— И я был готов поверить во все эти россказни, поскольку и сам переживал аномально длинные и суровые зимы и невероятно знойное лето, длинною в полгода. Когда жара стояла столь нестерпимая, что ты буквально боялся выйти из тени. Проведя всего пару минут на солнце, ты сразу же получал сильные ожоги.
А уж про эти фиолетовые вспышки, мутации рыб и всевозможные галлюцинации, которые мне довелось наблюдать на границе Неизведанных Вод, и говорить не приходится. Все это было наяву. Так скажи мне, как вы сумели добиться всего этого? Сельское хозяйство, животноводство…
— Да, Гэдмар, ты совершенно прав, — спокойным тоном прервал его Освальд, — когда я только прибыл на остров и встретил Мию, в этом месте и в самом деле творились странные вещи.
Освальд кривовато улыбнулся.
— Как и в любом другом месте.
— Верно, но как же…
— Я даже не могу сказать, что мы как-то боролись с этими… этими пришельцами. Кем бы они не были. Насколько я понимаю, они не имели телесной оболочки.
«Не имели? Что он хочет этим сказать?»
— Они являли собой все те же фиолетовые вспышки, которые ты часто можешь увидеть на небе. Приходящие Из Мрака, как назвала их сама Мия, оскверняли лишь одним своим присутствием окружающую среду. Как только одна из фиолетовых бурь проносилась по лесу, она оставляла после себя лишь мертвых зверей, выжженную траву, и отравленные ручьи. Те звери, которым удавалось выживать, подвергались страшным мутациям. Тоже самое было и с людьми.
— Мне довелось увидеть мутировавшего человека, — кивнул Гэдмар.
— Страшное зрелище, — вздохнул Освальд, — не проходило ни дня, чтобы я не задавался вопросом: почему они ушли?
— Ушли? — нахмурился Гэдмар, — но ведь…
— Думаю, нам просто повезло больше, чем остальным, — сказал Освальд, — около пятнадцати лет назад в небе над островом образовалась огромнейшая воронка, искрящаяся все тем же фиолетовым светом. Мы уж думали, что нам настал конец. Но в следующую же секунду все разом смолкло и воронка исчезла. С тех пор Приходящих Из Мрака мы не видели.
— Но ведь остальные острова до сих пор пропитанными этими аномалиями, — Гэдмар едва не сорвался на крик, — да и в Едином Океане по-прежнему творится не пойми что…
— Думаю, со временем все нормализуется, — Освальд остановился, и добродушно улыбнулся, глядя прямо на Гэдмара, — это лишь остаточный эффект. Я уверен, что Земля вернётся к своему прежнему состоянию, До Происшествия. Все произойдёт точно по такому же сценарию, как и на нашем острове. Для этого просто нужно время. Десять лет, двадцать, может быть, все сто. Я не знаю. Не уверен, что человечество вообще способно понять и объяснить произошедшее. Возможно, все случилось так, как и должно было. И мы ничего не можем с этим поделать. Кому-то удалось пережить Катастрофу, и теперь мы ответственны за возрождение человеческой цивилизации.
— Освальд, скажи на чистоту, ты и правда думаешь, что у вас получится удержать этот успех? Что, если эти твари снова вернутся?
— Думаю, не этих тварей нам стоит опасаться, — Освальд проследил взглядом за пробегающим мимо зайцем, и улыбнулся, — на свете не существует зверя страшнее человека. Ты и сам знаешь это не хуже остальных. Та история с твоей семьей…
Освальд сделал шаг навстречу с Гэдмаром, и положил руку на плечо. Карие глаза мужчины были наполнены горем и сочувствием.
— Если ты действительно готов помогать нам и дальше работать на благо человечества, — сдавленным голосом произнес Освальд, — откажись от этой безумной затеи с местью. Она не принесет тебе ничего, кроме боли и страданий. Перестань гоняться за призраками прошлого, и живи настоящим. Такие люди, как ты, нужны нам здесь. И даже больше, чем ты можешь себе представить.
Освальд продолжил продвигаться сквозь лесную чащу, пока Гэдмар еще несколько секунд стоял, не в силах произнести ни слова.
***
Два пятнистых оленя стояли в глубине лесной чащи. Склонив мордочки вниз, они пили воду из небольшого ручейка.
