Вслед за первым колокольным ударом, примерно через час, прозвучал второй. Одним богам известно почему, но… он словно что-то сломал в тонком механизме восстания, задуманном неизвестными. На какой-то миг все замерло, казалось, даже языки пламени застыли в воздухе, а потом…
Толпа окончательно превратилась в кровожадного неконтролируемого зверя. И если вначале бунтовщики стремились уничтожить лишь троллей, то теперь им хотелось крови всех тех, кто хоть чем-то от них отличался. Тех, кто был красив. Тех, кто был богат. Тех, кто был знатен…
И пролилась кровь.
Тайша Орнэйт медленно провела по лицу пуховкой, смоченной в ароматизированной воде, осторожно смывая толстый слой пудры. Несмотря на рождение сына, графиня Хитанская выглядела весьма молодо. Впрочем, это можно было объяснить тем, что за пару лет до появления на свет самой Тайши по Мирву — провинции, где жили ее родители, происходившие из весьма древних, но не менее бедных родов, прокатился мор. Причин его так и не нашли, но приходские книги в провинции еще лет пять не заполнялись. Так что нынешней графине Хитанской вполне могло быть и восемнадцать и двадцать три.
Тайша окинула скептическим взглядом отражение в зеркале. Так, теперь протереть кожу эликсиром, подготовленным мэтром Ройном…
Снизу, сквозь плотное заклинание, гасящее все звуки, — графиня не любила, когда ее беспокоили, — донесся какой-то шум. Конечно, стоило спуститься, выяснить, в чем дело, успокоить слуг, но… Тайша так устала за день! Эта королевская охота!
Родившись в провинции, Тайша никогда не думала, что сможет оказаться при дворе. Особого приданого за дочерью барон Тьенонский не предлагал, так что действительно хорошей партии у девушки просто не могло быть. Она и сама это понимала, а потому беспрекословно согласилась с решением отца выдать дочь за графа Хитанского, происходившего из не особо знатного (всего лишь пять поколений предков-дворян!), но довольно богатого рода, решившего улучшить свое положение в обществе за счет выгодного брака.
До дня венчания Тайша жениха не видела, но будучи девушкой благоразумной, вполне спокойно ожидала того, что граф окажется стар и уродлив. Так что молодость и красота графа Хитанского оказались для нее весьма приятной неожиданностью. Вдобавок супруг был вежлив, умен, да и обладал еще огромным количеством достоинств, с лихвой компенсировавших все недостатки. Так что брак по расчету успешно превратился в брак по любви. А плодом этой любви и стал малолетний Эрмиль.
При воспоминании о сыне губы графини невольно тронула улыбка. Эрмиль такой юный, но уже такой серьезный! Несомненно, он уже полностью сложившаяся личность и, повзрослев, будет достойным графом!
Теперь еще чуточку лосьона на виски… И можно идти желать спокойного сна сыну…
Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвалась, волоча за руку заспанного Эрмилиона, Наниелла. Одежда на ребенке пребывала в крайнем беспорядке, видно, его одевали наспех, а сам он сонно озирался по сторонам и, зевая, тер кулаком глаза.
— Миледи, боги, миледи, спасайтесь! — Только теперь графиня заметила, что подол тяжелого бархатного платья тролльчанки перепачкан… кровью?! — В городе бунт! Граф сказал, чтобы вы спасались! Мятежники уже на пороге дома!
Наниелла подхватила Эрмиля на руки. В черных глазах женщины плескался страх.
Киринт нервно мерил шагами полуподвальное помещение. После ухода Эльтше и Найты город словно сошел с ума. С улицы неслись крики, полыхали подожженные дома, лужица крови, собравшись возле самого окна, медленно, по капле, стекала в комнату…
Идти искать Эльтше было бесполезно. Куда он пропал, где сейчас? Одним небесам известно! Остается только ходить по комнатке и… надеяться, что все образуется.
Внезапно тролль замер. Вента! Как он мог забыть! Она же собиралась пойти к ювелиру!
Хотя нет — волноваться не о чем, с ней ведь Рихар. Он прекрасно владеет мечом — профессия обязывает — и наверняка сможет защитить сестру. А если нет? Что тогда?!
Оглушительно хлопнула дверь…
Когда через полчаса кто-то из мятежников, решив поживиться, заглянул в мастерскую, там уже никого не было. Лишь ветер качал незапертую дверь да перебирал рассыпанные на столе гвозди.
На крыше городской ратуши сидел, беззаботно болтая ногами и не обращая внимания на шум, раздававшийся внизу, светлокожий мальчишка-гоблин. Он небрежно поигрывал алой лентой и напевал странную песню:
— Бурум-бурум. Судьба разложила пасьянс, раскинула колоду. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Кому суждено умереть ночью, тот не доживет до утра…
Мальчишку никто не замечал, но это не значит, что его не было.
Ночь
Толпа была потоком. Страшным кровавым потоком, мчащимся по улицам, разбивающимся на отдельные ручейки, врывающимся в дома… Но у этой реки было и основное течение. И целью его был королевский дворец…
Эльтше и Найту толпа попросту закружила в водовороте, поволокла за собой, не обращая внимания на их слабое сопротивление. Девушке оставалось только покрепче вцепиться в руку эльфа и молить всех известных богов, чтобы их не развело в разные стороны…
Город, похоже, медленно, но верно сходил с ума. Крики, стоны, кровь… Каренс задумчиво взвесил в руке тяжелый подсвечник. Домик, конечно, внешне выглядит весьма скромно. Но если кто решит попробовать его на зуб? Будем надеяться, уйти через тайный ход, столь любезно показанный хозяйкой, удастся раньше. Тем более что особыми талантами по самозащите Каренс никогда не страдал — работа не позволяла.
Дверь ощутимо вздрогнула, словно с той стороны врезался таран или кого-то с силой на нее толкнули. Эльф отложил подсвечник в сторону и, твердо решив, что это его не касается — а то вот так влезешь, а потом сам не рад будешь, — направился вглубь комнаты.
С улицы донесся отчаянный детский крик…
— Меня это не касается, правильно? — сам у себя поинтересовался Каренс, и сам же себе и ответил: — Правильно.
Но ведь посмотреть можно?
Полупрозрачный, затянутый зеленоватой дымкой шар обнаружился неподалеку от той самой выбиваемой двери, на короткой деревянной полочке, расположенной как раз на уровне глаз. Теперь посыпать шар сероватым порошком из оставленной рядом малахитовой шкатулки…
Пелена расступилась, и в шарике показался тот самый пейзаж, что располагался за дверью. Улицу Тариа затопила толпа. Кто-то уверенно выбивал дверь расположенной неподалеку ювелирной лавки, кто-то уже забрался в соседний дом… К входу же в тот домик, что снимал Каренс, прижалась спиной высокая молодая тролльчанка в некогда богатом платье. Сейчас ее одеяние было перепачкано кровью, грязью… Девушка отмахивалась от наседающей толпы тяжелым палашом, но силы были явно не равны. Еще пара минут — и она выдохнется… А за спиной тролльчанки испуганно вжался в дверь худощавый большеглазый мальчишка. Похоже, именно он и кричал.
