерево, еще более уродливое, чем предыдущее, и под ним еще один сугроб, под которым тоже ничего не было. Может быть, он давно ползает по кругу? Нет, просто Лес играет с ним в глупые игры. Дальше, ползи дальше, и…
И еще одно. Сеншес, зачем деревьев так много на свете? Какой в них толк? Лучше бы на них росли теплые одеяла.
…
Сколько он сможет еще проползти в этом ледяном коконе?! Нет, уже было не так холодно, и это обнадеживало. Сарет почти не чувствовал холода, как не чувствовал своих рук и ног. Может чем сильнее он дрыгается, тем холоднее ему становится? Остановись и отдохни в этом теплом сугробе.
Вот так.
Нет… нужно идти дальше. К сестре. Она ждет его вон за тем деревом. Ну, отдохни и согрейся, а потом пойдешь. Ты же меня не обманываешь? Нет, верь мне — отдых, это то, что тебе сейчас нужно больше всего.
Спасибо.
Но.
Я все же пойду.
Как знаешь. Это все равно тщетно. Лес не имеет конца, и борьба все равно бессмысленна.
Знаю. Но я попробую.
Сарет прошел совсем немного, прежде чем снова рухнул в сугроб, уже не ничего не чувствуя. Он показался ему мягкой периной.
…
Пить. Наглотаться ледяной воды. Но у него не было сил даже проползти несколько шагов, не то, что искать ручей. Почему же он с самого начала не утопился? Сейчас не было бы этой жажды.
Если на нем была бы хоть какая-то одежда, все было бы намного проще, и он продвинулся бы еще немного. Может даже смог бы пережить ночь. Хоть рубашку, штаны. О такой роскоши, как сапоги он и не помышлял. Шарф, шапка, теплое белье… нет. Иди так, тебе полезно.
Отдохну и пойду. Попозже.
Веки слишком тяжелые, чтобы держать их вот так. Да и смотреть особо не на что. Деревья, снег. Деревья снег. Глупость.
Он опустил веки и сразу же почувствовал такую легкость, о которой даже не подозревал. Сарет словно плыл в спокойной реке, и вода уносила его куда-то. Пусть несет, ему уже все равно. Его поражало внезапное открытие, которое он сделал.
Холода нет. Это миф и нелепость окоченевшего человеческого тела. Ему тепло. Оказывается лежать и засыпать в снегу так же тепло и уютно, как спать на мягкой перине. И одежды не нужно, снег сам согреет его и придаст новых сил.
