Усмехнувшись, я провалился в ад, собираясь провести остаток времени, нарезая грешников на сашими. Кровь нефилима все же дала эффект — меч Каина ощущался невесомым, проходя сквозь тела противников, будто через воздух. Закрутившись волчком, я влетел в гору тел, поднимая кровавые брызги.
Скучно.
Я смахнул налипшие на клинок кишки и остановился. Грешники восставали из крови, жадно набрасываясь друг на друга, но круг подле меня оставался пустым. В центре кратера медленно крутилась воронка портала. Я почти шагнул в нее, как за спиной раздался всплеск.
Ого! Действительно, круг гнева мое уязвимое место. Залитый стекающей кровью, с висящими сосульками белыми волосами и кривой ухмылкой, стоял мой двойник. Он вытянул меч и поманил меня рукой.
— Пора резать слабоко-о-ов! — заорал фантом. — Их место рядом с мертвой мамашей!
Глава 25
Драться с самим собой? Это должно быть весело, но… Двойник может и казался на первый взгляд моей точной копией, но стоило присмотреться, как это впечатление испарялось. Мышцы рельефней и глубже, торчат секущимися волокнами, а с каждым движением будто не сокращаются, а плавно перетекают.
Обманчиво легкие шаги копии оставляли за ней две вздыбившиеся стены воды. Звон столкнувшихся клинков. Предплечье едва не отваливаются от чудовищной нагрузки. Фантом боднул меня головой, и в глазах взорвались искры.
— Ничтожество, — удар хвостом по щеке бросил меня в кровь. — Как можно быть таким слабым?
Я привстал, но на спину опустилась нога, вдавливая меня в багровую грязь. Повозив меня в мутном месиве, как нашкодившего котенка, двойник нанес неуловимо быстрый удар в живот, выбив дыхание. Кишки будто спрессовались в комок и попытались выскочить через спину.
— Это совсем неинтересно, — фыркнула копия. — Ты просто жалок.
Черные когти разжались, роняя меня в булькнувшую красную жидкость. Двойник удалился на десяток метров, и остановился опершись на меч, спиной ко мне, словно совсем не считая за противника. Кое-как поднявшись, я попытался сделать шаг, но из горла потекла горячая волна, вышедшая пузырящейся кровью. Меч Каина вошел в мягкий грунт, удерживая меня от падения.
Как один удар превратил меня в умирающего калеку? Фантом не просто сильнее меня, он просто подавляет своим могуществом.
Шаг. Еще один. Расходящиеся по крови круги достигли двойника. Неподвижная фигура презрительно стояла, не обращая никакого внимания на сокращающееся между нами расстояние. Из крови вынырнул меч. Мне едва хватило сил, чтобы удерживать его, но пока острие указывает на спину ублюдка этого достаточно.
— Я же говорил, что это неинтересно, — гибкий хвост обвил мой меч, удерживая в миллиметре от кожи двойника.
Я навалился всем телом, но проще сдвинуть каменную стену, чем преодолеть сопротивление хвоста. Его копьеобразный кончик почти ласково прочертил на моем лице длинный разрез. Перехватив отросток двойника своим, я отодвинул жало от физиономии.
— Почему ты так жалок? — фантом развернулся. — Почему?
— Я не жалок, — я выхаркал слова вместе с кровавой слюной.
— Кому ты лжешь! — тяжелая оплеуха перекрутила меня в воздухе. — Ты полное ничтожество!
Красная пленка сомкнулась над головой. Непроглядная мутная кровь не пропускала свет, накрыв лицо горячим мокрым одеялом. Почему я жалок? Что за вопрос? Зачем двойник спрашивает такие вещи?
Надо подниматься. Искалеченное тело ответило на команду слабым подрагиванием конечностей, но уже не могло встать. Плевать, надо переродиться. В момент, когда я расслабился, багровая толща наполнилась свечением. Меня тянули наверх.
— Почему ты так жалок? — двойник хлестнул меня по щеке, приводя в чувство.
Его расширенные от яростных выдохов ноздри обдавали меня горячим воздухом, а раздраженно бьющийся хвост высекал снопы брызг. С удивлением я уловил в широко раскрытых от гнева глазах… тоску? печаль? Что-то неуловимо грустное, кардинально отличающиеся от эмоций на искаженном лице.