Освальд медленно свесил винтовку с плеча, и опустился на живот. Гэдмар повторил все в точности за ним. Освальд приложил указательный палец к губам, и снял винтовку с предохранителя. Раздался короткий щелчок. Один из оленей, тот, что стоял поближе к охотникам, резко вскинул голову вверх. Учащенно дыша, зверь задержал взгляд на пригорке, за которым прятались Гэдмар и Освальд.
Охотники затаились на месте. Казалось, в этот миг существовали только они и пару оленей, а весь остальной мир притаился в ожидании. Секунда, две и олень снова уткнулся мордочкой в ручей.
— Сможешь убить обоих с одного выстрела? — шепотом спросил Освальд.
— Думаю, да, — ответил Гэдмар, и взвёл курок.
Гэдмар задержал дыхание, прицелился. Секунда…две…три…
Оглушающий выстрел заставил птиц тут же вспорхнуть с ветвей.
Оба олени упали замертво.
— Отличный выстрел, — грустно улыбнулся Освальд, хлопнув Гэдмара по плечу.
Поднявшись на ноги, Освальд задержал взгляд на мертвых животных, и покачал головой.
— Как я и сказал, нет зверя страшнее человека.
***
Улицы брошенного города были покрыты зеленью. Из щелей потрескавшегося асфальта прорастали грибы, трава и даже пару ромашек. Удивительно, что столь хрупкое создание, обладало подобной тягой к жизни. Стебелек тянулся к солнцу, пробиваясь сквозь толщу асфальта. Поистине впечатляющее зрелище. Как бы там ни было, но, похоже, на данный момент человек проиграл природе битву за господство на планете.
Дождь, не прекращающийся несколько десятилетий, сделал свое дело. Буквально каждое здание в городе было покрыто ржавчиной. В куполах церкви образовались прорехи, крыша супермаркета краснела от ржавчины.
Ржавые машины, заросшие травой и кустарниками. Разбитые окна домов, разграбленные магазины и аптеки.
Покинутый город безмолвствовал. Иногда можно было услышать лишь отдаленное карканье вороны из леса, да скрип проржавевших качелей, раскачиваемых легких ветерком.
— Человек двадцать первого века считал себя самым разумным существом на планете, — ухмыльнулся Освальд, — но проиграл сражение с природой без малейшего сопротивления.
Освальд поднес самокрутку к костру, затем резко оторвал руку, и сделал пару затяжек. Облегченно выдохнув несколько колец дыма, он протянул самокрутку Гэдмару.
— Спасибо, — улыбнулся он, — но даже начинать не хочется.
— Это правильно, — кивнул Освальд, и задорно расхохотался.
День клонился к закату. Небо над горизонтом покрылось багровым заревом. Они просидели вокруг костра уже целый час, но у Гэдмара никак не выходила из головы фраза Освальда:
«Нет зверя страшнее человека».
Что, если Одрэйн Шантер все-таки был прав? Быть может, люди никогда не научатся на своих ошибках? Просто потому что не могут или, вернее, не хотят? Возможно, просто так устроен наш мир. Люди должны убивать для выживания, причиняя вред окружающей среде и его обитателям. Что, если этот замкнутый круг просто невозможно разорвать?
Люди всегда будут приспосабливать под себя природу для своего же выживания. Но значит ли это, что человек не способен делать работу над ошибками?
Конечно, идеальных мест не существует. Это попросту невозможно. Недовольные будут всегда. Нельзя угодить всем, такова уж человеческая натура. Люди никогда не смогут отказаться от войн, потому что голод человека действительно ненасытен.
Но, в конечном счете, будущее зависит только от нас самих. Человек должен хвататься за любую возможность, чтобы исправить ошибки прошлого, и постараться впредь их не допускать.
И кто же победит в вечном сражении: человеческий эгоизм и гордость или же здравый смысл и людской разум — то самое, что отличает нас от животных?
Ответ на этот вопрос предстояло выяснить еще не скоро. Возможно, для этого должно пройти несколько столетий. Но, глядя на то, чего удалось добиться Возродителям в этом месте, Гэдмар почему-то верил, что человечество все-таки сможет воспользоваться последней возможностью на пути к восстановлению мира.
