Не знаю, как удалось Мандрагоре завладеть моим воображением, но съежившись, вжавшись от ужаса в скамью, я увидел перед собой оцепеневшую белую пустыню. Злые ветры вздымали колючую пыль и свистом закладывали уши, а темный небосклон давил бездонностью и равнодушно наблюдал мою агонию на кладбище нашего мира. Я закричал, но никто даже не оглянулся. Всем сразу привиделась одна и та же картина, люди одновременно оказались на грани реального мира и того леденящего безмолвия, в котором они очутились по прихоти Мандрагоры.
По-прежнему сильным, но потеплевшим, почти ласковым голосом, она продолжала.
— Равнодушие — страшный грех. Застывшее сердце не может согревать других, дарить и принимать радость. Не отворачивайтесь от тех, кого считаете неправыми. Люди Эдема! «Оливковые» могут помочь вам спасти жизнь на Ите. Они расскажут, как устроен мир планеты, что надо сделать, чтобы помочь ей избыть страдания. Согретая вашей любовью Ита воспрянет и воздаст вам сторицей. Вам нужен надежный дом, другого такого дома, как Ита, вам не надет даже Нара. Во имя мира и возрождения, во имя спасения Эдема. Вы должны последовать за «оливковыми» — за теми, кто слышит голос планеты.
— То, что предлагают «оливковые», неприемлемо для людей!
Я вздрогнул. Кто это осмелился перечить Огненной Карге? Оказалось, Глеб. Мой брат вскочил с места и сходу вступил в полемику с Мандрагорой.
— «Оливковые» выманивают людей в места, где радиационный фон еще слишком высок и опасен для жизни. Они распространяют зараженные продукты. Препятствуют уничтожению тварей, выступая за возрождение животного мира. Но сохранение мутировавших животных сейчас может привести к распространению неизвестных болезней, к эпидемиям, которые выкосят человечество! А мы стремимся выжить. Наконец, «оливковые» устраняют людей, мешающих их движению: при помощи яда и спровоцированных несчастных случаев. Действия «оливковых» негуманны.
Мандрагора глядела на Глеба коброй и, казалось, вот-вот зашипит.
— Я не стану оправдывать «оливковых» за преступления, которых они не совершали, — справившись с собой, заговорила она, — но о гуманности скажу. Мир, который придумала и сотворила Ита, полон чудес и достоин восхищения. Нара, создавший людей, наградил их бессмертной душой и ловким телом, способностью учиться и постигать неведомое, любовью и свободой. Никто не рождается рабом. А что сделали вы? Научились клонировать себе подобных? Cчитаете, что это достижение, которым стоит гордиться? — Мандрагора сделала паузу. Вопросы были каверзными, все сидели потупив взоры, потому что знали, что клонов повсеместно используют, как рабскую силу.
— Во имя чего вы творите? — прошептала Мандрагора, но услышали ее все. И вместе с этим жалящим шепотом в мой мозг вторглось новое видение.
Грязно-серый каменистый пейзаж, палаточный лагерь, круглые воронки, сонно гудящие машины. В воздухе висит пыль. Она лежит на гигантских валунах, на буровой технике, даже неба не разглядеть из-за пыли. Хочется схватить губку и немедленно «отмыть» картинку: очень уж без красок тоскливо. В неглубокой яме в пыли барахтаются мерзкие насекомые в хитиновых чешуйках. Рядом, тыча в них пальцами, о чем-то спорят такие же омерзительные человекообразные, донельзя тощие, настоящие скелеты, обтянутые синюшной кожей. Их гаркающая воронья речь непонятна, но они широко разевают рты с редкими желтыми зубами. Наверное, насекомые кажутся им интересными. Где живут эти убогие создания? Раньше я был уверен, что страшнее роламбинов никого нет, но сейчас понял, что ошибался. Неужели эти ходячие трупы тоже пожалуют к нам в гости? Смотреть на играющих с тараканами бледных тварей было противно. И я закрыл глаза, чтобы прогнать видение. Но не тут-то было! Наваждение продолжалось помимо моей воли. К увлекшимся дистрофикам подошли люди в военной форме и защитных шлемах. Отрывисто прозвучал приказ отойти от ямы. Твари обернулись и недовольно посмотрели на вояк. Глаза их замерцали фосфорическим блеском. Мурашки побежали по моей коже: показалось, что один из уродов смотрит в мою сторону, и я испугался. А ведь он мне только мерещился! Доходяги прокаркали какую-то невнятицу, по их угрожающему виду стало понятно — выполнять приказ они не собираются. Люди с автоматами наперевес двинулись к мятежникам и хотели разогнать их, но синюшные встали плечом к плечу, а один не выдержал напряжения и прыгнул на солдата, но не достал — тот вовремя отскочил. Тогда командир отряда равнодушно махнул рукой, его подопечные вскинули автоматы и двумя очередями расстреляли дистрофиков. Корчась, оседали истощенные серые тела. Истекая блеклой жидкостью — мутной, как будто пыль проникла к этим несчастным даже в кровь. Вот они сложились в кучку из костей и кожи, а человек с баллоном, похожим на огнетушитель, направил на останки струю едкой кислоты. И тут, словно изъеденное той же кислотой, расползлось на клочки и растаяло это муторное видение.
С мстительным удовольствием Мандрагора следила какое-то время за лицами потрясенных зрителей, а затем раскланялась. Оваций не последовало, но эффект был ошеломительный. Настроение упало ниже плинтуса, как и обещала ведьма в начале встречи. Хотелось плакать и биться головой об стену. Может, в толпе зрителей и остались неубежденные, но я поверил ей безоговорочно. Ни один шарлатан не сумел бы внушить сотням человек одни и те же жуткие видения, которые сходу запустила в наши мозги Мандрагора. И от того, что мною только что манипулировала настоящая фея, стало не по себе.
— Кто это был? Кто? — тормошила Адама испуганная Ева. «Про доходяг хочет узнать», — догадался я. Адам молчал. Он не понимал, как могла Мандрагора проведать о могильниках Митаки. Знал о них и Глеб, но только понаслышке. Пустыня, окруженная цепью гор, где нет жизни на много миль вокруг, но есть отличная ровная дорога. Пройдет много лет, и люди станут считать Последнюю войну легендой, но это проклятое место навсегда останется на карте Эдема. Туда свозят радиоактивные отходы со всей планеты. Клоны, которые задействованы на этом объекте, не живут дольше одного года. В Митаке они быстро сходят с ума, отказываются носить защитные костюмы, дичают и ведут себя непредсказуемо. Без защиты радиация съедает их в два счета. Больше нигде на Эдеме нет таких безобразных, отчаявшихся клонов. Но людей на эту смертоносную работу не пошлешь, и лаборатории бесперебойно посылают в Митаку несчастных клонов, обреченных на вымирание. Их делают максимально нечувствительными к боли и лишенными каких-либо желаний, насколько это возможно.
— Почему ты не отвечаешь?! — требовала Ева. — Это же клоны? Верно? Бесправные роботы, вкалывающие на благо Эдема — это их сделали по образу и подобию нашему? Не жалко и раздавить в случае чего! Тебе стыдно об этом говорить?!