— Почему ты так жалок? — заорал двойник, вбивая мне в грудь меч.
Острое холодное лезвие, проникшее в грудную клетку, ощущалось отдаленно, будто крохотная иголочка. Куда сильнее ранила печальная глубина черных глаз, полная неясной мольбы, разрывающей сердце сильнее, чем металл клинка.
Я дернулся, пытаясь расширить мечом рану, чтобы болью вымести захватившее сознание эмоции.
— Ненавижу! — заорал я, взмахом когтей полосую проклятые глаза. — Ненавижу!
Ударом ноги я отшвырнул двойника, вырвал из груди меч и зашвырнул в замерший круг грешников. Фантом вскочил на ноги и мы сшиблись, взорвавшись резкими, размашистыми ударами когтей. Исступленно, самозабвенно режа плоть друга, упиваясь хлынувшей болью, выдавливавшей из черепа безумную тоску.
Я всадил четыре когти прямо в живот двойника и замычал, чувствуя, как раздирающая боль прошила нутро. Глухой стук столкновения лбами. Мы опирались друга на друга, истекая кровью, утопая в сладостном забвении физического страдания.
— Почему я так жалок? — прошептал я, шевеля когтями в ране. — Почему я должен буду умереть?
— Почему ты так жалок? — откликнулся фантом.
— Почему кто-то взял и решил, что я сдохну!?
— Ты слаб, — окровавленные губы двойника ткнулись мне в ухо. — Ты никому не нужен, ты ничтожен, ты ничего не сможешь сделать. Ты ненавидишь себя.
— Нет, нет, нет… — я еще крепче прижал двойника к себе. — Я не хотел ничего плохого, я никому не желал зла. Я виноват просто потому, что я слаб? В чем я виноват!?
Двойник растворился красным туманом, втянувшимся в мое тело плотными обжигающими струйками.
Виновна ли замерзшая в испуге жертва преступника, раздробившего ей голову молотком? Виновен ли ребенок, страдающий от издевательств и унижений со стороны сверстников? Или старик, оказавшийся на улице из-за алчности детей?
— А кого это волнует? — двойник положил голову на мое плечо, щекоча спину длинными черными волосами. — Они были виновны в том, что оказались слабы. Не больше, но и не меньше. Мир не то место, где торжествует добро и справедливость. Слабые будут растоптаны.
— Причина несправедливости вовсе не в них, а в устройстве мира, — ответил я. — Никто не виноват в том, что на него напали или причинили вред. Вина в том, что ты оказался слишком слаб, чтобы дать отпор.
— Пока есть существа сильнее нас, всегда имеется шанс стать жертвой, — горячая кожа фантома обожгла плечо. — Только когда ты стоишь на вершине, устройства мира уже не имеет значения. Ты сам вершишь свою справедливость.
— Оставь эту нудную философию. У нас осталось совсем немного времени, я хочу дойти до конца.
— Время еще есть, — оскалился фантом. — Разве ты не слышишь? Шепот поможет нам, просто прислушайся к нему.
Я хотел что-то ответить, но двойник растворился, когда сил поддерживать ауру не осталось. Новая способность впечатляла. Материальное воплощение смертного греха — Гнев. Двойник, который сильнее своего хозяина, будет весьма кстати.
— Что я должен услышать?
Звуки битвы на мгновение стихли. Повисла густая оглушающая тишина, начавшая медленно заполняться неясными голосами. Я неосознанно прикрыл уши, чтобы отдаленный шепот не взорвал голову, настолько чужеродным и далеким он ощущался.
— Тише! Тише! — заорал я, срывая связки.
Кровь завибрировала, а затихшие грешники начали растекаться, будто подтаявшее мороженое. Стоит шепоту стать чуть громче, как я превращусь в оплывший кусок мяса с выжженными мозгами. Я так глубоко пропихнул когти в уши, что проткнул перепонки. Но шепот не стихал, бросая в меня шелестящие отрывки фраз, будто порывистый осенний ветер. Нет, хватит, заткнись, ебаный в рот, я согласен!
ТИШИНА
Я упал на колени, прикрывая уши дрожащими ладонями. Какое же дерьмо. Опершись на клинок, с трудом встал и пошагал к порталу на следующий круг. Теперь времени должно хватить. А цена… да какая разница. Все равно платить придется не мне.
Даже если я продал целый мир.
