По берегу, где стоят покрытые туманом алтари, сойдешь ты, о царь, к Морю Душ. В море этом пребывают души всех, кто когда-либо жил в мирах, и всех, кто еще будет жить, и все они свободны от оков плоти и праха земного. Все души в том море знают друг о друге больше, чем можно познать глазом или ухом, прикосновеньем и другим земным чувством, и говорят они между собой не губами, но голосами, которым не надобен звук. И льется над морем музыка, точно ветер шумит над океанским простором земли — то свободные от пут языка великие мысли путешествуют от души к душе, словно реки земные.
Снилось мне однажды, что в челне, сотканном из тумана, выплыл я в это море и услышал музыку, что была не от рук и губ людских, и голоса не от уст людских. Но пробудившись, узрел я себя на земле и понял, что лгали мне боги в ту ночь. Сюда в море стекаются с полей битв и из городов реки жизней, и прежде чем боги испьют из ониксовой чаши, необъятным потоком изольются в миры души их моря, и всякая обретает свою темницу — тело человека с пятью густо зарешеченными оконцами, каждое из которых забрано броней забвения.
Но пока еще разгорается огонь на вершине горы, и никто не в силах предсказать, что сделает с Морем Душ бог, которому суждено родиться из серебряного света, после того как опочиют боги Старины, — оно живет.
И сказал тогда царь:
— Так вот каково искусство твое, пророк богов Старины; ступай же и бди, дабы язычки пламени ярче пылали на алтарях в тумане, ибо боги Старины просты и добры, но кому ведомо, что станется с нашими душами, когда сойдет на берег, где забелеют кости богов Старины, бог света с горы?
И ответил Саман:
— Превыше всего мудрость царя.
Тогда царь призвал Ината, повелев ему сказать о странствии царя.
Инат был пророк храма Горанду у Восточных ворот. Оттуда возносил Инат свои молитвы ко всем, идущим мимо, ибо вдруг окажется среди них бог в обличье смертного. И люди, проходя Восточными воротами, радовались, что к ним обращаются молитвы Ината, словно они боги, и приносили ему свои дары.
И сказал Инат:
— Превыше всего мудрость царя. Когда чужеземный корабль бросит якорь в виду твоего дворца, ты покинешь свой ухоженный сад, и зарастет он дикой травой. Сев на корабль, поднимешь ты парус в сторону Моря Времени, и побежит он по волнам многих миров все дальше и дальше. Ежели встретишь ты на пути другой корабль, и спросят тебя — откуда плывете? — ответствуй: с Земли. А ежели спросят — куда держите путь? — ответствуй: на край миров. А захочешь ты спросить их — откуда плывете? — ответят тебе: с края миров, который зовется и началом, а путь держим к Земле. И так будешь ты плыть, покуда, словно древняя печаль, смутно чувствуемая людьми в минуту счастья, не забрезжат в дали миры, подобно путеводной звезде, и прибьешься ты к берегу, где зоны, с грохотом накатываясь из Моря Времени на отмель, разбиваются на столетия и превращаются в пену лет. Там вдоль всего берега растет Главный сад богов. Песни, которых не поют нигде на земле, честные мысли, которых не услышишь в мирах, дивные видения, каких не увидишь более нигде, не находя приюта, проходят сквозь Время, пока, наконец, зоны не вынесут их на берег. В Главном саду богов цветет множество фантазий.
Однажды некие души играли на пути богов. На гребне волны Времени явилась мечта прекрасней всех, и одна из душ устремилась за ней и поймала ее. Тогда над видениями, историями и старинными песнопениями, что возлежали на берегу, молнией пронеслись часы, века подхватили эту душу, а зоны унесли их подальше к земле, забросили во дворец и оставили наедине Друг с другом. Ребенок вырос и стал царем, а мечта неотступно следовала за ним, вызывая удивление и смех. Тогда, о царь, бросил ты свою мечту обратно в море, и Время поглотило ее, а люди перестали смеяться, но ты не забыл, что есть такое море, которое бьется о далекий берег, где растет сад и обитают души. Но в конце своего странствия, когда ты опять ступишь на берег, надобно подойти тебе к воротам, ведущим в сад, и былое оживет перед тобой, ибо это место, где ход часов не властен над временем и ничто не меняется там. Ты войдешь в ворота и вновь услышишь тихий шепот душ и голоса поющих богов.
Там, как в былые времена, будешь ты беседовать с лучшими из душ, и поведаешь им, что сталось с тобой, как унес тебя прилив времени, как сделался ты царем, а душа твоя не нашла покоя. Там, в Главном саду, умиротворишься ты, глядя, как боги, окутанные облаками, шествуют по тропинкам грёз и песен, и не захочешь более спускаться к неприветливому морю. Ибо то, что достойно любви, следует искать по ту сторону Времени, а прочее лишь дым и суета.
Превыше всего мудрость царя.
И молвил царь:
— Да, была некогда мечта, да время унесло ее прочь.
Тогда заговорил Монит, пророк храма Азура, что стоит на снежной вершине горы Амун, и молвил он такие речи:
— Превыше всего мудрость царя.
Некогда выехал ты верхом на коне в недалекий путь. Случилось идти пред тобой по той же дороге нищему по имени Иб. Не слыхал он конского топота и, настигнув его, твой конь ударил его копытом.
В другой день, когда шествовал ты пешим, тот же нищий снова оказался на твоем пути, осторожно делая шаги по хрустальной лестнице к луне, будто взбираясь ночной темнотой по ступеням высокой башни. У края луны в тени горы Ангисес следовало ему немного отдохнуть и вновь идти дальше. Долгий путь предстояло ему пройти, прежде чем выпадет ему снова отдых у звезды, которую называют Левым Глазом Гундо. Оттуда перед Ибом проляжет новый путь по хрустальным ступеням, и некому будет вести его, кроме света Омразу. У края Омразу сможет он отдохнуть подольше, ибо труднейшая часть пути будет уже позади. А потом вновь ступит он на хрустальные ступени над Омразу, и не будет у него спутников, только с грохотом проносящиеся по небу метеоры; в этой части хрустальных небес множество метеоров прорезает мглу, пугая тех, кто дерзнул сюда забрести. Но ежели проникнет взор странника сквозь сверканье метеоров, и не убоится он их грохота, то попадет к звезде Омрунд, что на краю Звездного Пути. А по этому Пути, странствуя от звезды к звезде, душа человеческая легко доберется туда, откуда дорога пойдет не прямо, а заберет вправо.
Тут прервал его царь Эбалон:
— Довольно рассказал ты нам о нищем, что угодил под копыто царского коня, но мы желаем услышать о том, какой путь избрать царю в его последнем странствии, и каких людей, каких царственных особ надлежит повстречать ему на иных берегах.
