есть — даже не знаю, что из этого было первостепенно. Когда зашевелилась на меня обратили вниманием.
— Очнулась наконец, Мать Тереза нового времени.
Этот голос, ехидный, мягкий, с неповторимыми нотами, я не перепутай ни с кем, как и его обладателя.
— Кощей…
— Он самый. Аккуратней, а то может ненароком вырвать. — Ой вот спасибо за предупреждение, а то я думаю, чего это у меня желудок решил пролезть через горло! О, язвлю, значит живая.
Мне помогли приподняться и после этого сунули под нос чашку с каким-то отваром, который пах еще хуже, чем выглядел. Настолько, что мне только чудом удалось сдержать рвотный позыв, а рядом со мной как по волшебству появилось ведро. Категорически не хотелось это пить, но меня и не спрашивали, насильно влив жидкость, отчего чуть не поперхнулась, но проглотила со слезами на глазах. Горькоооеее…
— Не морщи лицо, это лучшая настойка от Яги, она тебя мигом поднимет на ноги. Как знал, что пригодится, только не для тебя. Вот, поешь пока.
Желудок радостно вывел трель при виде подноса с едой и на минут десять я точно выпала из реальности. Никогда еще не испытывала такой зверский голод, словно я неделю голодала и сидела на одной воде.
— Вот что значит истощенный резерв. Ты, главное, пережевывай. — Я невнятно рыкнула на слова Кощея, наконец наелась, но не переев. Так что влез бы десерт, но увы, его не было. — Теперь мы знаем, что ты в меня не только по части хорошо поесть. Как доберемся до дома займусь твоим обучением.
— А что произошло?
Вытерев рукой губы, я была готова к рассказам всех событий, которые я «проваляла». Кощей, сотворив себе мягкое кресло — я тоже так хочу! — с комфортом расположился рядом с моей кроватью, глядя на меня сверху вниз.
— Тебе с момента зарождения мира? — Нахмурила брови, ясно давая понять, что я и нагрубить могу. — В такие моменты ты очень похожа на мать… Так вот, — а перескакивать с темы на тему он умел профессионально, — без тени сомнения могу сказать, что ты спасла меня, а значит и всех остальных. В тебе пробудился колдовской дар, как прямое наследство от меня, и благодаря тому, что ты поделилась им со мной, я вот здесь живой. Правда ты десять часов провалялась в отключке, но для первого раза это даже неплохо! Есть чем гордиться.
Я с подозрением смотрела на его широкую улыбку и яркий до невозможности глаз: что бы я, да маг? Круто, конечно, но хотелось бы больше знать о своих правах и обязанностях, а то падать в обмороки как-то не здорово. А потом есть как крокодил. На самом деле я не испытывала азарт от приобретенных сил, скорее недоверие к этим самым силам — мне еще домой возвращаться. Натянув одеяло с волчьей шкурой до самого подбородка, бросила взгляд на полог шатра, откуда, хоть и доносились звуки, но весьма приглушенные.
— А мы все еще…
Проследив за моим взглядом, Кощей кивнул, скрестив пальцы на груди.
— Все еще. Разбрелись по лагерям. По крайней мере вывел их шаманов из строя. Да не топчитесь там, можете заходить, но я никуда не выйду.
И сразу в моей палатке немного стало тесно, а, толкая друг друга локтями, вошли Хорт и Хаган, с разными выражениями лиц, но с блестящими глазами. Если хан вел себя сдержанно и даже как-то величественно, то Хорт, не обращая внимание на Кощея, заключил меня в крепкие объятия, прижав к себе. Я ощутила исходившее от него тепло, запах паленой шерсти и металлический запах крови, который он явно пытался стереть с себя. Но, помимо этого, был еще один запах, тот, что я почувствовала в первую нашу встречу, но не могла вспомнить.
— Кхе-кхе… я понимаю, что тебе приятно обнимать мою дочь, но это именно моя дочь, а я все еще здесь.
— А выход ты и так знаешь без меня.
Хихикнув в районе плеча волколака, отстранилась первой, шутливо стукнув мужчину кулаком в грудь.
— Ты моего согласия не спросил! И вообще — рада вас видеть живыми. Я волновалась.
Переведя взгляд с лица Хорта, я улыбнулась Хагану, отметив тонкий покрасневший порез на левой скуле. В остальном же они оба были в хорошей форме. Значит я успела?
— Ладно, посмотрели, пообнимались и хватит на этом. — Заключил Кощей, вставая с насиженного места и щелкнув пальцами — мебель исчезла. — Тебе еще отдых нужен, а нам стратегию пересмотреть.
— Но я…
— Баю-баюшки-баю.
Я вдруг ощутила себя уставшей, глаза сами стали закрываться и даже не было сил произнести «зараза» — во всем виноват Кощей. Сопротивляясь наваждению, ощутила, как меня заботливо укладывают обратно, и как Кощей накрывает меня одеялом. И снова провалилась в сон.
— Горыныч, открой рот.
— Не будем мы есть это перо! Оно же от Жар-птицы!
— На войне все средства хороши! О, смотрите, еще один Горыныч!
— Где?! Гхр..?!
Военные дни были однообразны, а меня не пускали на фронт, оставляя в тылу вместе с Горынычем, как личную мою охрану. К раненным, что тоже обидно, меня не подпускали, и я ощущала себя просто не у дел. Пробовала пару раз поколдовать, но кроме жалких потуг и легкой головной боли ничего не получила. Но зато я стала ощущать Кощея: это произошло на следующий день после моего повторного пробуждения и каким-то шестым чувством я знала где он находился, а если сосредотачивалась на нем, то и биение сердца слышала. Правда об этом ему не сообщила, и сейчас благодаря этому знала, что он хотя бы живой, и где-то там на поле боя.
Но что делать мне?
Наш тыл с палатками, врачами, охраной находились достаточно далеко от самих действий, но марширующие воины все время бдили, а местные врачеватели принимали раненных: тех, кого нельзя было уже спасти, уносили от лагеря в сторону. Первые сутки я еще как-то провела, постоянно следя за Кощеем, но, когда на следующий день никто из моих не вернулся, а я уже буквально ломала себе руки, сделала очередной ход конем — пошла на фронт. Глупо? А то, но у меня был Горыныч, у меня было мое «предчувствие», и я жаждала действий. Спишите просто на плохие гены, Кощея вы сами видели-слышали, поэтому удивляться тому, что я ускользнула из круга охраны, даже не стоит. Горынычу же просто пришлось следовать за мной, так как обещался охранять. С собой взяла только нож, и, если повезет, то я им даже не воспользуюсь. А если нет
